Прэтти вумен по-русски, или Лабиринт одной судьбы - Лидия Беттакки

— Любимая, я хочу выпить за тебя и за нашу прелестную дочурку. Пусть она растёт здоровенькой и счастливой, — Марко поднял бокал, наполненный красным вином Montepulciano. Я же подняла бокал со свежевыжатым яблочным соком и чокнулась с Марко.

— За нас, дорогой. Наше первое Рождество вместе и рождение нашей доченьки! Какое же всё-таки совпадение!

Я положила себе в тарелку лазанью и кусочек каре ягнёнка в панировочных сухарях, который является символическим блюдом католического Рождества. У Марко был плохой аппетит, и он почти ничего не ел. После первого выпитого бокала вина он наполнил его снова. Я молчала, потому что понимала его моральное состояние и лишь как могла пыталась поддерживать его, поэтому не вступала с ним в конфликты и не делала ему замечаний. Пусть уж лучше выпьет вина, чем будет уходить в депрессию или шляться по барам и напиваться от отчаяния. «Я всегда буду с тобой и никогда тебя не оставлю, — рассуждала я, — и даже спать с тобой и заниматься любовью. Но теперь уже для подстраховки, разумеется, с презервативом». Ведь после подтверждённого диагноза ВИЧ Марко стал избегать контактов со мной, что и понятно. В коляске проснулась моя дочурка. Время кормить моё маленькое солнышко.

— Иди к маме, моя заинька, — ласково пролепетала я и взяла её на руки, поддерживая головку, — сейчас будем кушать. Ой, а мы укакались. Сейчас мама поменяет тебе памперс.

Моя малышка плакала, а Марко блестящими от эмоций и от ударившего в голову вина глазами смотрел на нас и улыбался. Затем он допил уже третий по счёту бокал, встал из-за стола и тихо произнёс:

— Света, я пойду прилягу. Посмотрю футбол. Если чего надо, зови.

Он нежно погладил нашу Алессию по головке и молча поплёлся в спальную комнату. «Брюки на нём уже висят. Тает человек на глазах, — невольно заметила я. — Да оно и понятно: курит ведь очень много и не ест почти. Боже мой, как же дальше всё у нас сложится?!» Я невольно унеслась в воспоминания, как ровно год назад я гуляла с Марко в моём городе в Украине в предпраздничной вечерней суете. Тогда ещё со здоровым и полным сил и энергии мужчиной. Я даже и не могла предположить, как за такой короткий отрезок времени изменится вся моя жизнь. Сколько же всего произошло лишь за один год! До сих пор не верится! Моя дочурка, наевшись маминого молочка, снова засопела, всё так же уткнувшись носиком в мою грудь. После праздников Марко пообещал сделать вызов для моей мамы. Как же я хочу увидеть свою мамулю и наконец рассказать ей всю правду о болезни Марко.

Глава 16

Прошло полгода. За этот промежуток времени моя дочурка подросла, и у неё уже появился первый зубик. По рекомендации врача-инфекциониста, курировавшего Марко, мне как гражданской жене приходилось каждые два месяца сдавать кровь на ВИЧ, и, к счастью, у меня ничего не нашли — все результаты всегда были отрицательными. У Алессии также пару раз взяли анализы, и моя дочурка находилась в полном здравии. Но каждый раз — как во время забора крови, так и при получении результатов анализов — моя душа уходила в пятки. Ведь, как объяснил нам доктор, иммунные клетки, пораженные ВИЧ-инфекцией, могут дать о себе знать и спустя годы, поэтому нас не снимали с контроля, и мы вынуждены были ещё неизвестно сколько времени проверяться и находиться под наблюдением врачей. Половая жизнь с моим гражданским супругом полностью сошла на нет, так как сказывалось моральное состояние Марко, с которым он пытался бороться не без моей помощи и поддержки, но его внутреннее эго говорило ему противоположное. И он с каждым днём всё больше и больше чувствовал себя изгоем. На работе коллеги также как могли поддерживали его. В Европе существует множество ассоциаций и организаций, где опытные психологи оказывают больным моральную поддержку, а общение с людьми, имеющими подобные проблемы, поднимает у них самооценку, и на какое-то время человек выходит из депрессивного состояния. Но, увы, как только он переступает порог собственного дома, то начинает уходить в себя. К числу таких людей принадлежал и мой Марко. Безусловно, он радовался малышке, любил её и играл с ней, не жалел на неё средств, но никак не мог смириться с тем, что он ВИЧ-больной, и это было сильнее его.

— Марко, пойми же наконец: для меня ничего не произошло, жизнь продолжается, — в сотый раз пыталась я достучаться до его подсознания, — мы же твоя семья и никогда тебя не оставим. Или ты меня разлюбил?

— Света, я тебя не разлюблю никогда. Но и с тем, что у меня ВИЧ, я жить и мириться не могу. Я хочу умереть. И так будет лучше для всех нас.

— Что ты мелешь? Как ты можешь вообще говорить такие вещи? Тебе не стыдно? Значит, мы тебе по барабану! — не выдерживала я и переходила на высокие тона. — Да ты знаешь кто, Марко? Ты эгоист. Самый что ни на есть настоящий! Ишь ты! Смерти он себе желает! Лёгкий путь от избавления от всех проблем! А на нас тебе, значит, наплевать, наплевать, что будет с нами в чужой для меня по сути стране? Я сюда приехала, потому что ты настоял, а могла бы и у себя на родине воспитывать ребёнка, — я переходила на плач.

— Света, я не хочу с тобой вступать в спор. Пойдите лучше с Алессией погуляйте, смотри, какой сегодня тёплый день. А я, пожалуй, посплю, — Марко закуривал очередную сигарету дрожащими руками.

— Я же просила тебя не курить в доме. У нас же маленький ребёнок. Тяжело на балкон выйти? Как меня всё достало! — я швырнула в мойку губку, которой только что вытирала газовую плиту от сбежавшего молока.

— Знаю и понимаю, что я уже всех достал. Поэтому и не хочу больше никого мучить и доставлять хлопот, — угнетённо произнёс Марко и молча последовал в спальную комнату, которая когда-то была нашей общей, пусть хоть и недолгое время.

В этот момент, услышав нашу перебранку, заплакала моя доченька. Я покормила её, переодела, сама оделась в джинсовый костюм и удобные мокасины, посадила Алессию в коляску и вышла на прогулку в центр нашего городишка. День и в самом деле выдался тёплый и солнечный. Уже почти подойдя к центру, я захотела пить и тут обнаружила, что забыла дома сумку с водичкой для Алессии и для себя. «Блин, это всё долбаные нервы. С Марко и в самом деле становится тяжело жить! А вот и бар, как раз кстати». Я зашла в кафе «Дольче вита» на центральной площади, в котором до этого ни разу не бывала, хоть мы уже и прожили в этой местности почти год, и вежливо попросила у молодой барменши бутылку воды:

— Пэр фаворе, уна боттилия ди аква лишя, грацие.

— Пожалуйста, держите, — девушка на чистом русском языке дружелюбно улыбнулась и протянула мне бутылку с водой.

— Спасибо. Как вы догадались, что я русская? — удивилась я, так давно уже не слышавшую родную речь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});