Дом Грома - Кунц Дин Рей

Кто же мог пойти на такие чудовищные опыты над живыми людьми? Это могло быть только в нацистской Германии, больше нигде. Во всяком случае, она полагала, что ни один мало-мальски уважающий себя ученый не пойдет на это.

Кроме того, она была физиком по специальности и никак не могла быть связанной с психологией. Контроль над психикой — это было настолько далеко от ее тематики, что только в кошмарном сне можно было представить, что она участвует в чем-нибудь подобном.

Никогда в жизни она не согласилась бы на такую работу, никогда.

* * *

На десять часов в это утро был назначен очередной сеанс физиотерапии.

Незадолго до десяти за ней явились, как обычно, Фил и Мэрфи. Всю дорогу, как обычно, не смолкала их веселая болтовня. Сюзанну так и подмывало сказать им, что, по ее мнению, они вполне могли бы давать уроки театрального искусства, но она молчала, не желая раскрываться прежде времени.

Когда настал черед упражнений в гимнастическом зале, то Сюзанна проделала только половину из них. Затем она пожаловалась Флоре Аткинсон на сильные боли в мышцах, хотя на самом деле ей совсем не было больно. Просто она не хотела расходовать много сил, они могли понадобиться ей позже.

Сегодня вечером она собиралась улизнуть из больницы.

Миссис Аткинсон с большим участием отнеслась к ее жалобам. Она разрешила не делать больше упражнения и устроила вместо этого хороший массаж. Кроме того, продлила на десять минут купание в бассейне с гидромассажем. К тому времени, когда Сюзанна высушила волосы, она чувствовала себя просто великолепно.

На обратном пути в палату она опять ждала нового подвоха со стороны Фила и Мэрфи, но в лифте не оказалось посторонних людей, и все прошло благополучно.

Она пока не решила, как ей себя вести, когда перед ней снова появятся мнимые мертвецы.

Она знала только, как ей хочется отреагировать на их появление. Она с удовольствием дала бы волю рукам и набросилась бы на них с кулаками. Вероятно, они от неожиданности не стали бы даже защищаться. Она бы выцарапала им глаза, исцарапала бы кожу до крови. Да-да, кровь у них на коже, пожалуй, была бы лучшим доказательством, что они не принадлежат к миру призраков. А еще она выкрикнула бы им в лицо все, что она думает о них.

Но поступить так она не могла. Преимущество было на ее стороне только до тех пор, пока они не знают об ее осведомленности в их замыслах. Как только они узнают об этом, у нее резко уменьшится поле для маневра. Спектакль закончится, и они вынуждены будут переменить тактику — вместо того, чтобы медленно сводить ее с ума, они скорее всего пойдут на крайние меры. В этом она была уверена.

* * *

Обед она съела весь до последней крошки.

Когда Милли пришла, чтобы забрать поднос с пустыми тарелками, Сюзанна зевнула и сказала:

— Господи, как же хочется спать.

— Я закрою дверь, чтобы вам не мешал шум из коридора, — предложила медсестра.

Как только медсестра вышла, плотно прикрыв за собою дверь, Сюзанна встала с кровати и подошла к стенному шкафу. На верхней полке шкафа лежали подушки и одеяла для второй кровати, а на нижней — чемоданы Сюзанны, которые якобы удалось спасти из потерпевшей аварию машины.

Она вытащила чемоданы на пол и открыла их, умоляя небо, чтобы никто не застал ее за этим занятием. Быстро перебрала вещи, вылавливая те, которые больше подходят для побега. Пара джинсов. Темно-синий свитер. Носки, кроссовки. Все эти вещи она сложила у стенки шкафа и завалила чемоданами так, чтобы ничего не было видно.

Закрыв шкаф, она быстро нырнула в постель, опустила изголовье, забралась под одеяло и закрыла глаза.

Она чувствовала себя великолепно. Теперь только она отвечает за себя и за свою жизнь.

Среди тревожных мыслей, посещавших ее в последнее время, одна была особенно тревожной. Она боялась, что за ней постоянно наблюдают с помощью скрытой телекамеры.

Если у них есть потайные двери и помещения, то почему бы им не устроить и круглосуточное наблюдение за ней с помощью телекамер? Может быть, они уже увидели, как она обнаружила мезузу и теперь готовится к побегу?

Некоторое время ею владело полное отчаяние. Она опять дрожала и не могла справиться с ознобом.

Однако ей удалось пересилить страх. Она сообразила, что если бы они увидели, как она поднимает с пола мезузу, то наверняка давно подняли бы тревогу и не посылали бы Милли на поиски медальона.

Разве не так?

Скорее всего они, увидев, что ее больше нельзя водить за нос, прекратят свои попытки внушить ей новые «галлюцинации».

Хотя кто их знает.

Остается только ждать и следить, как будут развиваться события.

Если ей удастся удрать из больницы, она будет знать, что в палате нет телекамер.

А что, если, выбежав в коридор, она встретит там четверку «мертвецов», которые будут улыбаться ей своими омерзительными улыбками...

И хотя она прекрасно знала, что они — никакие не «мертвецы», ее опять пробила дрожь.

Остается только ждать.

И наблюдать за происходящим.

15

Во второй половине дня в четверг сильный ветер залатал осеннее рваное небо новыми заплатками, не оставив на нем ни единого светлого места. В больничной палате стемнело раньше времени.

Ливню предшествовали отдаленные раскаты грома, эхом прокатившиеся по окрестностям. Первые крупные капли дождя пулеметными очередями заплясали по стеклу. Ветер взвыл, затем перешел на стон, а потом заскулил, словно от невыносимой боли. Изредка ливень превращался в ураган, он, казалось, нашел свой стиль и по большей части сбивался на методичный ритм, лишь изредка позволяя себе разбушеваться.

Просветлений в тучах не было видно, и день неуклонно двигался к закату. Сюзанна ждала вечера со смешанным чувством возбуждения и страха.

Почти час она притворялась, что спит, повернувшись спиной к двери и наблюдая за грозой в окне. В палату за все это время так никто и не зашел.

Затем она села в постели и включила телевизор, она провела перед экраном весь остаток дня. Ее не слишком волновало, что мелькает на экране, мысли ее были направлены совсем на другое — она продумывала планы и пути побега.

Ровно в пять часов вечера медсестра Сколари, которая только что заступила на дежурство, принесла ей вторую таблетку метилфенидата. Сюзанна опять сделала вид, что пьет лекарство, а сама тем временем спрятала его в ладони.

Когда подошло время ужина, вошел Макги с двумя подносами и объявил, что собирается поужинать вместе с ней.

— К сожалению, не при свечах. И без шампанского, — извинился он. — Но зато у нас на ужин аппетитное жаркое из свинины, а на десерт — пирог с яблоками и орехами.

— Не верю своим ушам, — сказала Сюзанна. — А что касается свечей, то я их никогда не любила из-за запаха воска.

Макги принес также несколько журналов и пару книг.

— Я подумал, что тебе, наверное, уже нечего читать.

Он провел с ней больше двух часов, и все это время они разговаривали. Боязнь раскрыться, а также необходимость разыгрывать влюбленность при ее полном отсутствии настолько утомили Сюзанну, что она не могла дождаться ухода врача. Она еще раз убедилась в своих хороших артистических способностях и с ужасом поняла, что двухчасовая игра отняла у нее почти все силы. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда Макги наконец поцеловал ее, пожелал доброй ночи и ушел.

Да, ей стало легче, но она с удивлением обнаружила, что испытывает грусть от прощания с Макги. До того момента, пока он скрылся за дверью, она и представить не могла, что ей станет грустно, что она будет жалеть о его уходе и испытывать чувство опустошенности и потери. Возможно, им уже никогда не доведется встретиться — разве только в суде по делу о ее похищении и издевательстве над ее человеческим достоинством. Он был, несомненно, лжецом и мошенником, и тем не менее ей нравилось быть в его компании.

Он все так же очаровывал ее, все так же увлекал своими разговорами. У него было неподражаемое чувство юмора и необыкновенно заразительный смех. Но удивительнее всего было то, что он, как и раньше, прямо-таки светился любовью к ней. Она приложила немало сил для того, чтобы разглядеть хотя бы тень лицемерия в его лице, услышать хотя бы тень фальши в его голосе, но не обнаружила ничего подобного.