«Белая чайка» или «Красный скорпион» - Константин Кирицэ

— Могу лишь повторить то, что уже сказал: Раду Стояна убили, когда вы были на берегу…

— Спасибо… — упавшим голосом прошептал Пауль Соран.

— Наша беседа затянулась, и, к сожалению, не обошлось без эмоций, — сказал, поднимаясь, Тудор. — Правда, у меня еще есть пара вопросов… не очень существенных.

— Пожалуйста! — с готовностью произнес Пауль Соран, морщась от боли. — Я все же нахожусь в больнице, и состояние мое может ухудшиться. Минутой больше, минутой меньше — это неважно. Лучше до конца воспользоваться этой встречей. Не знаю, как потом поведет себя чужая кровь, перелили почти литр…

— Думаю, я и без того вас замучил, — сочувственно сказал Тудор, — но раз согласны… Ладно, вас вызвали на встречу запиской, которую у вас нашли. Когда и где вы ее обнаружили?

Я нашел ее в конверте, на ночном столике, когда вернулся… после этого несчастья. Раньше я никаких записок не получал…

— А остальные ничего вам не говорили о своих приглашениях?

— Да что вы в самом деле! — удивился Пауль Соран. — Когда же они могли мне об этом сказать? С утра я никого из них не видел, то есть вчера утром я видел всех в последний раз. Во всяком случае, утром, когда мы расставались, они мне ничего такого не говорили…

— И по телефону тоже? — уточнил Тудор.

— Ни слова. Вообще-то я звонил, чтобы сказать Дану, что представление отменили и что, значит; после обеда я уже буду в пансионате… Он непременно хотел о чем-то со мной поговорить… Но по телефону не проронил ни слова…

— Других записок раньше они не получали?

— Не припоминаю, а раз не припоминаю, значит, мне никто из них ничего об этом не говорил…

— Так… — произнес Тудор. — Теперь, когда цель приглашения к колодцу становится ясной, нет ли у вас хотя бы смутных подозрений в отношении личности его возможного инициатора?

— Я сам пытаюсь найти ответ на этот вопрос и даже слишком далеко захожу в своих домыслах, но, по правде говоря, не могу представить, кто бы это мог быть. Кто? И тем более не понимаю — зачем? Почему именно я?

— Но перед встречей, на которую вы совершенно осознанно пошли, вы не задавались вопросом, от кого записка?

— Кажется, мне становится хуже, — вместо ответа произнес Пауль Соран.

Глава V

1

В восемь часов утра Тудор спустился в холл. Если бы не яркое, жгучее солнце, полыхавшее ненасытным пожаром, кто знает, когда бы он проснулся. За низким столиком посередине холла его ожидали с явным нетерпением Ион Роман и… Виктор Мариан. Они сюда же заказали и завтрак, так как место это было самым удобным — никто не мог застать их врасплох, никто не мог услышать.

— Пришлось совершить настоящий марш-бросок, — начал Виктор Мариан, на секунду закрыв глаза. — В семь вечера я уехал из Констанцы, в одиннадцать был в Бухаресте, в три ночи выехал из Бухареста и в семь утра снова был в Констанце. Здесь я уже с полчаса болтаюсь… Думаю, что мне удалось узнать все, что вообще можно было узнать от мадемуазель Клариссы… потому что Аварян пока еще не расположен принимать визитеров.

Тут Виктор Мариан замолк, словно хотел еще больше разжечь нетерпение слушателей.

— Если ты начинаешь с минуты молчания, — благосклонно заметил Тудор, — значит, за ней последует что-то сенсационное…

— Кстати, о сенсационном! — спохватился Виктор Мариан. — В сегодняшнем номере «Курьера» на первой странице появилась завлекалочка: читателям объявляют, что вскоре газета начнет печатать роман с продолжением, который «потрясет их душу и захватит каждого тем, что персонажи, в том числе и знаменитые, вовлечены в чудовищную драму в трех действиях. Публикация продлится весь сезон, а по окончании выйдет отдельной книгой». Газета разошлась мигом.

— И больше ничего? — поинтересовался Тудор. — Место действия, имена героев, имя автора?

— Ничего! — ответил Виктор Мариан. — Только анонс, на первой странице вверху, пять строк… Они ведь знаете как. Завтра объявят имя, послезавтра еще что-нибудь… через неделю утроят тираж… Тем временем господин Владимир Энеску обретет ореол популярного автора…

— Начал он, во всяком случае, осторожно, — заметил Ион Роман. — Без конкретных намеков, чтобы не путать нам карты. Не вызвать бы ему на себя ответный огонь… Хотя, судя по тому, как газета дает рекламу, помешать выходу романа трудно, если не невозможно… Эта братия из «Курьера» умеет ловко греть руки на «бомбах»… Итак, вернемся к нашим баранам.

Виктор Мариан воспринял последнюю фразу как указание и с явным удовольствием поспешил продолжить свой отчет:

— Мадемуазель Клариссу, весьма точно отображенную в записках журналиста, я застал в баре. О том, как я ее разыскал и как мне за полтора часа удалось ее охмурить, рассказывать не буду — дело того не стоит. Скажу одно: действовал я как нельзя более законно и гуманно, если эти понятия совместимы. Ладно… Кларисса занимается именно тем, о чем говорила Елена: продавщица и все прочее у Аваряна. Так что обнаружить ее следы удалось легко и быстро. Сразу же после взлома ее взяли под наблюдение. В Мамайю к господину Винченцо Петрини ее направил с устным посланием Аварян. Она должна была сообщить сицилийцу следующее: искомый объект находится в хорошем состоянии вместе с «заморскими цацками»— avec les poussins etrangers — эту фразу надо было сказать только по-французски, как своего рода пароль для начала беседы, а сделка может быть заключена только по-американски, начиная с пятисот кусков. Если бы Петрини ответил, что заинтересован в сделке на указанных условиях, красавица должна была дать ему визитную карточку Аваряна с адресом и пометкой от руки: суббота, четыре часа пополудни. Все именно так и произошло. Услышав французские слова, господин Петрини расцвел и согласился на все условия. Произошло все это в пятницу после обеда. Таково содержание первого акта. Антракт, думаю, не интересует?..

Тудор сделал знак продолжать.

— В субботу, ровно в четыре дня, Винченцо Петрини прибыл в лавку Аваряна. Внутри находились только Аварян и Кларисса. Остальной персонал — двое продавцов, — а в сущности, разновидность частных детективов, нанятых Аваряном, — незаметно следили за магазином с улицы.

Аварян провел гостя наверх по внутренней лестнице и пропустил его вперед. Когда они поднялись, сицилиец повернулся к Аваряну, шедшему сзади, и попросил его выглянуть на улицу, так как вроде бы Петрини показалось, что за ним следила какая-то пара: высокая женщина в белой шляпе и вишневом платье и седой мужчина с бородкой и в очках в золотой оправе, что Аварян спустился, понаблюдал несколько минут за прохожими, поговорил с одним из своих детективов, а потом поднялся с Клариссой в комнату, где сейф. Сицилиец пребывал в некотором возбуждении и порывался выглядывать в окно. Они попытались успокоить его, сказав, что никакой подозрительной пары поблизости и в помине не было. Господин Петрини подозвал Аваряна к окну и указал на высокого, широкоплечего мужчину, прислонившегося к газетному киоску возле магазина: «Как прирос к месту! И уставился на это окно!» Аварян похлопал его по плечу и, усмехаясь, сказал, что этот тип — один из его частных детективов. Только тогда Винченцо Петрини пришел в себя и с жизнерадостным видом уселся в кресло, предложенное хозяином. Потом они начали торговаться, как могут торговаться только армянин с итальянцем. Крики и ругательства чередовались с сердечными приступами, а объятья — с угрозами.

Наконец обессиленный Аварян открыл сейф и вытащил мешочек. Но сицилиец даже взглянуть не пожелал, закрыл глаза руками и отвернулся. Аварян запер сейф, и торги возобновились. Оба говорили на языке малопонятном для Клариссы. Снова угрозы и заклинания. Опять Аварян раскрывает сейф, предварительно попросив итальянца отойти в угол, но, как только берется за. мешочек, сицилиец снова бросается в кресло и закрывает глаза руками. Тогда Аварян захлопнул дверцу сейфа и так заорал на господина Петрини, что сицилиец побагровел и уже вот-вот был готов вцепиться хозяину в глотку. Но вдруг он успокоился, уселся в кресло и сказал: «Ладно! Давай взгляну!» И Аварян в третий раз открыл сейф, проворчав: «В последний». Хочу, кстати, подчеркнуть, что всякий раз, открывая сейф, он требовал, чтобы присутствующие отходили в угол, и загораживал телом наборный диск. При этом сицилиец ни разу не взглянул на сейф — он все время закрывал глаза руками. Наконец после третьего захода Аварян принес мешочек и бросил на стол. Но прежде он подошел к окну и удостоверился, что его люди — на местах. Кларисса до этих пор ни разу не бывала в комнате, где сейф, и не знала, что в нем хранилось. И про тайный шифр Аварян ей ничего не рассказывал. Еще толком не придя в себя после бурной сцены, разыгравшейся у нее на глазах, она увидела высыпавшиеся из мешочка драгоценности. К сожалению, она разбирается в них не больше, чем я в ритуальных обрядах племени Мумбо-Юмбо. Поэтому заявила, что не дала бы и гроша ломаного за все, что там узрела: колье из восьми красных камней, каждый величиной с голубиное яйцо, с бесцветным камнем посередине, возможно, брильянтом такого же размера, затем кольцо с подковкой вместо камня, разумеется, блестящей, и еще колье, поменьше, собранное из сотен подковок…