Белый Пилигрим - Антон Краснов

…Непоправимого? А разве есть в самом деле что-то более непоправимое, чем гибель любимого человека?

На следующий день после неудавшейся свадьбы Вадим Светлов все-таки добрался до своей квартиры. На этот раз он был в таком состоянии, по сравнению с которым даже пьяные выходки Илюши Винниченко (тогда, под колесами БМВ) потускнели бы и отошли на задний план. Все покатилось кувырком. Машину у Светлова только что отобрал патруль ГИБДД, чтобы отогнать ее на штрафную автостоянку. Собственно, и о машине, и о правах, которые тоже забрали, Вадим и не думал. Перед глазами была только Лена, да звучали, звучали в ушах страшными и гулкими раскатами слова Лесковой-старшей, те, за несколько дней до свадьбы: «А ты, Вадим, поймай этого Винниченко и спроси у него хорошенько, в чем дело! Он ведь наверняка злобствует, что Лена теперь нашла себе хорошего человека… » Вадим скрипнул зубами и, лязгнув замком, ввалился в прихожую. Зеркало вернуло ему чье-то чужое, опухшее лицо с коричневыми мешками под глазами, с незнакомой, изломанной линией рта с опущенными уголками губ. Вадим не сразу понял, что это его собственное отражение. А когда понял, то швырнул в зеркало сотовым телефоном с такой силой, что на зеркальной поверхности образовалась белая вмятина с разбежавшимися от нее змеистыми трещинками, а мобильный разлетелся в мелкие осколки. Не разуваясь, Вадим протащился в кухню и тут увидел…

…знакомую спину, обтянутую серой тканью добротного пиджака. Человек разогревал на плите картошку с телячьими отбивными. На столе стоял графинчик с водкой, две до половины налитых стопки, а также вазочка с крупно нарезанными свежими помидорами и солеными огурцами. Вадим замер в дверях, а посетитель повернулся к нему и сказал строго, сдержанно, без малейшего намека на подмигивания и игривости, на которые он был так щедр в прошлое свое посещение:

— Вы присаживайтесь, Вадим Андреевич. Как видите, это снова я.

— Кто вы такой? — прохрипел Светлов. — Я… вы… как вы снова сюда попали?

— Собственно, точно так же, как и в прошлый раз, но это совсем не то, о чем я хотел бы поговорить. Конечно, вы полагаете, что трагедия, происшедшая прямо на вашей свадьбе, и мое появление здесь, у вас, взаимосвязаны. Не стану это отрицать: это в самом деле так…

Все потемнело перед глазами Светлова. Кажется, он подскочил как ужаленный и с криком «Убью, сука!» попытался схватить Гаппонка за горло и душить; ничего из этого ему не удалось, потому что гость сделал короткое, едва уловимое движение левой рукой — и атлетичного, под сотню килограммов весом, Вадима откинуло к мойке. Он сильно ударился поясницей и осел на пол, бессмысленно мотая головой. Гаппонк сказал:

— Вот что, любезный. Я вас прекрасно понимаю. Ваше горе, ваше плачевное состояние… Но если вы не будете кидаться на меня, как бешеный бык на флаг СССР, а выслушаете, что я вам скажу, то, быть может, все будет не так печально.

— Что ты такое говоришь? Ты что, не понимаешь… ее убили… убил этот ублюдок, который…

— О нем тоже поговорим. Но прежде я хотел бы сказать вам: можно ВЕРНУТЬ Лену. Вы меня понимаете?

Светлов поднял глаза на существо, которое только что заверило его в том, чего не может быть, потому что не может быть никогда. Гаппонк шагнул к нему и, потряся за плечо, заговорил медленно и внушительно:

— Единственное, что от вас требуется, Вадим Андреевич, — это внимательно меня выслушать, а потом поступить сообразно тому, ЧТО вы узнаете. Сначала я помогу вам советами, а потом… потом, полагаю, вы прекрасно справитесь и без меня. Ведь вы способны на значительно большее, чем то, что вы о себе знаете. Вам понятно? Вот, выпейте водки. Закусите. Кушать вы, я так понимаю, не хотите. Впрочем, у меня как-то тоже пропал аппетит, знаете ли. Ну, ладно. Вы меня хорошо слышите? Понимаете, что я говорю?

— Да, да, — выговорил Вадим.

— Вот и прекрасно. У вас как с историей? Ничего? Надеюсь на это. Итак, если вам тяжело воспринимать меня, что называется, с листа — так представьте, что я рассказываю вам занимательную легенду. Или сказку. Или сюжет для мистического блокбастера. Так вот, в свое время в Истинном мире жили два мага, маг Коэнн, Белый Пилигрим, и маг Гилкрист, Темный Пилигрим…

3

Утром следующего дня Вадим Светлов решительно позвонил в дверь квартиры, где жили Лесковы. У Светлова было бледное лицо, а губы даже побелели от напряжения, когда он услышал медленные шаги за дверью. Но голос его оказался неожиданно спокоен и ровен, когда он сказал появившейся на пороге Людмиле Венедиктовне:

— Нужно поговорить. Сейчас же… Вам сейчас не до чего, но я сам был вчера такой же. Только, ради бога, не подумайте, что я спятил. Всему, что я вам сейчас сообщу, есть подтверждение. Да что там, я сам вчера хотел вызывать неотложку, потому что подумал: все, ум за разум заходит…

Лескова-старшая взглянула на него растерянно и, молча посторонившись, пропустила его в квартиру… Вадим прошел прямо в ванную комнату, позабыв разуться и снять с себя куртку-ветровку. Нужно сказать, что Людмила Венедиктовна этого и не заметила. Она молча наблюдала, как Илья включил в ванной оба крана, холодный и горячий, и заткнул пробкой сток, чтобы ванна наполнялась. Лескова спросила:

— Ты что это… искупаться хочешь? Ты…

— Да нет, Людмила Венедиктовна. Не искупаться. А где… где сейчас Лена?

Губы Людмилы Венедиктовны побелели.

— То есть как… где? — после затянувшейся паузы отозвалась та. — А ты что, сам не знаешь, где она сейчас?.. Или… что? Вадим, ты пьян? От тебя перегаром несет и вообще…

— Надеюсь, что я не напоминаю вам вашего предыдущего несостоявшегося зятя, Илюшу Винниченко, — выговорил Светлов, завороженно наблюдая за тем, как бурлит, поднимаясь, в ванне вода. — В общем, буду краток, Людмила Венедиктовна: ЛЕНУ МОЖНО ВЕРНУТЬ. Вы меня хорошо расслышали? Так я еще раз повторю: это возможно сделать. Вчера ко мне пришел некто, дважды попавший в мою квартиру сквозь стену. Нет, вы совершенно напрасно так на меня смотрите!.. Я не сошел с ума и не пьян, а перегар, винный запах… это еще от вчерашнего. Нет, ничего не говорите, совсем ничего!.. — поспешно добавил он, увидев, как искривились губы Лесковой и обессмыслились, помутнели глаза. — Я сам… я сам вчера чуть с ума не сошел, когда увидел все это. Его зовут Гаппонк, он из Оврага. Мне долго объяснять, я скажу только то, что это все правда. Я просто не хочу верить, что я стал жертвой какой-то… какой-то чудовищной мистификации, — глухо добавил он, не глядя на Людмилу Венедиктовну. — Вот… смотрите.

И он выключил воду, потому что ванна наполнилась, и вынул из внутреннего кармана куртки огромный, переливающийся тысячью маленьких граней бриллиант, тот самый, что продемонстрировал ему маг Гаппонк в первое свое посещение… Людмила Венедиктовна замерла, опершись спиной о дверной косяк. Ее пальцы судорожно переплелись. Светлов положил сияющую сферу на поверхность воды, и маленькие концентрические волны едва слышно плеснули в борта ванны. Бриллиант, вопреки законам Архимеда, не погрузился в воду, и было бы неверно сказать, что он остался на плаву: если наклониться и посмотреть повнимательнее, можно было убедиться в том, что он даже не КАСАЕТСЯ поверхности воды. Людмила Венедиктовна хотела спросить, что это такое, но язык прилип к гортани, и такое случилось с велеречивой матушкой семейства Лесковых в первый раз в жизни. Вадим чуть отступил, упершись спиной в кафельные плитки, покрывавшие стену ванной комнаты, и молча смотрел на то, как в глубинах бриллианта разрастается свечение.

— Что… это? — наконец выдавила Лескова.

— Да это еще ничего, — с легкостью, удивившей, кажется, его самого, ответил Светлов. Незнакомый, совсем чужой человек говорил эти слова, и не только Людмила Венедиктовна, кажется, уже сроднившаяся с ним, не узнавала своего почти что зятя. Он сам себя не узнавал. После встречи с тем человеком, чьего имени он старался не произносить даже про себя, что-то перевернулось, выжглось в нем, и совершенно очевидно стало, что никогда ему не быть прежним Вадимом Светловым. В меру равнодушным, в меру положительным, в меру умным и работящим парнем, со своими недостатками, которых полно у всех людей. Вот именно — людей. Вадим улыбнулся, повернувшись к Людмиле Венедиктовне в профиль, и наблюдал за тем, как из светящегося шара медленно вырастает фигура Блумера. Желтые глаза ассистента мага Гаппонка угодливо поблескивали, а длинный красный нос так и вертелся во все стороны. При виде этого уродца, словно сошедшего со страниц книги Гофмана «Крошка Цахес», начитанная Людмила Венедиктовна отпрянула и едва не упала, зацепившись пяткой за порожек. Вадим успел подхватить ее за локоть.

— Не бойтесь, Людмила Венедиктовна. Самое страшное, что могло произойти с нами, уже не произошло, и дальше должно быть только лучше. Лена еще здесь, с нами, понимаете? Ее можно вернуть, и для этого Блуд-мер откроет нам портал в иной мир. Нет, не тот, о котором вы сейчас подумали. Простите меня, Людмила Венедиктовна, что я вас напугал. Это еще ничего. Нам предстоят большие испытания… Я еще не сошел с ума! — сухо продрался сквозь его гортань короткий крик, когда он увидел, что во взгляде Лесковой, обращенном к нему, — только темный, суеверный страх, и более ничего от той интеллектуальной, образованной женщины, которой она, собственно, являлась.