Путь человечества. Истоки богатства и неравенства - Одед Галор

В Китае и Индии доход на душу населения ниже, чем в Корее и Японии, где неолитическая революция началась на несколько тысячелетий позже. Современная Турция и Юго-Восточная Европа беднее Великобритании и Скандинавских стран, хотя неолитическая революция в этих регионах случилась на несколько тысяч лет раньше.

Каким же образом эти страны потеряли свое преимущество?

Теряя фору

На протяжении тысячелетий те регионы мира, в которых неолитическая революция началась раньше и которые воспользовались преимуществами налога на зерно, действительно имели более высокую плотность населения и владели более продвинутыми технологиями[322]. Однако данные показывают, что, хотя время начала неолитической революции оказало значительное воздействие на производительность в доиндустриальную эру, после 1500 года этот эффект развеялся и в современную эпоху имеет ограниченное влияние на доход на душу населения[323]. Иными словами, с течением лет преимущества раннего начала земледелия ослабли до такой степени, что сами по себе не могут объяснить неравенство в богатстве стран сегодня. Но почему это благотворное влияние в последние пятьсот лет исчезло? Что изменилось за этот период?

Регионы, где неолитическая революция произошла раньше всего, получили два основных преимущества: повышение продуктивности сельского хозяйства и технологическую фору, – которые вывели эти регионы в авангард мирового экономического развития. Однако на заре XVI века, по мере того как инновационная активность стала перемещаться из деревень в города, экономическая важность сельскохозяйственного сектора начала постепенно снижаться, в то время как городской сектор, основанный на технологиях и емкий с точки зрения человеческого капитала, процветал. Так раннее начало неолитической революции время стало порождать противоречивые эффекты. С одной стороны, технологическая фора продолжала стимулировать новые прорывы как в сельском, так и в городском секторах. С другой – сравнительное преимущество в сельском хозяйстве приводило к специализации этого сектора, замедляя урбанизацию и сопутствующий ей технический прогресс и откладывая формирование человеческого капитала и начало демографического перехода.

По мере того как важность городского сектора в развитии новых технологий повышалась, неблагоприятное влияние наличия сравнительного преимущества в производстве сельскохозяйственных товаров усиливалось, а технологические преимущества раннего начала неолитической революции постепенно исчезали. Более того, поскольку урбанизированные морские страны развивали технологии и финансовые инструменты, которые способствовали международной торговле и наступлению колониальной эпохи, неблагоприятные последствия специализации в сельскохозяйственном секторе только усиливались, еще более сокращая изначальную фору[324].

В результате изначальное технологическое преимущество было уравновешено относительным негативным эффектом сельскохозяйственной специализации, и потому время начала неолитической революции оказало ограниченное влияние на современное экономическое развитие. Хотя эта разница во времени важна для понимания исторических различий в процессе развития по всему миру, сегодня ответ на загадку неравенства дают другие силы.

Диктат географии

Некоторые ученые связывают технологическое возвышение Европы с критическими моментами истории человечества, то есть случайными институциональными и культурными трансформациями вроде тех, что произошли после черной смерти, падения Римской империи или наступления эпохи Просвещения[325]. Они утверждают, что именно эти институциональные и культурные перемены стали конечными причинами современного имущественного неравенства, и называют мудростью задним числом попытки связать возвышение Европы с глубинными географическими факторами.

Резкие институциональные и культурные перемены, более глубокие истоки которых обнаружить невозможно, несомненно, сыграли свою роль в развитии обществ, о чем свидетельствует расхождение между Северной и Южной Кореей в последние десятилетия. Случайные и неожиданные изменения действительно могли привести к многовековой задержке при изобретении печатного станка, подтолкнуть китайский императорский флот исследовать Америку, запустить промышленную революцию в Голландии, а не в Великобритании или помешать реставрации Мэйдзи в Японии XIX века.

Однако хотя случайные институциональные и культурные сдвиги оказывали влияние на процесс роста на протяжении десятилетий и столетий, они вряд ли играли ключевую роль при определении пути человечества или выступали конечными факторами, которые управляли большим взрывом цивилизаций. Какими бы решительными или масштабными они ни казались в нашем воображении, если рассматривать их с точки зрения тысячелетий, десятков и сотен тысяч лет, в основном они относительно скромны и носят главным образом временный или локальный характер.

Само появление резких культурных и институциональных трансформаций, стимулирующих развитие, вторично по отношению к их способности распространяться и выдерживать испытание временем, и в этом контексте их взаимодействие с географическими факторами было решающим. Чем бы ни объяснялись появление и живучесть культурных и институциональных факторов, которые привели к подъему Европы, – следствием ее географической раздробленности, которая способствовала политической конкуренции и культурной изменчивости, или высокоурожайными сельскохозяйственными культурами, поощряющими ориентацию на будущее и долгосрочные вложения, или какими-либо другими силами, – главный источник современного неравенства далек от исторической случайности. И все же эволюция институтов и культуры, равно как и неолитическая революция, сыграла ключевую роль при определении скорости этого процесса в целом и его вариаций в разных странах и регионах.

На заре неолитической революции никто не предвидел начала греко-персидских войн, но с учетом большого количества поддающихся одомашниванию видов растений и животных вполне можно было предугадать, что Восточное Средиземноморье станет регионом с высокой плотностью населения, что в нем неизбежно возникнут продвинутые цивилизации и что между этими обществами, вероятно, вспыхнут войны. Несомненно, первые цивилизации появились в Плодородном полумесяце неслучайно, и, разумеется, случайные события не могли привести к возникновению и существованию крупных древних цивилизаций в сердце Сахары.

Но это не значит, что контуры пути человечества в разных регионах можно однозначно свести к географии и ее взаимодействию с институциональными и культурными характеристиками. Есть и еще одна фундаментальная сила, влияющая на экономическое развитие, – это человеческое разнообразие. Анализируя влияние географических характеристик, мы вернулись на 12 тысяч лет назад, к началу неолитической революции, а при изучении роли человеческого разнообразия мы перенесемся еще на много тысяч лет в прошлое, прямо к истокам – к выходу человека из Африки.

Глава 12

Из Африки

В первой половине XX века, пока в Европе грохотали пушки, США накрыло волной одной из самых массовых внутренних миграций в истории. В период великой миграции шесть миллионов афроамериканцев простились с бедными деревнями американского Юга и переселились в стремительно растущие города. Некоторые остались на Юге, но большинство направилось на Север, Средний Запад и Запад. Они удовлетворяли растущий спрос на промышленных рабочих, который был особенно велик на оружейных заводах, питавших американскую военную машину в период мировых войн, и спасались от гнета Юга. После ужаса и деградации, вызванных порабощением и дискриминацией, которые афроамериканцы терпели более трехсот лет, эта волна миграции стимулировала контакты между ними и американцами европейского происхождения, их новыми соседями по городской среде.

Интеграции этих двух групп препятствовали предрассудки, расизм и неравенство, многие из которых сохраняются по сей день. И все же из этого слияния людей и традиций возникло одно из самых эклектичных нововведений в культуре XX века – рок-н-ролл.