Омикрон-4 - Максим Гаусс

закрылись.

Мгновение и дверь приоткрылась.

- После вас! – произнес наемник и качнул стволом, указав на вход.

Лебедев недовольно покосился на него, что-то пробурчал. Затем шагнул к двери и, ухватившись за рукоять, резко потянул ее на себя, одновременно с этим, смещаясь влево и обеспечивая нам беспрепятственный проход. Ну а мы, одновременно вскинув стволы, сразу же взяли на прицел открывшийся проход.

Здесь, вопреки ожиданиям, света почти не было.

Перед нами открылся короткий коридорчик, после которого, располагалась лестница. Никакой второй шлюзовой двери тут не было. И это было весьма странно...

Вдоль лестницы, справа был установлен рельсовый подъемник, с платформой. На ней стояла старая клетка с открытой дверью. Она была пустой, лишь в самом дальнем углу валялся какой-то почерневший огрызок.

- Догадываетесь, кого тут держали?

Ответа не требовалось. Это понимал каждый.

Напрашивалось только одно мнение. Вильгельм Штрасс, выполняя какие-то приказы от своего неизвестного покровителя, создавал тут новых мутантов. Зачем? Для какой цели?

Так как объект уже не был советским, напрашивался и другой вывод – зачем это вообще кому-то могло понадобиться? Ну ладно раньше, можно было списать на гонку вооружений. А в девяностые-то зачем? Да, предположение смелое, даже дерзкое...

- Идем? – не дождавшись ответа, я шагнул вниз.

Спустившись по кое-как освещенной лестнице, мы оказались на четвертом уровне.

Здесь освещение работало лишь частично. Зато хватило всего одного взгляда, чтобы понять предназначение этого места. Тут создавали тех, кого в дальнейшем испытывали на полигоне.

Перед нами располагались несколько рядов странных устройств, отдаленно напоминающих вертикально стоящие прямоугольные капсулы. Только в отличие от тех, что я уже видел в «Гамме-3», эти не были стеклянными. Будучи выполненными из выкрашенного темной эмалью металла, они скорее напоминали некие саркофаги.

Снизу к ним подходили толстые, в металлической обмотке кабеля или шланги, подающие то ли электропитание, то ли еще что-то. На самих капсулах имелись лишь небольшие смотровые отверстия, перекрытые толстыми стеклами. На каждой капсуле имелся довольно простой электронный блок, где тускло мерцали светодиоды. Все они были красными и только один зеленым.

Света тут было мало – часть ламп либо не работала, другая же просто мерцала. На стенах висели какие-то доски, исписанные мелом. Что там было начеркано, одному дьяволу известно – какие-то многоэтажные формулы, сложные таблицы, чудовищные графики. И все это кривым, уродливым почерком.

- Ну-у-у! – протянул Скат. – Все ясно. Вот в таких местах и создавались мутанты.

Мысленно я с ним согласился. Но затем, все-таки поменял свое мнение.

Здесь, на четвертом уровне, располагались не только ряды капсул.

Спустившись вниз, я обратил внимание, что слева, в самом углу стояло странное, переплетенное проводами устройство, размерами доходящее почти до потолка. Снизу – массивная рама, смахивающая на треногу. На ее основании был закреплен стержень, состоящий из какого-то серебристого металла. Выше располагалась цилиндрическая камера, со стеклянной дверью. Сверху же было закреплено что-то вроде спутниковой тарелки, только очень уж странной. Не было приемника входящего сигнала – только сама тарелка...

Все это было опутано целыми связками проводами, трубок. Справа и слева, в два ряда размещались теплоотводные радиаторы. Снизу, в стальных коробах, с решетками, размещались многочисленные электронные блоки, соединенные шлейфами.

- Вы это видите? – громко спросил я, обращая внимание остальных на устройство непонятного предназначения.

- Да. Но что это? – Лебедев подошел ближе и тоже остановился в нерешительности.

- Судя по всему, оно не работает.

- Да. Кажется, никаких признаков активности нет.

Я обратил особое внимание на камеру со стеклянной дверью – там, за стеклом, имелась какая-то круглая платформа, оборудованная зажимами и щупами.

- И почему мне кажется, будто там должно находиться что-то еще? – пробормотал я, глядя на камеру. – Что, черт возьми, замышлял Штрасс?

О том, что устройство принадлежало именно Вильгельму Штрассу, я почему-то даже не сомневался. Уж не за содержимым ли для этой камеры он отправлял нашу группу в «Гамму-3»? Я еще тогда подозревал, что ему нужно вовсе не лекарство, а что-то совсем другое. Сопоставив два факта, несложно сделать напрашивающийся вывод.

- Обалдеть! – по помещению эхом разлетелся удивленный возглас Болотова.

Пока мы осматривали устройство в углу, майор заинтересовался одной из капсул. Заглянув внутрь через смотровое отверстие, он был неприятно удивлен содержимым.

- Чего там?

- Одно из бледных тут... Только оно того...

Скат молча подошел, отстранил майора и тоже заглянул через стекло.

- Неприятно, однако, – пробормотал наемник и отошел в сторону. – Их делали из людей...

После того, как я своими глазами удостоверился в словах наемника, меня едва не стошнило. Мутант, находящийся в капсуле давно подох, так и не сформировавшись окончательно. Сейчас он был похож на бледного худощавого человека, у которого деформировали череп и отняли нижнюю часть тела. Хобота с иглой еще не было, но вот жилистые руки ничем не отличались от тех, что были у его «живых» собратьев. Он был опутан тонкими трубками, проводами... И почему он до сих пор не разложился? Вероятно, комплекс остался на собственном обеспечении очень давно, электроэнергия была кем-то отключена. Так в чем же дело?

Напрашивался только один ответ – внутри капсулы был вакуум, а потому тело осталось в таком же состоянии, в каком было туда помещено. Идеальная среда для консервации. Если нарушить «упаковку» - картина быстро сменится другой.

- Я не удивлен, – тихо произнес я, борясь с рвотными позывами. - Еще наверху я догадался о том, что именно нас ждет.

- Чей больной мозг придумал такое?

Вопрос остался без ответа.

- Я насчитал тридцать две капсулы, – добавил Скат. - Из них одна вскрыта – дверь настежь. Еще на одной горит зеленый светодиод. Все остальные красные. Думаю, это означает, что содержимое не жизнеспособно.

Просто не верилось, что все это реально. Будь это какой-нибудь фантастический фильм – никаких вопросов. Муляжи? Тоже допустимо. Но я был твердо уверен, перед нами никакие