Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 3. Часть 3 - Никита Хрущев

Тот, кто действительно хочет установления в нашей партии ленинских порядков, а не сталинских, должен приложить все силы к разоблачению Сталина и осуждению сталинских методов. Необходимы реабилитация тех честных людей, из которых многие еще не реабилитированы, и разоблачение творившихся ранее беззаконий, с тем чтобы даже призрак подобных методов не мог подняться из могилы. Удивляюсь некоторым крупным военачальникам, которые в своих воспоминаниях хотят обелить Сталина и представить его отцом народа, доказать, что если бы не он, то мы не выиграли бы войну и подпали под пяту фашистов. Это глупые рассуждения, рабские понятия. Что же теперь, когда нет Сталина, мы подпадем под немецкое, английское или американское влияние? Нет, никогда. Народ выдвинет новых руководителей и сумеет постоять за себя, как это было всегда. Несуразность таких рассуждений не нуждается в особом доказательстве. Помню, как выступал на каком-то собрании один наш военачальник и, говоря добрые слова о Сталине, тут же возвеличивал и Блюхера[118].

А другие, говоря о Сталине, тут же возвеличивали Тухачевского. Товарищи, надо же сводить концы с концами! Нельзя на один пьедестал ставить убийцу и его жертвы. Кто такой Блюхер? Герой гражданской войны, военный самородок, слесарь, выдвинувшийся в крупного полководца. Он получил орден Красного Знамени № 1. Одно это говорит о том, кем был Блюхер. Потом как один из лучших советских командармов он был послан в Китай военным советником к Сунь Ятсену. И вдруг он расстрелян! Нельзя говорить одновременно о Сталине и Блюхере, умалчивая о причинах гибели Блюхера. Нельзя закрывать глаза, считать, что никто ничего не видит. Подобные поступки могут вызвать только недоверие. Когда я был как-то в Болгарии, то в одном из своих выступлений привел слова Пушкина, в произведении которого беседуют Моцарт и Сальери. Моцарт, не подозревая, что Сальери готовится его отравить, говорит: "Гений и злодейство несовместимы". Верно! Так и со Сталиным. Нельзя сочетать гения и убийцу в одном лице. Нельзя объединять тысячи жертв с их убийцей, ничего не объясняя насчет Сталина.

Нельзя на одном пьедестале возводить два памятника. Злодейства были учинены Сталиным! По каким мотивам другой вопрос. Некоторые аргументируют так: это было сделано не в корыстных личных целях, а в качестве заботы о своем народе. Ну и дикость! Заботясь о народе, убивать лучших его сынов! Довольно дубовая логика. Правда, находить аргументы, оправдывающие убийц, всегда было сложно. В моем докладе на XX съезде партии ничего не было сказано об открытых процессах 30-х годов, на которых присутствовали представители братских коммунистических партий. Тогда судили Рыкова, Бухарина, других вождей народа. Они заслуживают того, чтобы называться вождями. Взять, например, Рыкова. Он после смерти Ленина стал председателем Совета народных комиссаров СССР, имел большие заслуги перед партией, перед народом и достойно представлял советскую власть. А его судили и расстреляли. А Бухарин? Бухарин был одним из любимцев партии. По его книгам старшее поколение членов ВКП(б) обучалось марксистско-ленинскому уму-разуму. Бухарин много лет был редактором газеты "Правда". Ленин любовно называл его: "Наш Бухарчик". Или Зиновьев и Каменев. Да, у них имелись октябрьские ошибки 1917 года. Это всем известно, но известно и другое. Зиновьев и Каменев были привлечены Лениным к работе в Политбюро ЦК партии и наряду с другими руководили ею.

Когда советское правительство переехало в Москву, Зиновьев остался в Петрограде. Ему было доверено руководство колыбелью революции, городом, который поднял знамя восстания в октябре 1917 года. Каменеву же была доверена Москва. Он был, в частности, председателем Моссовета. Вот как относился к ним Ленин после ошибок, которые ими были допущены. Иной раз слышу по радио в какой-то связи: Ленин то-то поручил Ломову[119]. А где этот Ломов? Я Ломова хорошо знал, неоднократно встречался с ним, когда работал в Донбассе, уже после гражданской войны. Тогда он возглавлял добычу угля в Донбассе. Я часто бывал на совещаниях у него, в Сталине или в Харькове, где находилось его управление. Это был очень уважаемый в партии человек с дореволюционным подпольным стажем. Где же Ломов? Расстрелян. Нет Ломова. Я уже говорил о Кедрове, Тухачевском, Егорове, Блюхере, о других. Можно составить целую книгу только из одних фамилий крупнейших военных, партийных, советских, комсомольских и хозяйственных руководителей, дипломатов, ученых. Все это были люди честные.

Они стали жертвами Сталина, жертвами произвола без всяких настоящих доказательств их вины, без всяких оснований. В вопросе об открытых процессах 30-х годов тоже сказалась двойственность нашего поведения. Мы опять боялись договорить до конца, хотя не вызывало никаких сомнений, что эти люди невиновны, что они были жертвами произвола. На открытых процессах присутствовали руководители братских компартий, которые потом свидетельствовали в своих странах справедливость приговоров. Мы не захотели дискредитировать их заявления и отложили реабилитацию Бухарина, Зиновьева, Рыкова, других товарищей на неопределенный срок. Думаю, что правильнее было договаривать до конца. Шила в мешке не утаишь! Главное достижение XX съезда партии - то, что он начал процесс очищения партии и возвращения ее к тем нормам жизни, за которые боролись Ленин и другие лучшие сыны нашей страны. Часть несправедливо осужденных была освобождена, как только умер Сталин. Берия поднял тогда этот вопрос, подработал его, внес соответствующее предложение, и мы согласились с ним. Но оказалось, что им освобождены были главным образом уголовники: убийцы, грабители, мерзавцы и всякие другие подлые люди. Когда они вернулись по месту своего жительства, то возобновили грабежи и убийства. Ропот пошел в народе, что выпустили воров и убийц, и они делают свое грязное дело. К тому времени Берия уже был разоблачен и осужден. Поэтому именно нам приходилось давать народу разъяснения. Мы и сами видели, что сделано было неправильно, и хотя внес предложение Берия, но решение принимали правительство и ЦК, так что мы все несли ответственность за него. Сколько этих субъектов было освобождено, боюсь сказать, однако, во всяком случае, огромная армия.

Политические же заключенные и ссыльные остались в тюрьмах и в ссылках. Берия поднял даже вопрос о том, чтобы принять закон, который давал бы право Министерству внутренних дел, то есть Берии, по своему усмотрению решать, куда возвращаться этим людям после отбытия срока наказания. Я уже рассказывал, как я категорически запротестовал, и все меня поддержали. В результате свое предложение Берия отозвал. Что касается судьбы всех политических, то когда генеральный прокурор Руденко доложил мне об отсутствии вины за ними, я его спросил: "Как же так? Я сам слышал, как они признавались в преступлениях, в которых их обвиняли". Руденко улыбнулся: "Тут искусство тех, кто вел следствие и кто проводил суд. Доводили людей до такого состояния, что у них имелся единственный способ покончить со страданиями и издевательствами - признаться, а следующим шагом была смерть". Сталин тогда принял решение о применении пыток. Помню, как-то Каганович просил меня: "Ты постарайся найти решение о пытках. Его надо уничтожить. Я помню кусок бумаги, на нем рукой Сталина было написано, что арестованных надо подвергать избиению". Нас, мол, в тюрьме били, и нам не надо щадить наших врагов. Иначе они не сознаются. Мы все подписались. Я потом искал его в секретариате ЦК и в секретных документах, но такого документа не нашли. Видимо, Сталин его еще раньше уничтожил. Я успокоил Кагановича, что этого документа нет. Хоть я и член Политбюро, но я этого документа не видел. Видимо, он был составлен и принят, когда я еще не был членом Политбюро. А кроме того, у Сталина не все члены Политбюро участвовали в голосовании по тем или иным вопросам. К тому же Политбюро заседало нерегулярно. Все голосовалось опросом. Сталин сам решал, какой документ кому голосовать, а кому нет. Поэтому за этот документ я не только не голосовал, но его и не видел, и о нем не знал. О нем я узнал уже после смерти Сталина со слов Кагановича.

ПОСЛЕ XX СЪЕЗДА КПСС

Сразу же после XX съезда партии начались переживания во всех компартиях, особенно во французской и итальянской. Оно и понятно, потому что там большие, массовые пролетарские партии, а на процессах "врагов народа" присутствовали Торез и Тольятти[120], которые потом свидетельствовали на родине, что обвинения доказаны. А тут все наоборот! Это обстоятельство и заставило нас не публиковать материалы открытых процессов, хотя тут тоже никаких преступлений не имелось и приговоры носили волевой характер и не были основаны на доказанности преступлений, в которых обвиняемые "признавались". Стали набегать тучки и в Польше. За Польшей потянулась Венгрия. После смерти польского лидера Берута я, будучи уполномочен Центральным Комитетом КПСС, ездил в Варшаву, когда там проходил пленум ЦК ПОРП. Я на этом пленуме не присутствовал, чтобы не обвинили СССР, что он вмешивается во внутренние дела братской партии.