Боевое Братство - Сергей Фрумкин

– Воинов хоронят в космосе… – вспомнил Григ. Он никогда никого не хоронил, а теперь именно от него зависело соблюдение великого ритуала.

– Мы не в космосе, – горестно согласился Вик. – Я не знаю, как отдать честь Касу, потому что мы притянуты притяжением планеты, не знаю, как отдать честь Отцу – сам он говорил, что лишь его преемник будет знать, как проводить в последний путь своего учителя.

– Ты говоришь про меня? – понял Григ. – Отец успел показать, но он ничего не объяснил. Я знаю где, но не знаю как. У нас только один выход: дождаться возвращения в космос и уже тогда похоронить ушедших, как они того заслуживают… Передай Братьям: «Отец и Кас останутся с нами, пока Братство не завоюет для них настоящего покоя. Мы сохраним тела наших предводителей, чтобы проводить их к чести «Улья» и всего Братства».

Вик, чуть улыбнувшись – видя, что Григ опять вполне нормальный, а не тот обезумевший бог, что несколько часов назад захватил власть в «Улье», – позволил себе вольность:

– Недаром ты мне нравился, братец, – ума тебе не занимать! Хорошо. Так и сделаем.

Григ внимательно посмотрел в глаза своему старшему брату:

– Не может быть, чтобы ты простил мне смерть Каса!

– Возможно. Но ты правильно заметил, Григ: вы оба были Первыми. Жаль Каса, но что делать? Настоящий техник всегда ищет рациональное зерно, а не поддается эмоциям. Я не слишком любил Каса и недостаточно хорошо знаю тебя. Ты победил, значит, со мной ты, а не он. И поставим точку. Пусть будет так, как есть.

Григ почувствовал, что силы совсем уходят. Теперь вместо энергии к нему подступала слабость.

– Я к себе! – сказал молодой Первый.

В личных покоях все оставалось без изменений – во всяком случае, кто-то усердно постарался, чтобы скрыть малейшие следы послепосадочного беспорядка. Перламутровые колонны подпирали светящийся изумрудами сводчатый потолок, с которого взирали лица крылатых богатырей древности; пол из черного мрамора был отполирован до зеркального блеска; бассейн, сложенный из изумрудных блоков, наполняла зеленоватая вода, из которой лучился свет – сказочные блики играли на задрапированных тяжелыми тканями изумрудных стенах и огромного размера кровати из черного, похожего на камень полимера, инкрустированного золотом и все теми же изумрудами…

На кровати, поджав ноги и обхватив руками колени, сидела Линти. Золотистые локоны длинных распущенных волос закрывали часть лица и плечи. Чистые ярко-синие глаза с отсутствующим выражением смотрели в воду бассейна. Даже несмотря на грубо облегающий ее тело рабочий мужской комбинезон, альтинка так хорошо вписывалась в обстановку окружающей роскоши, словно должна была служить еще одним драгоценным украшением опочивальни – скульптурой «благородной грусти». Ее неподвижное лицо и оголенные кисти рук, казалось, были вырезаны из слоновой кости резцом талантливого зодчего. Синие глаза светились изнутри и озаряли потусторонним печальным светом и саму девушку, и все вокруг. Она была так невероятно красива, что, залюбовавшись, Григ на какое-то мгновение забылся, потеряв ощущение реальности.

Линти охраняли как никогда – пятеро могучих, закованных в броню абордажных лат и вооруженных до зубов Старших Братьев каменными истуканами застыли у похожих на ворота дверей внутри спальни. Десять таких же истуканов красовалось у дверей снаружи. Григ невольно улыбнулся: приказ «глаз не спускать» не стоило выполнять настолько дословно. Юный Отец прекрасно знал: альтинке достаточно было захотеть, и все эти пятнадцать силачей превратились бы в ее послушных и безропотных рабов, которые не только не помешали бы ей сбежать, а, наоборот, в безумной ярости прорубили бы сквозь товарищей путь на свободу. Если что-то и помешало красавице захватить в плен собственных тюремщиков, то только ее внутреннее убеждение – насилие над личностью все еще казалось альтинке чрезмерно дорогой ценой за собственную жизнь и свободу.

– Выйдите! – приказал Григ пятерке Демонов, находящихся внутри.

За ними закрылись двери. Линти подняла глаза, но и намеком не дала понять, что узнала Грига или рада его видеть. Но и Григ не нашел в себе сил отреагировать на явное пренебрежение подруги – у него все сильнее кружилась голова и подгибались ноги. Нужно было немедленно принять горизонтальное положение, и Григ в изнеможении упал на огромную кровать с противоположного от альтинки края.

Они слишком хорошо чувствовали друг друга – им даже не нужно было четко формулировать мысли, чтобы обменяться эмоциями. На Грига выплеснулись не только раздражение, обида, разочарование, желание отомстить, тревога и безысходная тоска Линти, уставшей от бесконечных неудач и постоянного разочарования в людях. В свою очередь, Линти ощущала беспомощность сознания молодого Брата, едва-едва сопротивляющегося потоку событий, мечущегося в непонимании собственных побуждений, готового в любой момент пожертвовать собой, если увидит в этом хотя бы малейший смысл. Григ думал обо всех, кроме самого себя. Линти жалела только себя и немного его – Грига. В любом случае, им нельзя было допускать, чтобы распространяемые сознаниями биоволны соприкасались – и Линти и Григу вполне хватало и своих переживаний, чтобы потерять остатки терпения и сойти с ума.

– Говори! – намучившись от невозможности расслабиться, наконец потребовал Григ. – Какая разница, что ты злишься про себя – я все равно все слышу! Давай покончим с непониманием!

Линти захотелось сорваться, наорать, вцепиться ему в волосы, наконец, просто посмотреть глаза в глаза и, может быть, расплакаться, чтобы показать, чего ей стоит оказаться в таком положении – ей, дочери первого человека Лиги Объединенных Миров, оторванной от отца и дома, запутавшейся в клубке непрекращающихся несчастий… Но он действительно слышал все ее эмоции – к чему плакать и кричать физически, если оппонент и так чувствует все твои переживания, словно они исходят из него самого? Да и сама Линти хорошо видела внутренний мир Грига – ее вспышки истерии были бы сейчас в нем так же незаметны, как капли дождя, упавшие в беснующееся море. Удивившись спокойствию в голосе, девушка просто спросила:

– Ну и что ты натворил?

– Когда? – уточнил Григ. Теперь она вскипела:

– Мы снова в «Улье»?! Тебе показалось, что я недостаточно здесь натерпелась?! Зачем тогда мы бежали из этого кошмара, чтобы опять оказаться в нем?! Что ты натворил?!

Ответ оказался более чем лаконичным:

– Я не знаю…

Григ не врал. Линти даже на какое-то время подавила собственную боль, чтобы лучше услышать и понять боль юноши.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});