Нас нет (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко

не тронет тебя. И не посмеет забрать сына!» — будто на гвозди вбивал он мне в сознание новую правду.

Поверить хотелось безумно. Так же безумно, как и снова почувствовать себя любимой.

Последнее было странным желанием. До встречи с Шаховым я была уверена, что разучилась любить мужчин. Извращенные отношения со Славой, наш секс, который он считал обязательным условием брака, выкорчевали во мне потребность в мужчине.

Ни одиночество, ни развод не смогли вернуть хотя бы доверие к сильному полу. Вместо того чтобы быть женщиной, я была матерью, дочкой, экскурсоводом, кулинаром, уборщицей... кем угодно.

Моя кровать не знала никаких мужчин. В телефоне числились сплошные «Геннадии Петровичи», «Дмитрии Николаевичи» и прочие. А красавцы, которые пытались пригласить меня на ужин или раздавали комплименты, интересовали не больше, чем экспонаты в любимом музее.

В свои двадцать девять я перестала быть женщиной. Отчаялась и все болезненное записала в табу. А сейчас, с Денисом, захлебывалась от ощущений и эмоций.

— Интересно, мне когда-нибудь надоест целоваться с тобой? — спрашивала у него каждое утро и всегда получала один и тот же ответ.

Улыбку. Хитрую и счастливую.

— Денис Шахов, мне двадцать девять, а не девятнадцать. Выдерживать твои марафоны уже не так легко! — притворно возмущалась, когда он в очередной раз среди ночи будил меня влажным скольжением или интимными поцелуями.

— Напоминаю! Мы даже не любовники! Мы просто временно живем вместе! — шипела на него.

А спустя несколько минут брала свои слова назад и как последняя падшая женщина требовала: «Еще!» и «Еще!»

Невозможно было бояться в таких условиях. Нереально — думать о каком-то будущем или планировать возвращение домой.

Денис не говорил о чувствах. Я не слышала от него никаких признаний в любви. Но стоило вечером уложить сына спать, как сама мгновенно превращалась в прежнюю девятнадцатилетнюю девчонку, которая и минуты не могла прожить вдали от своего мужчины.

Вероятно, если бы Слава избавился от навязчивого желания забрать Тима, мы бы и не вспомнили о нем. Между поцелуями и ужинами забыли бы о мести и обиде. Вдвоем постепенно развеяли бы светлый образ папы, за который все еще держался мой малыш.

Но в один из вечеров, вместо того чтобы встретить вертолет с Беловым, мне пришлось прощаться с Шаховым.

— Мисюров приземлился три часа назад. — Денис спешил, поэтому рассказывал быстро. — Служба безопасности проследила за ним от аэропорта до отеля. Я срочно нужен в Питере.

— А Белов точно не справится без тебя?

Я чувствовала, что Денис темнит. Он явно что-то задумал. Не хотела отпускать его, пока не признается.

— Сергей выполняет приказы. Он не принимает решения. Если понадобится срочно что-то предпринять, я должен быть на месте.

— А телефон?

— Не все можно обсудить по телефону. Ты же знаешь. Мы слушаем Мисюрова. Он наверняка слушает нас.

— Но ведь можно придумать еще какой-нибудь способ? В конце концов, существует электронная почта, шифрование.

Внутренний голос кричал: «Не отпускай!» Я готова была закрыть дверь спальни на замок и выбросить ключ. Совсем как сам Денис когда-то угрожал.

— Все уже решено.

Он совсем не слушал. Я вынимала вещи из чемодана. Он опять клал их назад. Я требовала, чтобы посмотрел на меня. Он уворачивался.

— Признайся, ты ведь не просто так летишь в Питер. Ты что-то задумал? — Руки опускались.

— Ничего, что стало бы для тебя неожиданным. — Будто тоже устал бороться, он сгреб меня в объятия и прижал к груди. — Никто не заберет у меня тебя и Тима. Никто больше не будет ждать, когда этот псих решится на следующий шаг.

— Ты так говоришь, словно собираешься его убить. — Стало еще страшнее.

— Я не палач. — Денис отстранился и, как маленькую, поцеловал меня в левую щеку. — И не убийца. — Коснулся губами правой. — Но умею заставлять других платить по счетам.

***

Следующие сутки стали для меня испытанием. Я не могла спросить у Дениса, есть ли новости. Все наши телефонные разговоры сводились к настроению Тима, моему самочувствию или здоровью мамы.

Любую попытку вымолить хотя бы намек Денис пресекал на корню и резко менял тему.

Охрана тоже не знала, как идут дела. Словно босс поставил задачу сделать из Тима чемпиона, Войтенков часами тренировал сына. А второй охранник учил его метать камни в жестяные банки и стрелять из самодельного лука.

С виду у нас все было хорошо. Каждый при деле. Я на кухне или с книгой в кровати. Тим — на свежем воздухе с профессиональными охранниками. Но напряжение неумолимо росло.

Хотелось в Питер! Самой посмотреть в глаза бывшему мужу. Высказать все, что думаю о его подлости, наглости и бездушии, из-за которых мы с Денисом расстались десять лет назад, а мой сын не знал своего отца.

Меня ломало от этой потребности. Не могла ничего есть. К сожалению, вечером, вместо того чтобы вернуться самому и рассказать о Славе, Денис отправил к нам Константина.

— Ромео просил передать, что хотел, но не смог, — опустив приветствие, сообщил хозяин дома.

— А кроме этого он ничего не просил передать? — Я с тоской посмотрела в окно на вертолет.

Прямо сейчас можно было прыгнуть в него и заставить пилота лететь в город. Безумная идея! Стыдно было перед собой за такую слабость. Но избавиться от наваждения было еще сложнее.

Мы с Денисом всего неделю провели вместе, а я, кажется, уже умудрилась заработать зависимость от него. Совсем как в юности.

— Судя по унылой роже, он бы еще что-нибудь передал. Но лично. Не в моем исполнении, — пожал широкими плечами Константин.

— Нет, лично не нужно... — Я заставила себя отвернуться от окна. — Вы, наверное, давно с ним знакомы? — попыталась отвлечься.

— Мы сидели вместе. В одной камере.

Этот интеллигентного вида мужчина, в стильных очках и с ноутбуком под мышкой, как ни в чем не бывало растянул губы в улыбке и подмигнул мне.

— Вы тоже? — Ушам не поверила. На миг даже забыла о вертолете.

— Целый долгий гребаный год! И спали на одной двухэтажной шконке, — продолжил шокировать меня Константин. — Шахов же совсем без тормозов! К этому психу другие и подходить боялись. А мне пофиг было, своих забот хватало.

— И после освобождения вы вместе основали компанию?

— Точно. Это был симбиоз. Мой мозг и его твердолобость.

Константин