Страстная ночь в зоопарке - Дарья Донцова

– Похоже на то, – подтвердила Рая, – у него в мусоре в последнее время лежали пустые упаковки от него.

– Ты сама убираешь в доме? – запоздало удивилась я. – А чем занимается горничная?

– Я забочусь о комнатах Оли и Роберта, девчонка моет спальню Бориса, гостевые и прочие помещения, – пояснила экономка.

– Старый дом использовал Робби! – воскликнула я. – На полу, около унитаза, я заметила кусок окровавленного пластыря. Наверное, он хотел его выбросить, да промахнулся. Издатель имел любовницу, встречался с ней тайно. Изменил своему правилу искать проституток за пределами города. Хотя что-то не складывается. Роберт полагал, что подцепил венерическое заболевание, странную разновидность сифилиса. Неужели он продолжал спать с женщиной?

Вальтер поднял руку:

– Стоп. Давайте не хвататься за все сразу. Смерть Роберта ненасильственная, я получил заключение экспертов. Волков умер от болезни, которая напоминает сифилис. Судя по визуальному осмотру, у него была третья, последняя стадия. Но! Анализы не подтвердили это предположение.

– Сифилис есть, причем в очень запущенной форме, но его нет? – удивилась я.

– Выходит, так, – развел руками Вальтер, – задачка! И нашим специалистам пока ее решить не удалось. Но ясно одно, зараза передается половым путем. В связи с выясненными обстоятельствами констатирую: Роберт заболел и умер. Почему он сам понес кредитку? Понял, что ему очень плохо, побоялся, что потеряет сознание и врачи найдут при осмотре карточку… Наплевав на соблюдение тайны, он поспешил к Рике, но умер на пороге «Шпикачки». Я закрою дело, эксперт будет молчать, эту историю похоронят вместе с Робби. Ради Ольги я постараюсь купировать скандал.

– А Рика? – занервничала Раиса. – Ее выгонят из дома.

– Нет, – сурово отрезал Вальтер, – не переживай. Я все улажу! И с Анатолием утрясу. Все решу сам, без вас! Ясно? Вилка, надеюсь на твою деликатность и молчание.

Я кивнула:

– Я не болтлива, да и говорить тут не с кем, я скоро улечу в Москву. Может, удастся поменять билет. Хочу пораньше завершить свой визит. Оле сейчас не до гостей.

– Ты решила покинуть Бургштайн до погребения Роберта? – удивилась Раиса. – Извини, это неприлично.

– Разве издателя хоронят не завтра? – в свою очередь, изумилась я.

– Нет, Ольга Сергеевна пожелала, чтобы на поминках присутствовали все знакомые, – пояснила Рая, – но на носу Рождество, многие не захотят портить себе праздник и не явятся. Поэтому хозяйка назначила церемонию на двадцать седьмое.

– Ага, – растерялась я, – ну, значит, я останусь!

– Вилка, отправляйся в дом Волковых, – распорядился Вальтер, – выспись и утром веди себя естественно.

– Спасибо за совет, – сказала я, – займусь покупкой подарков. В «Шпикачку» больше не сунусь! Если Нуди пристанет, я его отошью, забуду про хорошие манеры, приобретенные в зрелом возрасте, вспомню о хулиганском детстве! Не могу понять, почему я согласилась на эту авантюру!

– Критик обещал тебе сюжет романа из жизни поваров, – напомнил Вальтер.

Я смутилась:

– Ну да. Пойду-ка к машине.

– Вилочка, ты на меня не сердишься? – заискивающим тоном спросила экономка.

– Нет, – вздохнула я, – хотя никакой радости от того, что получила главную роль в написанной тобой пьесе, не испытываю.

Когда я наконец дошла до малолитражки, то обнаружила на экране мобильного сообщение о двенадцати пропущенных звонках от Шумакова. Я набрала знакомый номер, Юра тут же стал возмущаться:

– Где тебя носит?

Я хотела сказать: «Я знаю о вашей договоренности с Вальтером. Похоже, ты мне совсем не доверяешь, раз поручил наблюдать за мной полицейскому». Но потом решила, что отношения лучше выяснять при встрече, и ответила:

– Забыла дома сотовый, гуляла по городу без него.

– Больше так не делай! – уже спокойнее произнес Шумаков. – Слушай, я тут поворошил свои старые связи, дернул парней из разных контор, попросил порыться в прошлом Волковых.

– Зачем? – не поняла я.

Юра засопел:

– По твоим рассказам выходило, что Роберт и Оля ангелы. Я по приезде по нашим базам их пробил, оба белые и пушистые. Но ведь Роберт умер странной смертью.

– Милый, – перебила я, – у Робби…

– Дай договорить, – рассердился Шумаков, – что за манера перебивать! Я верю своей интуиции, а она подсказывала, что необходимо покопаться в их прошлом. И ведь я выяснил!

– Что? – забеспокоилась я.

– Айпод при тебе? – спросил Шумаков.

– В сумке лежит, – ответила я, – с тех пор, как ты мне подарил чудо технической мысли, я с ним не расстаюсь, стала продвинутым юзером. Интернет оказался крайне необходимой штукой.

– Войди в почту, прочитай письмо, – велел Шумаков и отсоединился.

Я достала из чехла плоский, похожий на планшет прибор. Никогда не принадлежала к тем, кто с утра до ночи висит в Сети. Когда Юра принес мне айпод, я сначала поразилась: никаких шнуров или мышек к нему не прилагалось. И, помнится, спросила:

– Что с этим делать?

– Носить с собой! – велел Шумаков.

Я решила не обижать его отказом и скоро поняла, какая удобная вещь Всемирная паутина. Бесплатная телефонная связь, поисковые системы, почта. Короче, теперь я не расстаюсь с устройством, не переставая удивляться простоте обращения. Вот сейчас, легонько постучав по айподу пальцем, я читаю послание от Шумакова и цепенею от изумления.

Юра обладает завидной памятью и редкой наблюдательностью. Он никогда не упускает ни малейших деталей дела и привык проверять непонятные обстоятельства. Рассказывая Шумакову про Волковых, я упомянула про странную телеграмму, полученную Ольгой: «Володя Корсунский рад встрече с Робертом. Целую в сахарные уста. Астрея». Хозяйка не поняла смысла послания, Борис, в присутствии которого горничная бесцеремонно распечатала депешу, сначала тоже терялся в догадках, а потом предположил, что его прислал кто-то, как он выразился, из «долбанутых на всю голову писателей». К сожалению, среди атакующих издательство графоманов много психически неадекватных людей. О послании быстро забыли все, и я в том числе. Рассказывая Юре о том, что случилось в последние дни в Бургштайне, я добросовестно упомянула про послание, хотя и не считала его важным. Мало ли какую глупость напишет псих? Но Юра уверен, что в расследовании важен любой найденный факт. Он решил поискать в базе Владимира Корсунского, вдруг на это имя с фамилией выпадет нечто интересное. И ведь выпало!

В конце шестидесятых прошлого века в Москве существовала колония хиппи. «Дети цветов» жили большой компанией в просторной коммуналке возле метро «Лермонтовская». Всем членам коммуны едва исполнилось по двадцать лет, они пели под гитару песни «Битлз», пропагандировали свободную любовь, не хотели ни работать, ни учиться, называли себя пацифистами. Движение хиппи в то время было широко распространено на Западе, многие европейские юноши и девушки уезжали в Индию, селились в ашрамах, слушали своих гуру, но потом большинство из них взрослело, возвращалось домой, молодые люди шли на работу и забывали о бурной юности. Вот только молодежь в СССР не имела возможности ездить по миру, и в нашей стране хиппи были приравнены к диссидентам, с ними активно боролись, арестовывали за тунеядство, высылали из столицы за сотый километр.

Общину на «Лермонтовской» возглавлял Владимир Корсунский. С ним у спецслужб были особые счеты. Корсунскому исполнилось не двадцать, а тридцать пять лет. Он, как тогда говорили, давно сбивал молодежь с истинного пути. Ученики слушали Корсунского раскрыв рты, а тот рассказывал о прекрасной жизни на Западе, о свободной Америке и Европе, разумеется, без коммунистического режима, прививал не окрепшим морально личностям чуждую идеологию и явно был куплен ЦРУ для этой работы. Несколько раз специальные отряды громили квартиры хиппи. Информаторы сообщали о местонахождении коммун, где главенствовал Владимир. В дом прибывали люди с оружием, хватали длинноволосых юнцов в цветастых рубашках и самовязаных фенечках, но лидер всегда ухитрялся уйти. Корсунский был хитрее крысы, он бросал своих учеников, исчезал непонятным образом, залегал на дно. А потом вновь выныривал, собирал новый коллектив. За ним гонялись долго, но в конце концов он умер от сифилиса.

На момент смерти Владимира его команда состояла из пятнадцати человек. Среди них были Федор Звонарев, нынешний олигарх, отец Нади и Зины, его первая жена Татьяна и будущая супруга Оксана, Ольга и Борис Марковы. Все они дружили со школы и вместе решили присоединиться к «детям цветов». Звонареву с Таней было по двадцать, Оле исполнилось двадцать пять, она единственная из всех работала, состояла в танцевальной группе одного из московских драматических театров.

В ночь, когда их руководитель в мучениях умирал, члены группы испугались и, наплевав на приказ своего гуру никогда не обращаться за помощью к властям, вызвали «Скорую». Медики с ходу установили диагноз и обратились в милицию. Но пока наряд спешил к дому, молодые люди разбежались кто куда. С покидающим этот мир Владимиром осталась лишь его верная любовница Лера Лякина, самая молодая из хиппи. Ей только что стукнуло девятнадцать. Корсунского нельзя было назвать образцом верности, он напропалую изменял Лере, но та, влюбленная в него без памяти, прощала Владимиру все, считала его своим мужем.