И только лошади летают вдохновенно - Екатерина Кастрицкая

сильно ему мешала, так что сжалилась и не мучила коня.

С нами ходило болящее (куда ж мы без него), и я немного напряглась, когда на обратном пути оно догоняло нас галопом с характерным топотом. Потому что Гонжик тоже сказал, что готов ускориться и даже поучаствовать в скачках, но завернул назад уши, запрашивая подтверждения. Подтверждения дано не было, поэтому дошли шагом.

Пока расседлывала, добрый коник облизывал мне свитер. Непонятно только, чем была обязана — подозреваю, тем, что наконец-то с него слезла.

И потом, как и обещала, отвела на пасеку, а перед этим — поваляться на бывшую картофельную грядку (он еще с утра хотел, но мне жалко было собственных трудов по чистке).

Когда уходила, Гонжик маячил у выхода, и, заметив меня, заржал. Пришлось сделать крюк на предмет подсластить ему жизнь остатками сахара, но он все равно не удовлетворился, а пошел следом вдоль ограды. Сиротинушка. От этого было грустно.

О силе мысли

На ферме работали трактора. Расчищали место для новой левады, и это было здорово. Но вот то, что они катались как раз по нашей обычной прогулочной траектории, которая единственная была Гонжику знакома — это было не очень здорово. Потому что у меня был выбор из двух зол: либо поехать по нашему знакомому маршруту и часто-часто вступать в близкий контакт с тракторами, либо отправиться в деревню, где мы не были совсем вот ни разу, и где фиг знает, что можно встретить (я уже молчу про заборы, за которыми обычно затаиваются конееды). И еще… понимаете, я ездок такой… ну, такой… в общем, за те годы, что я не ездила верхом, я успела весьма качественно разучиться даже тому, что умела, а умела я не так, чтобы очень много. То есть, если Гонжища захотел бы сказать «БУ!», я, наверное, там же и осталась бы. В разобранном виде. А учитывая его интерес в покорении новых земель… здесь наши взгляды на жизнь кардинально расходятся. Не исследователь он, в общем.

Но я все равно решила, что помирать — так с музыкой. И седло притащила. Гонжик не возмущался, голову в сайд-пул сам засунул. Взгромоздилась я на него, и отправились в путешествие. Покорять новые земли.

Гонжик, который было повернул в сторону нашей обычной тропы, очень удивился и несколько раз пытался намекнуть, что нам НЕ ТУДА, и ты что, вообще ориентацию потеряла??? А туда я не хочу!!!

Здесь еще надо отметить кое-что. Что в дополнение к моим, не побоюсь этого слова, выдающимся навыкам верховой езды добавляется то, что средств… эээ… принудить его делать то, что надо мне, а не ему, у меня нет от слова совсем. Это, в общем, сознательный выбор. То есть, я скорее готова рискнуть здоровьем, чем бороться с лошадью. Можете считать это экспериментом на выживание.

Когда в ответ на мои робкие попытки побудить его двигаться вперед, в незнакомую деревню, путь куда к тому же лежал мимо фермы, а значит, через рычащие трактора, Гонжик начал двигаться несколько вбок и приплясывать на месте, явно показывая, что наши желания в корне не совпадают, я подумала, что прогулка с позором закончится прямо там. Но потом решила, что пока меня не ссадили, терять особо нечего, и начала вести с лошадью светскую беседу, что он же самый хороший, самый умный и самый храбрый, а если вдруг конееды — то я его защищу всенепременно (это было громко, и вы бы видели, КАК на нас посмотрели обитатели фермы, но мне уже было все равно), по ходу выбросив из головы мысли о том, что будет, если, и сосредоточившись только на одном — нам надо проехать по деревне. Жизненно необходимо.

Он проникся. Да, периодически фыркал и осторожно обходил особо опасные участки (тут у него было право выбора, хотя мне не кажется, что смена траектории сантиметров на двадцать могла спасти его от конеедов, но если ему так легче — пусть), на поворотах весьма красноречиво показывал, что вон там, если что — ближайший путь к дому, но шел, куда велено. Правда, всем видом демонстрировал, что ему это нафиг надо, но если уж мне так хочется… Этакое «чем бы дитя ни тешилось…»

Знаете, что еще интересно? Когда мы, проехав деревню, свернули на полевую дорожку, я подумала, что, может быть, попробовать подняться в рысь. Не успела этого сказать или как-то скомандовать, вообще ничего не успела сделать — а он уже бежал ровненькой такой рысью. Ровно до тех пор, как я подумала, что, пожалуй, хватит. Это странно и невероятно, но я попробовала еще раз — и снова сработало! Неужели такое и правда бывает? Объяснения типа я сменила положение корпуса и т. п. не катит, потому что у нас слишком мало совместного верхового опыта, чтобы выработать подобную коммуникацию, во-первых, и я слишком критично отношусь к своим сигналам лошади, чтобы подозревать их в подобной четкости, во-вторых, а в-третьих, у самого Гонжика не столь богатый опыт в качестве верховой лошади, чтобы реагировать на столь незначительные сигналы, даже если бы они имели место быть. Тогда ЧТО это?

Моему боевому коню, кстати, не мешало даже болящее, которое носилось вокруг нас, периодически пытаясь заигрывать с Гонжищем. Он иногда по повадкам напоминал этакого щенка-переростка, и я была ужасно рада, что ему настолько лучше, чтобы позволять себе подобные выходки.

Правда, на обратном пути подобная чувствительность доставила Гонжику не сильно приятные переживания, так как я периодически начинала задумываться о том, что, может, снова порысить… а потом останавливала себя, что не, по дороге к дому я пока не готова, хотя объективно вряд ли это было чревато каким-то риском, но тут я перестраховщик. И Гонжище, соответственно, то ускорялся, то замедлялся, и, в конце концов, несколько раздраженно развернул ко мне оба уха практически полностью: ты бы уже определилась, что тебе надо. Я сказала, что определилась — шагаем, не обращай внимания.

Расседлав, как и обещала, отпустила, и коняга пошел на пасеку. А где-то через полчаса решила привлечь его к «земляным работам». Поначалу Гонжища пытался откосить, вроде как он уже на сегодня трудовую норму выполнил, но опять-таки помогло сосредоточиться на том, что ну вот очень надо, и он как-то проникся, начал стараться, и гугугукал, и лизался, и вообще был молодцом.

Подумалось, что Гонжища готов делать то, что он делать не хочет, только для того, чтобы мне угодить. При этом он готов вполне сознательно