Ветер, кровь и серебро - Виктория Александрова

неважно, миледи, я просто хочу вернуть то, что моё по праву…

— Элис, Киллеан! — прервала его Марианна. — Давно уже пора разобраться с ним, и сейчас — самое время.

Нет, от Джойса точно придётся избавиться. А Марианна… Элис даже не знала, обижена она или нет. С одной стороны, от этой женщины следовало ожидать чего угодно, но с другой… Джойс ей вроде бы не понравился, так с чего ей вдруг тайно договариваться с ним о том, чтобы посадить их с Элис на драффарийский трон?

Или Марианна тоже хочет избавиться от Коллинза, как только цель будет достигнута? Что ж, пожалуй, об этом с ней ещё стоит поговорить.

— Хорошо, я всё сделаю, — вздохнула Элис и, когда Марианна, улыбнувшись, бросилась было к выходу, добавила: — Сама. Вы что-то ещё хотели, милорд? — поинтересовалась она у так и не ушедшего Джойса. — Я прошу, давайте отложим всё до завтра, у меня совершенно нет сил…

— Миледи, один момент, — упёрся он. — Вы сказали, что Кристина уверена в себе и явно уже вовсю готовится к войне, а народ её любит и поддерживает… Не приходило ли вам в голову, что её нужно попросту выбить из колеи? — Говорил он негромко и вкрадчиво, смотря на Элис непроницаемым странным взглядом. — Да, она на самом деле сильна, в том числе и духом, но у неё есть одна слабость — я успел заметить это, пока находился в Эори. Если мы ею воспользуемся, то уменьшим её шансы хорошенько подготовиться к нашей атаке, да и пробраться к Эори незаметно, может, получится…

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Элис.

Стоящая рядом с ней Марианна усмехнулась, скрестив руки на груди.

— Это моя идея, — заявила она. — Слушай.

* * *

Лето в Фарелле было таким же прохладным, какими в Бьёльне были ранняя весна или поздняя осень. Над столицей, большим, многолюдным городом Льорке, расстилалось грозовое небо, затянутое чёрными тучами, из которых то и дело вырывались такие ливни, что по улицам начинали журчать огромные ручьи, на мостовой расстилались лужи, напоминающие озёра, и выйти из дома было почти невозможно. Дикон как-то раз очень верно подметил, что по таким улицам легче передвигаться на лодках, нежели пешком или на лошадях, которые вязли в грязи и упрямились.

— На самом деле, города, где вместо улиц — реки, и вправду существуют, — рассказывал Дикон, — только на юге. И вот жаль, что сейчас тучи, — вздохнул он, выглядывая в маленькое окошко. — Я читал, что в Фарелле, бывает, небо светится…

— Светится? — удивлённо переспросил Курт Больдт, молодой гвардеец из Айсбурга.

— Разными цветами, — кивнул Дикон, — которые переливаются, то загораются, то гаснут… В народе это называется сполохами, кажется. Очень хочу их увидеть, — улыбнулся он несколько смущённо.

— И откуда ты только всё знаешь… — завистливо протянул Курт, ёрзая на своём стуле.

— Много читал, — отозвался юноша. — А что ещё тут делать…

И правда, книги и рассказы Дикона — вот и всё, что сейчас оставалось компании молодых людей. Больше себя занять было нечем, даже выйти прогуляться невозможно. Впрочем, прогулки по узким улицам Льорке вряд ли могли бы стать интересным развлечением.

Но фарелльцы всё же придумали, чем занять своих гостей. Почти каждый день к ним приходили посланники молодого короля с просьбой подождать ещё немного: его величество, мол, пока не готов принять уважаемых послов. Драффарийское его величество, вообще-то, тоже был мало готов к переговорам и поэтому из своей комнаты выходил крайне редко, пытаясь наперёд просчитать все дипломатические ходы и читая соответствующие книги. Генрих, готовый взять абсолютно всё в свои руки, старался убедить его, чтобы тот не беспокоился и не утруждал себя, но это оказывалось бесполезным: таков уж был Фернанд по характеру. О том, что переговоры, кажется, вообще могут не состояться, он не задумывался, каждый раз спокойно кивая и заверяя послов, что, мол, ничего страшного, подождём… И без того в северном порту ждали больше луны, когда им разрешат сойти на сушу и добраться до столицы, так что нам не привыкать…

— Как бы нам здесь зимовать не пришлось, — вздыхали и качали головами гвардейцы. — Дома ведь жёны дожидаются…

— Чем дольше дожидаются, тем ласковее встретят, — ухмылялись другие.

А посланников было необходимо пригласить к столу, осыпать почестями, предоставить им лучшее вино, расспросить о жизни во дворце, о делах и погоде, и это Генриху тоже претило. Чаще всего, правда, фарелльцы отказывались, но иногда всё же оставались — и вот тогда-то начинался парад лицемерия, который длился два-три часа. Кажется, один только Фернанд считал, что все эти разговоры действительно искренны и интересны обеим сторонам. Ну или Генрих просто слишком недооценивал его величество.

Он очень злился — на обоих королей, на фарелльских придворных и стражу, на этот город, на эту страну, но не подавал виду. В конце концов, как бы то ни было, истинным главой этого посольства невольно оказался он, а это значит, что нужно сохранять спокойствие и холодность. А это, видит Бог, очень нелегко, когда на мозг давит буквально всё вокруг: и мерзкая погода, и постоянное откладывание визита к королю, и адская скука, и тоска по дому, жене и сыну…

Очень боязно было оставлять Кристину один на один с Джойсом. С одной стороны, казалось, что он недооценивал свою племянницу, не воспринимал её всерьёз — чего стоили его попытки поговорить с Генрихом «по-мужски», на спиной у Кристины… Джойс как-то выловил его в коридоре Эори и начал свои уговоры: убедите, мол, свою жену пойти мне на уступки, вы же мужчина, глава семьи, а она-то что понимает… Лишь после троекратного твёрдого отказа он успокоился… или сделал вид, что успокоился. Генрих ему не верил, понимая, что ждать от этого человека можно чего угодно.

С другой стороны, Кристина явно дала понять Джойсу, что не так проста, наивна и глупа, как он подумал. Она сразу обнажила свой характер, сразу показала ту сталь, что таилась у неё внутри, прячась под мягким женственным обликом. Генрих не знал, можно ли считать это ошибкой: наверное, стоило поиграть с Джойсом, попритворяться, пожалуй, даже полицемерить — совсем немного, греха не будет… Но он не хотел давать жене непрошенных советов и уж тем паче не хотел её заставлять. Он был уверен, что Кристина в силах справиться с чересчур требовательным дядей самостоятельно. Хотя Генриха сильно встревожило то, что несколько его писем в Эори остались без ответа, и на всякий случай он решил пока больше не писать туда.

Кристина часто снилась ему, и это тоже выглядело как