Время перемен. Лабиринт Безумия - Александра Лисина

Господи… да хоть кто-нибудь ЭТО понимает?!!

Темный эльф до боли прикусил губу, чтобы не выдать себя, но Белка так и не обернулась. Только вздохнула тяжело и спрятала лицо в коленях. В этот момент она вдруг показалась ему такой ранимой и беззащитной, что до зубовного скрежета захотелось ее обнять. Аж скулы свело от напряжения, а рука сама собой дернулась на верную смерть. Но, слава богам, вовремя остановилась, потому что стоило только коснуться хрупкого плеча, стоило превратиться в озабоченного нелюдя (да-да, еще одного, на пару с Элиаром!), как его крепкая кисть наверняка преобразуется в безжизненную тряпку, в предплечье раздастся веселенький такой хруст. А жестоко вывернутое плечо до самой ночи будет ныть и слезно умолять, чтобы его вправили обратно. Гм, может, еще и морда снова станет расцарапанной. Вот рыжий-то обрадуется…

Таррэн неслышно хмыкнул про себя, с усилием отдвинулся и, не зная, чем заполнить неловкую паузу, вдруг совершенно нелогично погладил шипастый загривок пристроившейся под боком хмеры. А что? Если я не могу коснуться Белки, пусть хоть одна из этих двоих станет немного спокойнее. А там, глядишь, и вторая расслабится.

Почувствовав на загривке сильную ладонь, Траш изумилась так, что в первый момент даже позабыла, что может легко отхватить эту наглую лапу, осмелившуюся ее (ЕЕ!!) погладить, как какую-то кошку. Просто перекусить пополам, как сухую ветку, и брезгливо выплюнуть. Она гневно засопела, широко раздула ноздри, набрала в грудь побольше воздуха для достойного рыка… но потом вдруг передумала: у него оказались приятные руки, мягкие и вкусно пахнущие, а кожа совсем не грубая, как у Сар’ры. М-м-м, очень хорошие руки…

Траш ненадолго задумалась, словно оценивая и сравнивая, а спустя пару секунд и вовсе помялась, потопталась, после чего все-таки решилась — смирно опустилась на землю, подставляя порванное ухо, чтобы ему было удобнее.

Эльф несказанно удивился такой благосклонности, но виду не подал. Только порадовался про себя, что все еще живой, смелее поскреб жесткие чешуйки и не смог сдержать улыбки, когда снизу раздалось блаженное урчание, а мощные когти на лапах хмеры вдруг с невероятной скоростью принялись взрывать податливую землю, вонзаясь так глубоко, как только могли. Кажется, ей было хорошо.

— Слышь, ушастый? — вдруг подала голос Белка. — А что будет, если ты вдруг вернешься домой? Весь такой из себя красивый, прямо герой на белом коне… сам Владыка примчится из Тронного Зала, расшаркается… может, в задницу поцелует за то, что их шкуры все еще целы и останутся такими на ближайшую тысячу лет… что ты будешь делать тогда?

— Ничего.

— Да ну? Это ж скукотища какая! А вдруг тебе трон предложат? Гляди, какая возможность выпендриться! Они ж наверняка ни одному твоему слову больше не возразят: все-таки кровь Изиара… спас целый мир, закрыв нас своей широкой за… в смысле, спиной. Младшего сыночка вашего Владыки сто лет как след простыл (наверняка струсил, подлец), старшего втихаря я сама пришибла, наследников больше нет… а тут ты — весь белый и пушистый! Благородный, готовый пожертвовать собой и прямо-таки во всех смыслах замечательный! Да еще и родня нынешнему Владыке! Глядишь, и правда изберут новым корольком?

— Не изберут, — оборонил Таррэн. — Просто потому, что я туда не вернусь.

— Что, не желаешь богатства и славы? — насмешливо хмыкнула она, незаметно косясь на довольно жмурящуюся хмеру. — Это ж такой шанс! Золотом осыпят, песню в твою честь сочинят, прославят на века, накормят от пуза… да все девки твои будут!

«Мне не нужны все, — тихо вздохнул эльф. — И весь мир не нужен. Уж тем более — трон, на который мне и двести лет назад было наплевать. Ничего не надо. Достаточно только одного — прощения. Но именно его у меня никогда не будет. Так что, какая мне разница, как меня встретят? Верно, никакой».

— Чего молчишь? — прищурилась Гончая. — Уже награду подходящую выбираешь?

— Нет.

— Тогда что? Мечтаешь, как тебя красотки расцелуют? Знаю-знаю про вашу извечную слабость к противоположному полу! Вас хлебом не корми — дай повеселиться в приятной компании! Ничего, потерпи еще немного. Зато как вернешься к себе в Темный Лес, будет настоящее раздолье!

Таррэн устало посмотрел на ядовито шипящую Гончую.

— Хреново выглядишь! — тут же обрадовала она.

«А ты всегда выглядишь прекрасно».

— Ого! А круги под глазами откуда?

«Думаешь, так просто следить за целым Лесом? — снова подумал эльф, впадая в знакомое оцепенение от ее прямого взгляда, в котором горело неприкрытое злорадство. — Интересно, что бы ты сказала, если бы знала, из-за чего я отрекся от Рода? Если бы знала, ЧТО пытался сделать мой брат с такими же, как ты, девчонками? Что у него не вышло тогда, а родившиеся малыши уже с рождения были альбиносами? Все, до одного? Что бы ты сделала, если бы узнала, что он убил их своими руками? Возненавидела еще больше? Не сдержалась бы и пришибла прямо здесь? Ведь я — такой же. У нас с НИМ одна кровь и один предок. Одна Ветвь и одно проклятие, от которого я уже долгие века не могу избавиться. Но именно оно по какой-то прихоти судьбы привело меня сюда, к тебе»…

Он непроизвольно сглотнул и машинально качнулся навстречу.

— Шел бы ты… спать! — вдруг процедила Белка, резко отводя потемневший взгляд, в котором снова заметались хищные искры. Как ведром холодной воды окатила, заставив опомниться и поспешно отстраниться. — Мы посторожим, нам все равно нельзя. А тебе завтра много работать.

— Я не устал.

— Врешь.

— Вру, — покорно согласился Таррэн и с невеселой усмешкой вытянул ноги. — Когда с вами поживешь пару веков, чему хочешь научишься. Гм, даже врать, как распоследний бродяга. Представляешь, как я опустился?

— А может, наоборот? Может, ты просто поумнел? Стал старше?

— Куда уж старше!

— Ну, Дядько говорит, что возраст для дурости — не помеха. Кто-то глуп, кто-то жесток, кто-то слишком мягок… можно в двадцать лет найти смысл жизни, а можно и в тысячу не понимать очевидного. Вот ты, например, нашел свой смысл?

Таррэн взглянул на ее точеный профиль, красивый обвод губ, маленькие ушки под густой каштановой шевелюрой и странно улыбнулся.

— Теперь — да.

— Значит, тебе повезло, — вздохнула Белка. — Жаль, что не могу сказать о себе того же.

— У тебя все еще впереди.

— Ты так уверен в этом, эльф? — вдруг ледяным тоном осведомилась Гончая и, быстро отодвинувшись, зло прищурилась, изучая его словно в прицел арбалета. Молниеносно напряглась и насторожилась, как кобра перед решающим броском. Снова стала холодной и чужой. Какой-то… недоброй. Причем, перемена эта была столь внезапной, настолько резкой и неожиданной, что Таррэн на какое-то время растерялся и далеко не сразу нашелся с ответом. А она все смотрела — долго, цепко, внимательно, будто выискивала в нем подвох, какую-то гнильцу, которой не заметила раньше. Просто сверлила неподвижным взглядом, буквально распнув на жестоком ложе правды, и, сурово поджав губы, ждала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});