Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью - Стенли Эллин

Тот вернулся поздно вечером.

— Бредли клянется, — доложил он, — что карта, которую я ему показал и которую дал мне Холмс, — не та, что он нарисовал и вложил в свое письмо. На его рисунке дорожка была перечеркнута жирной чертой, чтобы стало ясно, что она перекрыта.

— Каким же образом эта другая карта попала в конверт с письмом?

— В том-то все и дело. Бредли говорит, что у него были определенные сомнения, стоит ли ему встречаться с Холмсами и разговаривать с ними о мисс Траб, не предупредив ее сестру. Поэтому он пригласил к себе Мидоусов, чтобы обсудить это с ними, и показал им свое письмо, прежде чем вложить его в конверт. Они сказали, что ничего против не имеют, поскольку та бедняжка душевнобольная, находится в клинике, и ей уже ничем нельзя помочь, в чем ее молодым друзьям вскоре предстоит убедиться. Результатом визита стало то, что Бредли дал Колину Мидоусу заклеенный конверт с письмом, чтобы тот опустил его в городе.

— Я догадываюсь, что потом ты отправился к Мидоусам?

— Да. Оказалось, что Холмсы уже были там по тому же делу. Когда я пришел, Мидоуса не было, но она оказалась дома. Сказала, что в тот день они забыли про письмо, но муж нашел его в кармане на следующее утро. Отдал ей, поскольку сам спешил на службу. У нее была масса работы в саду, и она провела там весь день, никуда не отлучаясь. После обеда к ней заходила жена Лесли Кука, она и отдала письмо, попросив отправить.

— И та его отправила?

— Да. Я был у нее после миссис Мидоус. Слишком нажимать на нее мне не хотелось. Она, правда, не помнит, было это в тот самый день, или на следующий.

— Не помнит?

— Она все время твердила, чтобы мы оставили ее в покое и что тут нет ничего общего со смертью Лесли.

— Ну ладно. Ты записал все данные?

— За исключением даты штемпеля на конверте. Будем надеяться, что Холмс его не выбросил. Не думаю, что он так поступил — мне он кажется достаточно умным. Придется нам вновь встретиться с этим молодым человеком. Миссис Мидоус была не слишком рада мне, когда я пришел к ней прямо от Бредли. Твердила, что и муж ее был недоволен. Считает, что хватит уже задавать вопросы на тему мисс Траб.

— Ах, вот в чем дело! — сказал инспектор. — А наш приятель упрям!

Мисс Траб проскользнула в больничную калитку, пока ее приятельница Хильда занимала привратника разговором, заполнив своей могучей фигурой все пространство перед сторожкой. Хильда выходила под честное слово — у мисс Траб эту привилегию отняли в ту ночь, когда она вернулась с опозданием.

Она знала, чем было вызвано такое решение. Ей не верили, когда она рассказала правду про Джой. Стали спрашивать, почему она не подождала вместе с ребенком, пока вернется мать, или не отвезла его прямо домой. Где она была? И что собиралась сделать с Джой?

Она не могла ответить на эти вопросы. Ответы звучали бы еще неправдоподобнее. Не могла никому сказать, что снова увидела своего врага, затаившегося за кустами в парке; что видела, как он уходил и едва не выбежала из своего укрытия, чтобы велеть Мевис забрать ребенка домой и никогда сюда не возвращаться. Но удержалась до той минуты, пока Джой не осталась одна и пока неудержимый импульс не подтолкнул ее немедленно спасать ребенка от надвигавшейся опасности. А потом она разгуливала по улицам, стараясь обходить полицию, пораженная тем, что сделала, и тем, как это будет истолковано. Наконец, когда спустилась ночь, заставила себя вернуться на Сэндфилдс-авеню двадцать шесть и пережить последствия своего поступка.

Она сказала правду, умолчав только о своем враге, и ей не поверили, или решили, что это результат общего ухудшения ее психического состояния. Возражать она не стала. В клинике ей было безопаснее, чем вне ее. Но ей нужна была свобода передвижений — нужно было уходить и возвращаться, нужно было убедиться, что Рэй и Мевис в безопасности, что с ними ничего не случилось. Особенно с Джой.

Потому она обратилась за помощью к Хильде, и это несчастное, пугливое создание испытывало какое-то странное удовлетворение, прикрывая ее таинственные эскапады. Пятнадцать лет тюремной жизни научили мисс Траб многим хитростям и уловкам. Привратник у больничных ворот был детской шалостью по сравнению с охранницами в тюрьме. И он был мужчиной — это огромная разница.

Мисс Траб сказала Хильде: «Спокойной ночи и спасибо», — и отправилась к себе.

— Мы вас искали весь вечер, — заметила ей позднее дежурная сестра.

— Такая прекрасная погода… Я люблю бывать на воздухе.

— Вы снова уходили, верно?

Мисс Траб не ответила.

— Мне придется доложить об этом.

Мисс Траб не обращала внимания на просьбы и угрозы сестер. Это было легко. Нужно было только опустить жалюзи между собой и внешним миром, когда этот мир становился непереносим. И вообще, ей нужно было думать о нескольких делах. И о нескольких людях, не только о Рэе и Мевис. Был еще Раймонд Торн, который помнил ее с давних лет, несмотря на перемены, которые в ней произошли. Или она действительно изменилась меньше, чем он? Она его не узнала, вплоть до того момента, пока он в тот день не предстал перед ней, называя ее по имени, которым она никогда не пользовалась. Может, это он ее предал? Он был опасен, но она все равно пошла навестить его сегодня по адресу, который он дал.

Торн не выглядел удивленным. Был весьма любезен и предложил прогуляться. И они сели в автобус, а потом гуляли по паркам Уимблдона, и он все в столь же любезной манере рассказывал ей ужасающие, разрывающие сердце, неслыханные вещи. Ее охватили ярость и печаль. И тогда она его оставила и вернулась в клинику.

Одиноко сидя в уголке холла, мисс Траб дрожала всем телом. Можно опустить жалюзи, но реальный мир мощно напирает снаружи, силится ворваться внутрь, силится ее уничтожить. Она не могла ничего больше сделать, как только ждать последнего удара, ждать конца, который все оттягивался и против которого она так отчаянно боролась.

Глава 13

Получив новые указания от хозяина бара, Рэй уже без труда добрался до Стоу Фарм. У ворот его ждал мистер Бредли.

— Вам здорово досталось, — заметил он после приветствия.

— Это было ужасно, — воскликнула Мевис. — Тот несчастный мужчина…

Они вошли в дом и миссис Бредли тут же подала чай.

Рэй еще раз принес извинения, что беспокоит их расспросами и затрагивает печальную тему судьбы мисс Траб, которую, быть может, они уже не считают своей приятельницей…

— Разрыв произошел не по нашей инициативе, — запротестовала миссис Бредли. — Нас это потрясло и было очень ее жаль, но мы готовы были сделать для нее все, что в наших силах. Это она настаивала на полном разрыве контактов. Элен была всегда крайне щепетильна, правда, Боб?

— Да. Нам было трудно поверить в то, что с ней произошло после отъезда из Уэйфорда. Это было совершенно непохоже на нее. Но нужно признать, после смерти матери она очень переменилась. Видите ли, мы знакомы с детства. Элен всегда была в школе первой; она обладала чувством ответственности и здравомыслием. И она всегда весело улыбалась. Ничто не составляло для нее труда, ничто ее не останавливало. Но она не была безрассудной или легкомысленной. Такой скорее была Френсис.

— Френсис была полной противоположностью Элен, — взяла в свои руки ход беседы миссис Бредли. — Я не хочу сказать, что она была нехорошим ребенком. Когда ей было что-то нужно, она была сладка, как мед, но за этим скрывались упрямство и своеволие. Мать никогда с ней не могла справиться и часто говорила моей матери, что не доверит Френсис. Элен с ней тоже не справлялась, хоть очень старалась.

— Слишком старалась, — вмешался мистер Бредли. — Мы много раз ей говорили, чтобы она дала Френсис волю. Но видите ли, миссис Клементс перед смертью потребовала, чтобы Элен торжественно поклялась, что будет опекать сестру. Несмотря на недостатки Френсис, мать о ней заботилась куда больше, чем об Элен.

— Так часто бывает, — отозвалась Мевис. — Родители балуют младших или миленьких детей.

— Миссис Клементс ее вовсе не баловала, — ответила миссис Бредли. — Но восхищалась ее красотой. Надеялась, что та сумеет устроиться и выйдет замуж за порядочного человека, который сможет удержать ее в руках.

— Так и случилось, — добавил мистер Бредли, — хоть ее бедная мать этого и не дождалась.

— Колин Мидоус может быть и порядочный человек, — заявила миссис Бредли, — но не думаю, что он ей стал хорошим мужем. Думает только о себе, и всегда был таким.

— Моя жена никогда не простила ему той истории с Элен.

— Они действительно были обручены? — спросил Рэй.

— Формально — нет, — вздохнула миссис Бредли. — Но все считали это само собой разумеющимся. Уезжая, она написала ему, что причины такого шага объяснит позднее, что сейчас этого сделать не может. В письме, которое оставила отцу, написала просто, что уезжает, чтобы работать для нужд армии и что его не предупредила, чтобы избежать дискуссий на эту тему. Прекрасно знала, что он так же упрям, как она сама. И что же сделал Колин? Не написал ей ни строчки, никогда не пытался ее отыскать и узнать, почему она уехала. Попросту с того времени он ее игнорировал: подлизывался к старику, приезжая в отпуск, и начал подкатываться к Френсис. Даже не переждав.