Философы Древней Греции - Роберт Брамбо

Более того, существует возможность подняться выше отдельных специализированных объясняющих схем (гипотез) на уровень более крупных систем (наук), частными случаями которых являются эти схемы (например, теория чисел перерастает таблицу умножения, а психология пытается подняться над стандартными списками «типов аудитории» и «типов доказательства», которыми пользовались риторы-практики), и выяснить, почему возникли именно эти типы и почему таблицы срабатывают правильно. Эта возможность основана на причинно-следственной связи между первым и вторым уровнями таблицы: целостные науки включают в себя и объясняют те частные обобщения, которые служат исходными гипотезами.

Из этого следует, что если мы согласны с тем, что причинность транзитивна (то есть что если A – причина B и B – причина C, то A имеет причинно-следственную связь с C), то все четыре уровня линии связаны причинно-следственными отношениями.

Кроме того, хотя ни один из уровней не содержит человеческого «я», «трехчастная» душа, у которой три уровня, кажется, подходит как ответ для вопросов Сократа о природе человека.

V. Идея Добра: заключительный шаг

Объясним, почему существуют те системные связи между различными типами знания и реальности, которые мы видели. По мнению Платона, должна быть лишь одна идея, которая упорядочивает реальность. Это Идея Добра.

Окончательный результат показан ниже в виде диаграммы.

Между уровнями существует причинно-следственная связь, которая наглядно проявляется в том, что более высокий уровень дает нам объяснение более низкого (то есть ответ типа «потому что»). Идея Добра – наивысшая идея и причина: она действует как в наших мыслях, так и в мире фактов и придает действительности ее сложный системный порядок.

Итак, рассмотрим некоторые из подходящих в данном случае подтверждений тезиса о том, что существует только один мир. Первое и сразу бросающееся в глаза доказательство – связь между нашим человеческим способом мышления и объективным порядком фактов. Построение теорий методом обобщения естественно для человеческого ума: мы знаем что-то яснее, если находим какое-то одно общее правило или одну общую категорию, для которых те многие факты, которые мы хотим понять, являются частными случаями. Затем мы идем дальше: строим абстрактные теории, руководствуясь удачной догадкой, что простые, непротиворечивые и понятные теории и есть те, которые верно объясняют реальный мир. Это – смелое предположение, потому что реальный мир совершенно не зависит от особенностей нашей психики и наших предпочтений. Но выясняется, что мы правы: то самое объяснение, которое нам больше всего нравится, лучше всех остальных позволяет предсказывать результаты, когда его применяют к природе. Должна быть какая-то причина, по которой это происходит; легко можно представить себе мир, в котором человеческие предпочтения не имеют ничего общего с объективными фактами. Неупорядоченный хаотичный мир мифологии был бы как раз таким: раз он был полон непредсказуемых обитателей, которые все совершали какие-то действия, ни одна общая теория не могла бы оказаться настолько достоверной, чтобы ее можно было применить к нему на практике. Платон считал: причина нашей способности познать внешний мир в том, что те же простота и порядок, которые нравятся нам в наших мыслях, существуют и в объективном мире. Эти свойства мы используем как критерии при выборе наилучших теорий, и таким образом они являются стандартами ценности. Поскольку они действуют и в мире природы так же, как в мире мысли, простота и порядок, очевидно, руководящие и направляющие принципы природы. Добро как высочайшая ценность, включающая в себя порядок и простоту как частные виды, присутствует и в мысли, и в мире фактов24.

Короче говоря, то, что наши мысли находятся в таком отношении к миру – к миру природы и к миру идей, – есть первое доказательство, что существует всего один упорядоченный космос, в котором мысль и объект, идея и процесс, ценность и факт определенным образом соотносятся друг с другом. Вторым доказательством существования всего одной общей системы реальности, по мнению Платона, является очевидный, но труднообъяснимый факт: прикладные логика и математика, как ни странно, описывают то, что происходит с миром в пространстве и времени. Почему математика и логика, которые описывают отношения, существующие в не подверженном изменениям царстве структур, подходят и для мира физической реальности? Этот вопрос звучит наивно, но совсем не наивен. Пифагорейцы пытались избежать всякого деления математики на фундаментальную и прикладную как раз потому, что хотели объяснить, как именно формы и числа соотносятся с объектами и процессами, хотя в конце концов провели это разграничение. В этом случае существует причинно-следственная связь, которая приоткрывает системный аспект реальности. У Гераклита в его мире борьбы и течения, если бы не было логоса, руководящего постоянными изменениями, математика и логика не работали бы вообще. Математики-теоретики и логики могли бы существовать и в этом случае, но то, что они изучали бы, не имело бы ничего общего с тем, что происходило бы с ними и вокруг них. Платон попытался показать на простом примере, как его идеи соотносятся с физическими фактами. Логические соотношения идей сужают круг возможных причин и изменений. Например, идеи (то есть абстрактные понятия) «горячее» и «холодное» исключают одна другую. Физический огонь «участвует» в идее горячего (то есть быть горячим – его основное свойство), и, рассуждая по правилам формальной логики, мы можем сказать, что «холодный физический огонь» невозможно обнаружить в природе. В более общем случае таблицы и правила, которые делают возможным «знание, что», заставляют предположить, что те соотношения, которые являются формальными в науке, являются и фактическими соотношениями между объектами в природе. При исследовании соотношения между теми измерениями реальности, которые были по отдельности открыты философами до Платона, эта связь логики и математики с физическими причинами и процессами показывает, что формы пифагорейцев и материальные объекты милетцев связаны между собою, а не противоположны и не индифферентны по отношению друг к другу25.

Это – второй шаг философского аргумента Платона. Исходя из того, что существуют пять разных типов знания, которым соответствуют разные типы «вещей», Платон выясняет, каким образом они соединяются друг с другом в единую систему – мировой порядок. На первом шаге было показано, что наш субъективный «мир ума» системно связан с «миром фактов». На втором шаге, о котором мы говорим сейчас, Платон показал, что «мир неизменных структур», который мы называем «знание, что», системно связан с «миром природы». Третьим шагом будет выяснение того, есть ли подобные системные связи между «миром природы», общественным миром физики и техники и «частным миром» видимостей, «угадывания», воображения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});