Падение Тисима-Ретто - Александр Грачёв

Тиба немедленно сделал три сильных рывка за шнур — сигнал для Кэ Сун-ю, означающий самую большую опасность. Через минуту юноша уже был рядом со скаткой шнура. Они не стали обходить распадок с севера, а бросились правее, прямо вниз, к дороге. Скоро достигли ее, перескочили и почти кубарем скатились по крутому спуску и кинулись в реку. Глубина была по грудь. Тиба бросил телефонный аппарат вместе со шнуром. На том берегу остановились, прислушались. По дороге, со стороны базы, пробежал грузовик (который увозил Грибанова). Он еще не скрылся за поворотом, а друзья уже бежали по зарослям кустарника к лесу, на юг.

Трудный был этот переход по неизведанному маршруту. Только на плато, за которым начинается впадина, подступающая с севера к вулкану, они решили отдохнуть. Пот градом катился с них.

— Кажется, ушли, — проговорил Тиба, едва переводя дух.

Отдыхали не больше четверти часа. Отсюда их путь был легче, — вулкан, конус которого ясно вырисовывался на фоне звездного неба, служил им отличным ориентиром. Через час они уже были у секрета.

— Товарищ Ли не возвращался? — был первый вопрос Тиба к часовым.

— Нет.

— Снимайтесь, товарищи, будем уходить.

Через полчаса группа Тиба покинула убежище. Предварительно были заметены все следы в пещерах: все засыпано землей и щебнем, в том числе часть продуктов, два телефонных аппарата, несколько комплектов одежды, которых не могли унести.

Утро застало их неподалеку от кратера вулкана. Здесь было много вулканических „бомб“ — круглых каменных глыб по нескольку метров в диаметре. Среди них и расположились повстанцы. С утра туман затянул горы и долины острова. Но в высоту он едва достигал половины конуса вулкана. Живописное это было зрелище! Кругом безбрежное море волнистого сизовато-белого месива, лишь вершины трех южных вулканов да на севере вулкана Туманов возвышались среди текучих барашков призрачного моря. А над головой. — режущая глаз небесная синь и ослепительно яркое солнце, только что поднявшееся над туманом.

Все были обеспокоены судьбой Ли Фан-гу, который с вечера ушел расклеивать очередную партию листовок. Тревожила повстанцев и судьба неизвестного Грибанова. Разместившись под вулканическими „бомбами“, повстанцы с тоской смотрели на море тумана, скрывшее остров. Где-то под этим огромным непроглядным покрывалом свершалось то, что вызывало у всех боль в сердце, — ловили, а может быть и поймали Ли Фан-гу и русского майора Грибанова…

К полудню туман разошелся и перед повстанцами открылась необозримая даль острова с хаосом гор, долин, лесов, отрогов, ущелий. К востоку открывался вид Тихого океана, к западу, за ломаной линией хребта, лежала необъятная пепельно-светлая спокойная гладь Охотского моря. Зачарованные зрелищем, повстанцы, однако, не забывали о бдительности. До боли в глазах всматривались они в даль распадка, лежащего к северу от вулкана и покинутого ими ночью. Оттуда могла в любую минуту нагрянуть опасность.

И вот Кэ Сун-ю, самый острый на глаз, взволнованно крикнул:

— Идут! Вот, под первой глыбой…

Все уставились туда и скоро разглядели движущуюся там фигуру человека. Он шел медленно, обходя каменные глыбы, то теряясь между ними, то появляясь снова.

— Ли Фан-гу?

Да, это был Ли Фан-гу, неистребимый и несгибаемый Ли Фан-гу, выкованный, и закаленный в горниле народной революции Китая. Видно было, что шел он не торопясь, иногда останавливался, садился.

— Товарищ Кэ, — обратился Тиба к юноше, — быстро отправляйтесь встретить товарища Ли на базе и проведите его сюда.

Кэ Сун-ю бегом кинулся вниз по склону вулкана. Ли Фан-гу лишь на немного, минут на десять, раньше пришел на базу. Он сразу скрылся в убежище и долго не появлялся оттуда. А когда вышел, то туда уже подбегал Кэ Сун-ю. Они постояли минут пять, потом двинулись на вулкан. Долго они взбирались к товарищам. Сверху было видно, что Ли Фан-гу держался за плечо Кэ Сун-ю, Они часто останавливались.

— По-видимому, ранен, — с тревогой проговорил Тиба, напряженно следя за китайцами. — Товарищи Вэнь Тянь и Гао Цзинь, отправляйтесь на помощь.

И вот Ли Фан-гу привели к вершине. Уже издали все заметили, что лицо его бледно, а на брюках и обуви — кровь. Все бросились навстречу и донесли Ли Фан-гу на руках.

— Куда ранены, товарищ Ли? — с беспокойством спрашивал Тиба.

— Кажется, в тазовую кость, вот здесь, — указал он рукой на правый бок, ниже поясницы.

— И вы шли?

— Не оставаться же на растерзание…

— Перевязали рану?

— Заткнул кусками от нательной рубахи, чтобы кровь не выходила.

Его раздели донага. Пуля прошла навылет сквозь мышцы в верхней части правого бедра, по-видимому она задела край тазовой кости против поясницы. Вся нога до самой стопы стала буро-красной от запекшейся крови. В темно-коричневых отверстиях у входа и на выходе пули торчали окровавленные тряпки. Порвали на ленты простыню из запасов, взятых в резервном складе, и Тиба перевязал рану товарища.

— Если до ночи не появятся солдаты, устроим вам ванну в теплом пруду. А сейчас поешьте — и спать. Кстати, как у вас получилось?

— Я только расклеил листовки у казармы и подходил к плацу, — стал рассказывать Ли Фан-гу, — когда там произошла стрельба и началась суматоха. Бежать в этих условиях было опасно. Я стал ждать, что будет дальше. Стою возле темного угла, жду. Мимо пробежал взвод солдат. Я побежал им вслед. Возле кемпейтай собралось много солдат. Я стал за ними. Потом их начали посылать в разные стороны. К одной группе присоединился и я. Вдруг меня спрашивают, из какого я подразделения. Говорю, с восточного берега, пакет в штаб приносил. „Куда же ты без оружия? — спрашивают. — „У меня пистолет“, — говорю. Перебрели речку, рассыпались по лесу. Я стал забегать вперед, сторонкой. „Не выбегай“, — кричит командир. А я уже скрылся. „Стой! Стой!“ — слышу сзади. Я — в лес. Кричат: „Это, наверное, он самый!“ — и опять: „Стой!“ Но я уже отбежал далеко. Слышу — стреляют. Бегу, а пули визжат, щелкают по деревьям. Кругом темно, как под землей. Вдруг ударило меня в бок. Думал, на сук наскочил, а потом чувствую — по ноге течет горячее. Но еще могу бежать. Тогда я собрался с силами и ушел. Не останавливался, пока не начались овраги и подъем на гору. Там отдохнул и помаленьку пошел…

Закончив рассказ, Ли Фан-гу принялся за еду. Опорожнив последнюю банку мандаринового компота, он посмотрел на всех, попросил Тиба наклониться к нему.

— Нужно еще раз проверить Фуная, — прошептал он на ухо Тиба. — У меня в левом кармане есть интересная бумага. Прикажите арестовать его.

Лицо Тиба стало суровым и бледным. Он выпрямился, подозвал Кэ Сун-ю, Вэнь Тяня и Фуная.