Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Василий Головачёв

спиральки одной из галактик, и она скачком заняла все поле зрения. Курсор уперся в желтенькую звездочку на краю одной из ветвей галактики, и перед глазами зрителей высветилась Солнечная система. Тарас понял, что Елисей Юрьевич ведет масштабный поиск, опираясь на какую-то систему «компьютерной» связи с астралом.

Курсор ткнулся в зеленую искорку третьей планеты. Возникла панорама тяжеловесно вращавшейся Земли с отчетливо видимыми материками, океанами, морями и летящими в атмосфере аппаратами, светящимися по-разному в зависимости от размеров и массы. Курсор коснулся оранжевой искры самолета, подлетающего к Москве с юга (всего над столицей России кружило одновременно около двух десятков самолетов разных классов), и под ногами Тараса (так он это воспринимал) появился корпус «Ан-12», колеблющийся, полупрозрачный, словно сотканный из паутины.

«Ищи энергетические узлы», – прошелестел в голове-облаке Горшина мысленный голос Елисея Юрьевича.

Тарас расширил поле восприятия, «обнял» им весь самолет и сосредоточился на ощущении огня. И тут же обжегся, наткнувшись на горячий двигатель в крыле самолета. Зашипел от боли, «потряс обожженными руками-глазами», сбрасывая боль во внешнюю среду. Обнаружил слабую пульсацию огня внутри грузового салона и вышел над застывшими в разных позах людьми.

Он увидел тела десантников, Елисея Юрьевича, светящегося, как осколок солнца, себя самого – с более бледной аурой, тянувшей к нему лучик света, а также Тоню. Замер, любуясь нежным сиянием ауры девушки.

«Не отвлекайся!» – прилетел строгий окрик учителя.

Тарас опомнился, бесплотным облаком проник в скопление контейнеров, ящиков, тюков и свертков, закрепленных на полу отсека. И оказался среди множества тусклых разноцветных пятен, не способный сориентироваться и понять, какое из них принадлежит готовой взорваться мине.

«Я… не вижу… их много…» – растерялся он.

«Самолет загружен ракетами и гранатами иностранного производства, найденными на территории Чечни. Для изучения в военных лабораториях. Ищи включенный таймер, он пульсирует в инфрафиолете».

Тарас начал «ощупывать» каждое светящееся пятно, натыкаясь на «тлеющие угли» смертоносной энергетики, и, наверное, мучился бы долго, если бы не ворвавшаяся в сознание струя свежего ветра, прибавившая сил. Это подключился к его каналу Елисей Юрьевич, вливший озеро своей энергии в иссякающий источник ученика.

Через несколько мгновений они обнаружили вибрацию «инфрафиолетового» контура внутри угрюмого багрового пятна. Это и было взрывное устройство, готовое взорваться в любой момент.

«Что дальше?» – спросил Тарас.

«Высасываем энергию до полного затухания вибраций, пока не сдохнет взрыватель».

«Как?»

«Через связь с астралом. Тут полно ям. А чтобы не обжечься и не сгореть – пробей трубку в обход уха».

«Я не совсем вас…»

«Цепляйся за меня. Начали!»

И на голову Тараса обрушился горящий метеоритный дождь…

Сколько он длился – Тарас потом вспомнить не смог. Когда он очнулся, самолет шел на посадку.

– Что? – выговорил он онемевшими холодными губами, встретив взгляд Елисея Юрьевича.

– Порядок, – проворчал учитель, переставая держать ладонь на его лбу. – Молодец, хорошо держался.

Зашевелилась Тоня, открыла глаза, потянулась, смущенно улыбнулась посмотревшим на нее мужчинам.

– Проспала, как суслик, весь полет. Долго еще лететь?

– Садимся, – сказал Тарас сипло, окончательно приходя в себя.

– Тебе плохо? – встревожилась девушка.

Он постарался улыбнуться как можно естественней и подумал, что дочка прокурора неспроста хорошо чувствует его состояние. И это открытие было удивительно приятным.

Самолет коснулся колесами бетонной полосы…

Глава 18

Не было бы счастья

Похороны жены и матери Елисей Юрьевич назначил на следующий день после своего возвращения из Грозного. Собрались все близкие родственники – из Калининграда, из Брянска, Ростова, Новгорода, Томска и даже из Тюмени, всего в количестве двадцати с лишним человек, и квартира Смирнова на сутки превратилась в вокзал.

Тарас в подготовке похорон не участвовал, хотя помощь предлагал. Однако Елисей Юрьевич посчитал, что не следует травмировать Тоню еще и этими хлопотами, и посоветовал ученику взять на себя обустройство девушки.

Друзей, которым он мог бы довериться, у Горшина в Москве было немного, однако выход из положения нашелся. Вспомнив о Нине, Тарас отвез Тоню к ней, и бухгалтер Комитета с радостью согласилась на время оставить сироту у себя. Таким образом, определив Тоню и пообещав забрать ее после похорон, Тарас с легким сердцем поехал к себе домой, вымылся под душем, переоделся и почувствовал наконец себя человеком. Лишь мысли об учителе не давали ему покоя. В конце концов, помаявшись полчаса в одиночестве, Тарас собрался и поехал к Елисею Юрьевичу.

Гробы с телами женщин уже вскрыли, тетки и бабушки учителя обмыли покойниц, переодели и оплакали, и в квартире Смирнова поселилась горестная тишина, прерываемая редкими всхлипами, вздохами, тихими голосами и шелестом одежды. Тарас положил к гробам купленные букеты цветов, постоял немного рядом, глядя на восковые лица погибших, и вышел. Учителя он нашел в спальне, беседующего с мужчинами. Тот поднял взгляд, посмотрел на Тараса издалека, потом встал и поманил за собой. Они вышли на лоджию.

День четырнадцатого апреля в Москве выдался ясный, но холодный, поэтому Тарас надел куртку. Елисей Юрьевич был в одной рубашке, но холода не замечал, думал о чем-то и душой находился, похоже, далеко отсюда.

– Как устроилась Антонина? – спросил он рассеянно.

– Я оставил ее у сотрудницы, – ответил Тарас. – Завтра займусь ее устройством вплотную. Может, отвезти ее к маме?

– Разве ты не можешь оставить ее у себя?

Тарас озадаченно заглянул в глаза Елисея Юрьевича, но не увидел даже тени усмешки.

– Вы думаете, это… удобно?

Полковник выплыл из дальних далей своей памяти, нахмурил брови.

– При чем тут удобно или неудобно? Ты хочешь, чтобы она осталась у тебя?

– Хочу, – честно признался Тарас.

– Вот и предложи. Она девочка умная, хотя и ранимая, если согласится, значит, ты ей небезразличен. А что скажут соседи или сослуживцы, не важно. Главное – как ты сам оцениваешь ситуацию, что собираешься из нее извлечь: сиюминутное удовольствие или благодать любви.

– О сиюминутном удовольствии я не думал, – пробормотал Тарас.

– Тогда что тебя смущает? Ты влюблен в другую женщину?

– Нет, – покачал головой Тарас, повторил: – Нет. Встречался, но это совсем другое. И я еще не вполне понимаю, что нужно Тоне.

– Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не понимать. Не помню, кто это сказал. Тоне сейчас нужна поддержка, и твое плечо как раз то, что нужно. Если появится необходимость в деньгах, я дам.

– Спасибо, обойдусь.

На лоджию выглянул какой-то седой старик, похожий на Елисея Юрьевича, бросил на Тараса острый взгляд из-под кустистых бровей и скрылся.

– Кто это? – кивнул Горшин на закрывшуюся дверь.

– Мой брат Федор, – ответил Елисей Юрьевич. – Позже я вас познакомлю. Он волхв, живет в тайге, много чего знает.

– Волхв? – невольно улыбнулся Тарас. – Не знал, что они существуют реально.

– Он ведический жрец храма Перуна.

–