Ледяной коготь - Артём Демченко

В тот момент могло показаться, что даже сами боги Ротодора оглохли от столь громогласного и уверенного клича восторга огромного светлого воинства. Застучали мечи о щиты, заржали лошади и бизоны, испуганные воинственным кличем своих хозяев. И в кличе том был свет сотен звезд, и в кличе том, что понесся по равнинам Кельтерийским, был шум сотен великих волн, и в кличе том, что раздался у непокоренного Лориэля, был вой сотен ветров.

–Тогда вперед!—воскликнул дракон, расправив свои могучие синие крылья.—К победе! За будущее наше! За неродившихся детей и их матерей! За мной!

С этими словами дракон взмыл вверх, и огромная армия трех великих королей, обуянная восторгом и твердой волей к победе, помчалась навстречу врагу. Затрубили горны, засверкали обнаженные мечи, заблестели на ярком сиянии Гелиоса острые пики и наконечники взмывших в небо стрел. Засверкали сотни вспышек мушкетов, загрохотали орудия загромыхавших танков бородатых вояк. За ринувшейся вперед пехотой, полетела на крыльях кары справедливости кавалерия, обходя с флангов огромную, ощетинившуюся копьями и мечами армию. Топот копыт и сапог, казалось, заглушал все вокруг и не было ни единого звука, что был способен затмить его. Армия Тейноруса, в свою очередь, тоже не стала ждать: со стороны темного воинства раздался рев титанов, и колоссальное черное воинство, подняв вверх знамена, ринулось навстречу непокорному врагу. Навстречу титанам Кроноса, размахивавшим своими острыми огненными палицами, ринулись с воинственным кличем воины-големы Хенгерда, вспенивая рыхлую равнинную почву. Все ближе и ближе армии двух сторон мироздания, все сильнее и сильнее дышит Арес в спины воинов, все сильнее и сильнее торжествует Аид, предвкушая обильный урожай, все резвее и резвее рвется с цепи взбешенная смерть, готовясь своими костлявыми руками зачерпнуть сгинувшие души! И вот—столкнулись армии мечами! Грохот щитов огласил безмолвие опустевших равнин! Последний бой за Единоземье начался. Лязг мечей, рев бизонов и ржание коней, свисти сотен стрел и грохот ядер катапульт разорвали дневное умиротворение. Рубили друг друга солдаты, вновь и вновь проливая багряную флегму на золотистые равнины. И летели на землю отрубленные руки, орошая поля кровью кричавших от боли и страха бойцов, и падали на землю обрубки тел павших воинов, и бурлила кровь из пробитых доспехов и шлемов, и катились окривенные головы с золотистых холмов по дорожкам кровавым —карнавал смерти вертелся в празднике войны, словно колесо мчавшейся на всех порах неуправляемой повозки. Бизоны давили солдат, топоры кромсали плоть, копья протыкали тела, мушкеты, изрыгая стаи пуль, нещадно косили ряды армии Тейноруса. Если бы Зевс увидел именно эту местность, он бы подумал, что на Земле кровь заменила воду, и что вместо обширных зеленых полей появилось огромное, залитое кровью море.

Час идет кровавый бой, два, три, но не унимаются соперники: все сильнее и сильнее вонзают окровавленные лезвия в грудь врагам, все сильнее и сильнее рубят друг друга и раскалывают черепа, все больше и больше давят паровые танки солдат Тейноруса, все больше и больше красной плоти оседает на увязших в рыхлой земле железных колесах. И вонзаются мечи, и свистят пули, и рвутся снаряды катапульт. И нет уж более земли под ногами—есть только плоть мертвецов, заснувших непробудным сном в равнинных травах, а вместо ярко-зеленых трав колыхались забрызганные кровью волосы раскроенных черепов несчастных. Свист стрел резал уши, а их обилие в небе после каждого выстрела полностью закрывало дневное солнце. Големы приводили в трепет целые соединения, давя и круша все на своем пути, втаптывая врагов в рыхлый чернозем. Эзраэль рубил всех, кто попадался ему на пути и целые потоки крови захлестывали его, словно ливень пасмурным днем. Вот один сражен мечом карающим, вот другой бравый вояка, разрубленный пополам, падает к ногам нашего героя. Гнев, боль, страх—все смешалось в душе молодого воина. И раз, и два, и раз, и два—всё валятся враги к ногам воина, словно скошенная трава, но видит наш герой, как вступил танк Ультера в бой с титаном. Горят огнем глаза разгневанного приспешника Кроноса, и уж готов он раздробить его на части, но громкий ор бородатого военачальника прерывает скорое победное торжество—разорвавшийся снаряд валит титана с ног, и тот падает на выжженную пламенем Тартара землю. Но не смог нарадоваться своей победе Ультер—в ту же секунду огненная рука титана, появившегося из неоткуда, разрезает пополам железную машину. Взрыв котла! Пламя вверх! Кровь и метал смешались воедино! Уж вытаскивают израненного короля из разрушенной машины, еще скрипевшей своими стальными колесами, но рвется в бой бородатый король! Но кричит он: "Не троньте меня, ибо я сам Ультер, король гномов, и не сбегу я с поля боя, как последний трус!" И лежат уж на земле его стрелки, и горят уж его танки, но рвется в бой гном, воодушевляя своих славных воинов. И бьется Грышнак, и бьется Луминель, и бьется Эзраэль, и свистят пули, и звенят мечи, и бурлит кровь, и слышны предсмертные вздохи—идет бой, идет битва!

Бьется Хенгерд с титаном, крушит его огненные кости, но и титан не промах—все ожесточеннее и ожесточеннее идет схватка смерти, откалываются куски камней и падают, опаленные на землю, и нет уж сил более сражаться, и нет уж воли крушить плоть титана, но не сдается Хенгерд! Крушит он врага своего, валит на землю его, и уж сокрушает что есть мочи своими гранитными кулаками. Но не так-то прост титан—удары за ударами сыплются на грудь отважного предводителя древнего воинства. И вновь, и вновь сменяются победитель и поверженный местами, не в силах одолеть друг друга.

Разят острые мечи эльфийских всадников солдат армии Тейноруса, как ураган, как смерч, кружащий по полю брани, вздымая в небо кровь и пыль. И рубит саблей врагов Луминель, и бьются воины его бок о бок, как братья. Но окружают его враги. Падают один за другим его славные молодые воины в высокую траву. Кажется, что пришел конец князю, не править ему уж своим славным народом в столь славном и великом мире. Уж закрыл глаза князь, чтоб не видеть смерти своих товарищей по оружию, дружинников славных. Уж представил он объятые спокойствием Елисейские поля, как откуда не возьмись к нему на выручку подоспел Грышнак со своим потрепанным схваткой отрядом. Недолго длилась сеча: зарубили непокорных воинов Тейноруса острыми топорами отважные зеленокожие вояки, и оросила кровь убитых врагов опушку славного леса. Луминель, с благодарностью кивнув Грышнаку, взял поводья своего лося и, сжав покрепче кожаные вожжи, помчался к своему войску.

Но не только на земле бренной шел бой. Пока Эзраэль с армией сражались на земле, дракон пытался отбивать атаки с воздуха. Сраженные его когтями и зубами, вопившие во все глотки уродливые гаргульи падали на землю, разбиваясь об окровавленные камни. Но много было уродливых приспешниц Тейноруса, не равны были силы: уж слабеет наш герой, уж капли крови падают с его израненного брюха. Нет более сил биться. Но знает Хранитель Добра, что на него смотрят воины сверху, что не имеет права он сдаваться, не имеет права удирать. Только биться и сражаться до победного конца! Дракон, слизывая еще не запекушуюся кровь со своих губ, разрывал своими острыми когтями уже пятнадцатую чернолапую приспешницу тьмы, как вдруг что-то тяжелое и большое влетело в него со всего размаху и стремительно потянуло вниз. Небо и земля хаотично сменялись местами, голова кружилась, словно брошенная в пекло веселого хоровода, дракон не понимал, что происходило вокруг. Кружится голова… Промелькнула заваленная старыми деревьями опушка. Ветви хлестали исцарапанную морду. Ломались вековые сучья под ударами падавшего вниз защитника слабых и обездоленных. Дракон чувствовал, как сотни острых клинков вонзались в его спину, оставляя на растерзание неизвестному противнику. И вот—земля. И вновь удар пронзил тело нашего героя. Темнота… Тьма завалила непроглядной пеленой синие глаза. Но не долго пробыл во мраке наш герой: придя в себя, дракон ощутил, как что-то, словно нож, проходящий сквозь мягкое сливочное масло, пронзает его покрытое белыми кожаными пластинами исцарапанное брюхо. Протяжный стон вырвался из его израненной когтями груди. Боль была дикой… Казалось, дракон вот-вот погрузится во мрак коварного Гипноса, как вдруг чей-то холодный, загробный голос издевательски захохотал: