Тайга мятежников любит - Евгений Сухов

– Не надо, – согласился круглолицый. – На этом наше знакомство может быть прервано. В кучку, господа, в кучку, что вам говорил Алексей Ройд? Кстати, познакомьтесь – активист тайной монархической организации. Его прабабушка Фанни Каплан стреляла в самого Ленина.

– Какое вероломство, – покачал головой Максим.

– Это жизнь, молодой человек, – вздохнул круглолицый. – Полагаю, мой приятель поступил бы точно так же, потяни я резину. Никто не хочет делиться – закон жизни.

– Вас было только двое? – на всякий случай спросил Максим. Субъект пожал плечами.

– Пока да. Еще парочка стережет «Иртыш» в районе храма – коллеги, так сказать, Алексея. К сожалению – а то и к счастью, – сюда невозможно подъехать.

– Ну, с этими парнями вы тоже разберетесь. Как и с нами, Алексеем Ройдом, правнучкой Даши Красавецкой…

Он понял, что сказал что-то не то. Субъект расставил ноги и стиснул рукоятку. В глазах мелькнуло недоумение.

– Странно, молодой человек, – сказал он медленно. – Мне кажется, вы что-то напутали. Или вас сознательно ввели в заблуждение. У Даши Красавецкой не было правнучки. У нее имелся внук. Собственно, он имеется и сейчас – некто Кончак Александр Витальевич. Честь имею, господа, он стоит перед вами…

– Позвольте, – не понял Максим. – А кто же тогда?.. – он с содроганием уставился на неподвижное женское тело.

– Вас интересует, чем закончилась история в далеком восемнадцатом году?

– Да. Есть версия, что в живых оставались Даша Красавецкая, ее молодой человек Илья Кольцов и кто-то со стороны красных – один или двое…

– Не могу сказать точно, – покачал головой Кончак. – Это было так давно, даже не упомнить… Оставались, вы правы, четверо. Но финал истории гораздо драматичнее, чем вы думаете. Госпожа Катрин Варден не сказала вам всей правды. В частности, она скрыла, чьим потомком в действительности является. Это разумно – в данном случае вы могли бы не поддаться на уговоры. Представляю, что она наговорила… Хотя в общих чертах… она действительно являлась гражданкой Канады, долго собирала информацию по пропавшей коллекции, решилась на авантюру – поскольку финансовое положение у девушки стало аховым… А знаете, молодой человек, – он вновь наклеил на лицо простодушную улыбку. – Я, конечно, в курсе, чьим потомком является данная особа, имею версию случившегося, но многое бы отдал за достоверную информацию – что же, собственно, произошло в восемнадцатом году…

8 июня, 1918 год

Илья Кольцов сидел на заросшей чертополохом дороге и медленно приходил в себя. Кружилась голова. Он чувствовал, что постарел на много лет. Стервятники уже не витали над руинами храма – спустились и приступили к трапезе. Он потерял в этот день коллекцию, потерял Дашу – утраты невосполнимые. Финита ля комедия. Какая разница, что будет дальше?

Он закрыл глаза, чтобы хоть как-то сосредоточиться. Не киснуть. Утереть сопли. Оценить, что из целой кодлы вооруженных людей уцелели только он и двое чекистов, о которых вспоминать не хочется. Это очень положительный момент…

Странный звук отвлек Илью от невеселых раздумий. Чавкала грязь под ногами. Пока он выбирался из дурмана, чавканье стало громче, назойливее. Он поднял голову, оторвал ладони от висков. По тропе, пошатываясь, приближался… Илья не поверил своим глазам – жандармский ротмистр Малютин. Без фуражки, в разорванной куртке, с каким-то непривычно блуждающим взором. Взорвавшаяся граната пощадила ротмистра – в отличие от пятерых солдат. Чье-то тело защитило от осколков, но контузило основательно. Провалялся больше часа, ничем не отличаясь от мертвеца, очнулся, побрел по свежим следам…

– Приветствую вас, джентльмены, – буркнул ротмистр, приостанавливаясь возле Ильи. Качнулся, расставил ноги, чтобы не упасть.

– Я здесь один, – хрипло заметил Илья.

– Ну, кому как, – Малютин ухмыльнулся и опустился на колени. – Лично у меня перед глазами двое.

– Крепко досталось, ротмистр?

– Кому-то крепче, Илья Константинович… Страшно подумать, полтора часа провалялся. Ни хрена не помню… – офицер картинно ударил ладошкой по уху и зловеще осклабился.

– Бывает, ротмистр, – Илья пожал плечами. – Время только идет долго, а проходит быстро.

– Замечательно, что вы сохранили чувство юмора, – похвалил офицер. – Но с вами была девушка, нет? Или я пропустил что-то важное?

– Шерше ля фам… – отстраненно пробормотал Илья. – Знаете, ротмистр, я ее искал…

– Ищите лучше деньги, – засмеялся Малютин. – А женщина вас сама найдет.

– Не найдет, – покачал головой Илья. – Даша Красавецкая пропала. Она упала в овраг и… пропала.

– И коллекция Павла Афанасьевича Шалимова, насколько понимаю, не нашлась, – вкрадчиво сказал офицер. – У вас такой потерянный вид… И рюкзачок не полный. Не расстраивайтесь, молодой человек. Только неисполнившиеся желания не приносят разочарования. Найдете другую Дашу Красавецкую, будет у вас еще – и не одно – приобщение к женскому телу.

– Да пошли вы… – не сдержался Илья, чем совсем развеселил контуженого офицера.

– Замечательно, Илья Константинович, интеллигентного человека сразу видно. Простите, если тронул больные струнки.

– Может, снимем этот вопрос?

– Не рады вы мне, Илья Константинович, – вздохнул Малютин с наигранным удручением. – Я благодарен вам за то, что больше вас не вижу… И все-таки не обессудьте, милостивый государь, – голос офицера построжал, а в хищных глазах появилось что-то цепкое, прилипчивое. – Я вам всецело сочувствую, но вынужден сообщить, что ваш покорный слуга находится при исполнении и не резон особо вольничать при общении с ним. Могу и рассердиться, знаете ли. Стоит ли доказывать, что люди управляются не только голосом, но и пинками? Повествуйте, молодой человек, – что произошло за досадные полтора часа, что вышибло из моей памяти?

Не понравился Илье тон жандармского ротмистра. Холодная змейка ползла по спине. Впрочем, он не видел убедительной причины, почему он должен молчать. Он описал трагические события, которым был не только очевидцем, но и участником.

– Сочувствую, Илья Константинович, – сказал офицер, осмыслив сказанное. – Не женское это дело – гоняться по тайге за красными. Ну хорошо, любезный сударь, суду все ясно. Куда они пошли? Туда? – он обернулся и показал на густой осинник, в котором полтора часа назад исчезли двое преступников.

– Найдете следы, если хотите, – слабым голосом сказал Илья. – Вы собираетесь преследовать этих… Честно говоря, господин ротмистр, я бы вам это не сове…

– Минуточку, – соорудил циничную усмешку Малютин. – Мы пока еще не живем в Стране Советов и, надеюсь, никогда не будем. Выпить хотите, Илья Константинович? – Ротмистр отогнул ворот куртки, забрался во внутренний карман и вынул стальную фляжку с мелкой насечкой. – Не поверите, за четверо суток – ни единого глотка. Потрясающая выдержка, согласитесь?

– А теперь, считаете, можно? – удивился Илья.

– Теперь – нужно, – ротмистр отвинтил крышку, смачно отхлебнул, утер рукавом циничные уста, – замечательный напиток, Илья Константинович. Прямая поставка из Алаверди. Никогда не понимал, как у этих армян хватает терпения пять лет выдерживать коньяк. Не откажетесь ли выпить, мой друг?

– Откажусь, – поморщился Илья. – Не употребляю.

– Как хотите, – ротмистр пожал плечами. – Я думаю, сегодня вам это было бы очень кстати. Не хотите – как хотите.

Он завинтил крышку и отправил сосуд на место. Затем с таким видом, словно вспомнил что-то важное, запустил руку в противоположный внутренний карман и вынул компактный автоматический пистолет Браунинга. Илья не успел раскрыть рта, как черное дуло уже смотрело ему в грудь. «Ваше сердце под прицелом», – екнуло в груди.

– Постойте, ротмистр, вы спятили, ну, попугали – и довольно… – сползающая по хребту змея была уже невыносимо холодной – просто обжигающе холодной…

Глаза Малютина сделались нарочито печальными. Он взвел курок:

– Простите, Илья Константинович, как говорится, не имею ничего против вас лично…

Он хотел приподняться, но ноги повели себя предательски – просто отказали. Перехватило дыхание. Он видел, как ползет палец вместе со спусковым крючком.

– Да подождите же… – бормотал Илья, с тоскою понимая, что никто не будет ждать. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Дуло приподнялось – теперь оно смотрело не в грудь, а в переносицу. Малютин прекратил издеваться, стер улыбку и нажал на спусковой крючок.

Взорвалась вселенная. Илья свалился с продавленного мешка.

Несколько минут жандармский ротмистр сидел неподвижно. Словно оцепенел. Потом извлек обойму, пересчитал оставшиеся патроны. Четыре свинцовых комочка – воевать пока можно. Вздохнул и спрятал пистолет. Ну что ж, все свободны, всем спасибо…

Он отволок Илью в ближайшую канаву, чтобы не мозолил глаза, посмотрел, как идеально вписалось тело в изгиб трещины, покачал головой. Не любил жандармский ротмистр никчемные человеческие жертвы, но если требовала необходимость – убивал, не задумываясь. Осмотревшись, он опустился на колени и развязал тесемки мешка.