Творения - Епифаний Кипрский

8. Можно же подивиться, какъ случилось, что въ одномъ и томъ же народе сошлись четыре народа, и были четыре ереси, разумею же во первыхъ ессиновъ, во вторыхъ горофиновъ, въ третьихъ севуеевъ, въ четвертыхъ досифеевъ. Симъ полагается у меня начало обещанному сочиненію объ ересяхъ, и чемъ объяснить ихъ причину, скажу кратко. Какая же это иная причина кроме той, что, когда стало много разнозвучныхъ языковъ, тогда образовались племена, а подобно каждому племени и роду составились разные народы? Каждый же народъ во главу себе поставилъ царя. Α отъ этого произошло, что бываютъ войны, возстанія и столкновенія народовъ, сходящихся съ народами, потому что каждый усиливается сделать, чтобы предпочиталась собственная его воля, и принадлежащее ближнимъ соседямъ перешло въ его собственность, по ненасытной любостяжательностн, въ этомъ міре свойственной всемъ намъ. Такъ и въ это, указанное нами прежде, время, когда единственное израильское богопоклоненіе и писанный законъ перешли къ другимъ народамъ, разумею ассиріянъ, изъ которыхъ составилось самарянское населеніе, тогда произошло и то, что образъ мыслей раздвоился, заблужденіе и раздвоеніе устремились уже къ одной богочестивой вере подсевать многія поврежденныя мненія, какъ это казалось каждому; и каждый думалъ по собственному своему изволенію упражняться въ Писаніи и толковать его.

Против самаритян, в эллинстве седьмой, а по общему порядку девятой ереси

1. Итак, самаряне прежде других уклонились от божественного Писания в ереси, после описанных доселе эллинских ересей, не знавших божественного Писания, когда разумение человеческое было омрачаемо собственными своими помыслами. Самарянами назывался весь народ. Слово же «самаряне» в переводе значит «стражи»; и названы они так потому, что в должности стражей поставлены были в земле или действительно были стражами законного Моисеева постановления. Да и гора, на которой поселились они, называлась Соморон (Σομόρων), а также и Сомер (Σωμήρ), по имени древнего какого–то обитателя Соморона, сына Сомерова (3 Цар.16:24). Этот Сомер был сыном одного мужа из рода ферезеев и гергесеев (τῶν Φερεζαίων καὶ Γεργεσαίων), которые населяли тогда землю по преемству, будучи сынами Ханаана, захватившего землю сию, называемую ныне Иудеею, или Самариею, которая принадлежала сынам Симовым, а не была собственностью хананеев, потому что сам Ханаан — сын Хама, по отцу брата Симова. И потому самаряне по разным причинам названы сим именем: от Сомера, от горы Соморон, оттого, что они стражи земли, и оттого, что они хранители наставлений Закона.

2. Отличаются же они от иудеев, во–первых, тем, что не дано им писание пророков, бывших после Моисея, кроме одного только Пятикнижия, данного Моисеем семени Израилеву во время шествия по исходе из Египта, разумею: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие. А на еврейском языке книги сии называются так: Βρεσίθ, Ἐλλεσιμώθ, Οὐϊκρά, Οὐιδαβήρ, Ἐλλεαδδεβαρίν. И в этих пяти книгах рассеяны, впрочем, не проповеданы ясно, признаки воскресения мертвых. В них есть намеки о Единородном Сыне Божием, о Святом Духе и против идолов. Но с большею ясностью излагаются в них начатки учения о единоначалии; а в единоначалии духовно возвещается Троица. Но принявшие Закон заботились о том, чтобы отложиться от идолослужения и познать единого Бога; не было же у них попечения познать сие точнее. Таковые, поползнувшись, и не постигнув ясно всех частей веры и точного исследования нашей жизни, не познали воскресения мертвых, и не верят оному, не приемлют также Святого Духа, потому что не познали Его. И сия–то ересь, отвергающая воскресение мертвых, и отмечущая идолослужение, сама по неведению служит идолам, потому что идолы четырех народов сокрыты (Быт.35:4) в горе, ложно называемой у них Гаризин (Γαριζίν). Ибо кому угодно в точности доведаться о горе Гаризин, тот должен знать, что у Иерихона лежат две горы, одна — Гаризин, а другая — Гевал, об ону страну Иордана, на восток от Иерихона, как говорят Второзаконие (Втор.11:30) и книга Иисуса Навина (Нав.8:33). Итак, самаряне, сами того не зная, служат идолам, потому что во время молитвы, где бы они ни были, отовсюду обращаются к этой горе, почитая ее освященною. Ибо невозможно солгать Писанию, которое говорит: пребывали исполняющими Закон и кланяющимися идолам своим до сего дня, как написано в четвертой книге Царств (4 Цар.17:33).

3. А касательно воскресения мертвых повсюду встречают они обличения. Во–первых, в Авеле, потому что кровь его по смерти обращает речь к Владыке. Кровь же — не душа, а, напротив того, в крови душа. И не сказал Бог: душа «вопиет ко Мне» (Быт.4:10), показывая сим, что есть надежда на воскресение тел. «Енох переселен был так, что не видел смерти: и не стало его» (Евр.11:5). Да и Сарра, когда омертвели у ней ложесна и иссох обычный источник, вдруг приемлет в себя живородящую силу во удержание семене (Евр.11:11), и престарелая носит во чреве чадо по обетованию, в надежде воскресения. Да не иное повелевал и Иаков, пекущийся о костях своих как о негибнущих. И не только Иаков, но и Иосиф, на том же основании давая повеление, показал образ воскресения. Да и жезл Ааронов прозябший (Евр.9:4), когда был сух, снова принес плод в надежду жизни, давая видеть, что мертвые тела наши восстанут, и ведя нас к мысли о воскресении. И Моисеев, подобно сему, деревянный жезл по изволению Божию одушевлялся и, делаясь змием, изображал собою воскресение. И Моисей, благословляя потомков Рувимовых, о давно скончавшемся говорит: да живет Рувим, и да не умрет (Втор.33:6), желая показать, что есть жизнь по смерти, и суд для осуждения на смерть вторую. Посему изрекает Рувиму два благословения, говоря да живет в воскресение, и да не умрет на суде, называя смертью не ту, которая состоит в сложении с себя тела, но ту, которая есть следствие осуждения. Довольно будет и сего немногого к опровержению учения самарян. Но у них есть и другие некие древние неразумные обычаи: они омываются на рубеже, когда приходят из чужой страны, конечно, как оскверненные там; вместе с одеждою погружаются в воду, когда прикоснутся к кому из другого народа: ибо почитают осквернением прикоснуться к кому–либо, или иметь дело с каким–либо другим человеком, держащимся иного учения веры. Так много у них сумасбродства.

4. Но как скоро обличается их неразумие, углубись мыслию, пречудный, и узнаешь. Ничего не разбирая, гнушаются они мертвецом, будучи сами мертвы делами. Но не одно, а много есть свидетельств, что Закон сказал это загадочно, а не потому, что мертвецом должно гнушаться. Ибо не два или три свидетельства свидетельствуют нам о сем, но шестьсот двадцати тысячное число в пустыне, и столько же или более тысяч других свидетелей, и гораздо большее число свидетельствующих при могиле Иосифовой (Быт.50:26), в продолжение сорока лет носимой целым полком, между тем как никто ею не гнушался и не осквернялся. Но и Закон сказал справедливо: если кто прикоснется к мертвецу, остается нечистым до вечера, и омоется водою, и будет чист. Но сие сказано загадочно о мертвости Господа нашего Иисуса Христа при страдании Его во плоти. Ибо членом τοῦ означается отличение имени; потому что где прилагается член, там членом, без сомнения, утверждается, что речь — о чем–либо одном определенном и самом видном; а без члена речь понимать должно неопределенно, о чем бы то ни было одном. Сказать для примера, если говорим «царь (βασιλεύς)», хотя означили имя, но не показали ясно определяемого именем: ибо разумеем о царе и персов, и мидян, и эламитян. Но если скажем царь с прибавлением члена (ὁ βασιλεύς), то означаемое несомненно: ибо членом показывается, что это царь, о котором спрашивается, или речь идет, или известно, кто он, или над кем царствует. И если скажем «Бог» без приложения члена, то разумеем какого–либо бога — языческого или Бога истинного. А если слово «Бог» скажем с членом (ὁ θεός), то явно, что означаем Бога действительного, истинного, и знаемого. Тоже и в речениях «человек (ἄνθρωπος)» и «человек (ὁ ἄνθρωπος)». И если бы Закон сказал: «если прикоснетесь к мертвецу (νεκροῦ)» без члена пред словом «мертвецу», то приговор был бы произнесен о всех, и подлежащее исследованию речение относилось бы вообще ко всякому мертвецу. Но когда Закон говорит: если кто прикоснется к мертвецу (τοῦ νεκροῦ) (ср. Чис.19:11), с членом при слове «мертвец», то ведет речь о ком–то одном, а именно — о Господе, как объяснено мною выше. Сказал же сие Закон загадочно о тех, которые наложат на Христа руки, и предадут Его кресту (σταυρῷ); они имели нужду в очищении, пока не зашел для них день, и не воссиял им иной свет, чрез водное крещение пакибытия. И в этом слово мое подтверждает Петр, который израильтянам в Иерусалиме, спрашивавшим его, «что сотворим?» и, потому что Петр сказал им: «сего Иисуса, Его же вы распяли, — умилившимся сердцем» продолжал: «покайтесь, и да крестится каждый во имя Иисуса Христа» Господа нашего, и оставятся вам грехи, «и приимиете дар Святого Духа» (Деян.2:36–38). Посему не о мертвеце вообще говорит Закон. Когда же другого определенного мертвеца разумеет Закон, тогда выражается иначе; ибо говорит: если мимо проходит мертвец (νεκρός), заприте двери и окна ваши, да не осквернится дом, как сказал бы о слышании греха или образе падения; заключи око твое от пожелания, и уста от злословия, и ухо от худого оглашения, чтобы не подвергся смерти целый дом, то есть душа и тело. Посему и пророк сказал: если взыде смерть сквозь окна (Иер.9:21.). Конечно же, говорит не об окнах в домах, ибо иначе, заключив сии окна, никогда не могли бы мы умереть. Но окнами служат у нас телесные чувствилища: зрение, слух и другие, которыми смерть входит в нас, если ими грешим. И Иосиф погребал Израиля и не гнушался, а по смерти «пал на лице и целовал» (Быт.50:1): и не написано, что омылся, чтоб очиститься. Ангелы, как говорит дошедшее до нас предание, погребали тело святого Моисея, и не омывались, да и не осквернились ангелы от святого тела.