Пропавшая экспедиция - Авенир Зак

Он остановил коня над высоким обрывом у заброшенной камнеломни.

— Здеся? — спросил Калганов.

Казанков кивнул.

Приговоренных поставили у края обрыва. Внизу кое-где валялись ржавые кайла, поломанные тачки, огромные бесформенные куски мрамора.

Легкий ветерок шевелил волосы Смелкова. Все стояли спиной к спешившимся солдатам. Солдаты проверяли винтовки, слышно было, как они взводят курки.

— Ирония судьбы, — усмехнувшись, заметил Зимин, — Пять лет я ворочал здесь эти камни и выжил. Хм…

К Смелкову подъехал Казанков.

— Я невольно стал виновником вашей гибели, — сказал он едва слышно. — Простите меня…

Смелков не обернулся. Казанков развернул коня и подъехал к Калганову.

— Не могу… Командуйте вы, ефрейтор.

В этот момент Арсен слегка толкнул плечом Куманина и подмигнул ему.

— Товсь! — скомандовал Калганов.

Солдаты вскинули винтовки. И тут неожиданно послышался свист артиллерийского снаряда. Солдаты невольно пригнулись.

— В Питере найди Волжина! Прощай, Коля! — И Арсен с силой толкнул Куманина.

Куманин скатился с обрыва и скрылся в негустом кустарнике, росшем на склоне. Воспользовавшись замешательством, вслед за ним прыгнул и Зимин.

Солдаты бросились к краю обрыва, беспорядочно стреляя вслед беглецам.

И вдруг Калганов выронил винтовку и вскинув руки, упал навзничь. Солдаты испуганно оглянулись. В тишине прозвучало еще несколько выстрелов. Солдаты бросились бежать, но, застигнутые пулями, падали один за другим.

Казанков пошатнулся в седле и, уронив голову, схватился за шею лошади. Лошадь пронзительно заржала, рванулась и понесла. Казанков упал, но нога запуталась в стремени, и лошадь потащила его по земле.

Из-за валуна выехало несколько всадников. Впереди ехал Суббота.

— Успели все-таки, — сказал он, подъезжая к Смелкову. — Подумал, зачем инженеру помирать? Еще успеет…

Он засмеялся и кивнул своим спутникам. Огромный детина с пятном волчанки на лице соскочил с лошади и, вытащив нож, перерезал веревки, связывавшие руки Смелкова и Арсена.

Федякин со своим отрядом ворвался во двор Субботы, когда дом был объят пламенем. Увидев мечущуюся по двору Марфу, он подъехал к ней вместе с Митькой.

— Где белые? — крикнул Федякин.

Марфа смотрела на него смятенными заплаканными глазами.

— Ушли… Дом подпалили и ушли…

— За мной! — скомандовал Федякин. Далеко уйти не могли! — и, развернув коня, увлек за собой отряд.

Марфа окликнула Митьку, когда тот хотел последовать за отрядом.

— Митя! Митенька… Там наверху Настасья… одна… Сгорит она, слышишь?

Митька соскочил с коня и попытался подняться по уже охваченной пламенем лестнице, но тут же выскочил обратно: лестница у него на глазах обрушилась.

— Вон она, Митя! Вон там! На крыше! — крикнула Марфа.

Слезящимися от дыма глазами Митька увидел Тасю. То появляясь в дыму, то скрываясь за густой его пеленой, Тася пробиралась к краю крыши, к лестнице, прислоненной к стене дома. Но огромный язык пламени из окна второго этажа охватил лестницу, и она вспыхнула. Тася отшатнулась.

Схватив веревку, висевшую на коновязи, Митька, разбежавшись, закинул ее на крышу.

— Вяжи к трубе! — крикнул он.

Тася подхватила веревку и, закрывая лицо от дыма, стала карабкаться к трубе. Подвязав веревку, она, теряя сознание, упала и покатилась по скату крыши.

Пронзительно вскрикнула Марфа.

Однако, скатившись к самому краю, Тася чудом удержалась у самого карниза. Конец веревки упал вниз. Митька вскарабкался по веревке на крышу. Обвязав бесчувственное тело девушки веревкой, он стал медленно опускать ее. Марфа подхватила Тасю и бережно положила на землю.

А крыша уже занялась, языки пламени охватывали Митьку со всех сторон. Он метался по крыше, пока не увидел рядом со стеной дома высокое дерево. Он прыгнул а уцепился за ветку. Ветка обломилась, и Митька рухнул вниз. Поднявшись, он подбежал к Тасе и опустился рядом с ней.

— Где Аркадий Николаевич? Где все? — спросил он.

Тася не отвечала. Она только открыла глаза и тут же закрыла.

— Увели их… — сказала Марфа, — расстреливать… — Она перекрестилась.

Митька, потрясенный, смотрел на нее, не веря ее словам.

В это мгновение во двор вбежал Куманин.

Увидев Куманина, Митька вскочил и кинулся к нему.

— Живой?! А где Аркадий Николаевич? Арсен?

Куманин молча стащил с головы фуражку.

Куманин и Митька подъехали к каменоломне. Спешившись, они бродили по краю обрыва, рассматривая убитых солдат и прапорщика, пытаясь понять, что же здесь произошло. Внезапно из-за нагромождения камней появился конь Казанкова, приблизился к телу прапорщика и, опустив голову, остановился.

Митька внимательно оглядывал площадку над обрывом, вглядывался в следы, поднял гильзу, другую.

— Живые они, — сказал он наконец. — Увели их.

— Кто? — спросил Куманин.

— Не пойму… На конях какие-то прикончили солдат и увели…

На лесной опушке среди могил с покосившимися крестами стояла потемневшая от времени деревянная часовня. Лошади, привязанные к крестам, мирно щипали траву.

На крылечке, держа на коленях обрезы, покуривали двое мужиков, сопровождавших Субботу во время нападения на солдат.

В часовню свет проникал через узкие окошечки, вырезанные в толстых бревнах. Смелков и Арсен стояли у алтаря, увешанного от пола до потолка иконами.

— Ну что ж, инженер, пришла пора и посчитаться, — сказал Суббота, усаживаясь на скамейку у стены.

— Да, да, конечно… вы спасли нам жизнь, — сказал Смелков. — Не знаю даже чем вас и отблагодарить.

— Чем? Поделиться по-христиански, — смиренно сказал Суббота.

— Чем поделиться? — не понял Смелков.

— Золотом, инженер… Золотишком.

— Но у меня нет золота, — сказал Смелков.

— Не криви душой, инженер, перед святыми иконами. Не бери грех на душу.

— Золото, которое мы нашли, принадлежит не нам, — сказал Смелков.

— А кому? Властей нынче много, а коли много, так и вовсе нет… — улыбнулся Суббота. — Кто нашел, того и золото.

— Нет, — твердо сказал Смелков. — У меня золота нет, а месторождение — это не моя собственность.

— Чья же? Твоя, комиссар? — он обратился к Кобакидзе.

— Нет. Не моя.

— Стыд потеряли. Кабы не я, лежать бы вам всем на камнях заместо солдат. Ну да ничего… Терпением меня бог не обидел, подожду маленько. Может, одумаетесь. А не одумаетесь, силой возьму.

И Суббота вышел на крыльцо.

Поручик Губенко стоял возле своей батареи, расположенной на высокой сопке, и рассматривал в бинокль погост. Передав бинокль стоявшему рядом наводчику, он сказал: