Никогде - Нил Гейман

«Падать не страшно, – уверял он себя. – Страшно долететь до дна и разбиться».

Но он отлично знал, что врет. Он боялся падения. С ужасом представлял себе, как летит в сумраке башни, беспомощно размахивая руками и ногами, пытаясь за что-нибудь ухватиться и понимая, что ухватиться не за что, что ему никто не в силах помочь и спастись не удастся….

Внезапно Ричард услышал, как кто-то говорит ему:

– Ричард, ползи вперед.

– Я… не могу, – прошептал он в ответ.

– Ты и не через такое прошел, Ричард, – сказал кто-то, и он понял, что это говорит Дверь.

– Я же предупреждал, что боюсь высоты, – упрямо сказал Ричард, прижимаясь щекой к доске. Зубы у него стучали. – Я хочу домой.

Он чувствовал под щекой шершавую поверхность доски. А потом доска вдруг зашаталась.

– Не знаю, выдержит ли она двоих, – послышался голос Охотницы. – Встаньте вот здесь, тогда, может, и получится.

Доска зашаталась еще сильнее, будто кто-то полз по ней. По-прежнему не открывая глаз, Ричард еще сильнее сжал пальцы. Через несколько секунд Охотница тихо и уверенно сказала ему прямо в ухо:

– Ричард!

– Ммм…

– Ползи вперед, Ричард. По чуть-чуть. Давай же… – Она дотронулась своей золотисто-коричневой рукой до побелевших от натуги костяшек его пальцев. – Ну же.

Глубоко вздохнув, Ричард продвинулся вперед и снова застыл на месте.

– Молодец! – сказала Охотница. – Все хорошо. Давай еще.

Так она раз за разом уговаривала его проползти еще немного. Наконец он уже почти добрался до лестницы, и тут она подхватила его подмышки и поставила на каменную площадку.

– Спасибо, – выдохнул Ричард.

Он понимал, что этого недостаточно, чтобы отблагодарить Охотницу за то, что она для него сделала, но не знал, что еще сказать. Немного подумав, он повторил:

– Спасибо, – а потом повернулся к остальным: – Простите.

– Ничего страшного, – сказала Дверь. – Главное, что теперь ты в безопасности.

Ричард глянул на винтовую лестницу, уходящую во тьму – все вниз и вниз, до самого дна, – потом на Охотницу, Дверь и Ламию, и неожиданно для себя рассмеялся. Он хохотал так, что слезы выступили у него на глазах, и никак не мог остановиться.

Когда Ричард наконец успокоился, Дверь строго спросила:

– Что тут смешного?

– Что я в безопасности, – ответил он.

Дверь пристально посмотрела на него и улыбнулась.

– Куда теперь? – спросил он.

– Вниз, – ответила Ламия.

И они стали спускаться вниз по Даун-стрит.[51] Охотница впереди, за ней Дверь, потом, на некотором расстоянии, Ричард и Ламия. Ричард глубоко вдохнул аромат ландыша и жимолости и вдруг подумал: «Как хорошо, что Ламия согласилась пойти с нами».

– Как хорошо, что ты с нами, – повторил он вслух, – что показала нам дорогу. Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.

Она пристально посмотрела на него своими фиалковыми глазами.

– А почему я должна об этом пожалеть?

– Ты слышала о крыситах?

– Разумеется.

– Я знал одну крыситку. Девушку по имени Анестезия. Она… В общем, мы с ней подружились. Она должна была отвести меня в одно место. И по пути ее… Она исчезла. В Найтсбридже, на мосту. Я так и не знаю, что с ней случилось.

Ламия сочувственно улыбнулась.

– У нас, детей ночи, есть легенды о тех, кто пропал на мосту. Кто знает, может, это не просто легенды.

– Расскажи! – попросил Ричард. В башне было очень холодно. Дыхание вырывалось у него изо рта облачками пара.

– Расскажу, но не сейчас, – сказала Ламия. Ее дыхание почему-то не превращалось в пар. – Я рада, что ты согласился принять меня в вашу компанию.

– Что нам оставалось делать?

Дверь с Охотницей скрылись из виду.

– Кажется, мы сильно отстали, – заметил Ричард. – Надо бы прибавить шагу.

– Зачем? Пусть идут, – отозвалась Ламия. – Мы их потом догоним.

Ричарду вдруг показалось, что он снова стал подростком и идет с девушкой в кино. Вернее, возвращается домой после сеанса. И они то и дело прячутся на автобусных остановках и в тени стен, страстно торопливо целуются, а потом нагоняют своих друзей, которые уже успели свернуть за угол…

Ламия провела холодным как лед пальцем по его щеке.

– Ты такой теплый! – восхищенно заметила она. – Как, должно быть, чудесно быть теплым!

Ричард скромно потупился.

– Честно говоря, я об этом не думал, – признался он и вдруг услышал знакомый скрежет: где-то вдалеке у него над головой открылась дверь лифта.

Ламия посмотрела на него так, будто очень хотела о чем-то попросить.

– Пожалуйста, Ричард, поделись со мной своим теплом, – сказала она. – Согрей меня. Я так замерзла!

Наверное, надо было ее поцеловать.

– Что? Я… – неуверенно начал Ричард.

– Неужели я тебе не нравлюсь? – разочарованно протянула она.

«Хоть бы она не обиделась!» – в отчаянии подумал Ричард.

– Нет-нет, конечно нравишься! – почему-то сказал он. – Ты такая милая.

– Зачем тебе столько тепла, Ричард? Тебе ведь столько не нужно, – проговорила Ламия.

– Наверное, ты права…

– Помнишь, ты обещал расплатиться со мной за то, что я покажу вам дорогу? Вот что мне нужно. Тепло. Поделись им со мной, пожалуйста.

Ричард готов был отдать ей все что угодно. Все, что она пожелает. Он смотрел на ее бледную кожу, сизые, как сливы, губы, иссиня-черные волосы. У него кружилась голова от аромата ландыша и жимолости. Ричард кивнул. Внутренний голос что-то кричал ему, но Ричарду казалось, что это может подождать. Ламия притянула его к себе и поцеловала, долго и страстно. Он удивился, какие холодные у нее губы и какой ледяной язык, но тут же расслабился и ответил на поцелуй.

Через несколько секунд Ламия отпустила его.

Ричард почувствовал у себя на губах лед. Он шагнул назад и уперся спиной в стену. Попытался моргнуть, но глаза как будто тоже замерзли. Ламия посмотрела на него и довольно улыбнулась. Кожа у нее стала светло-розовой, губы – алыми, язык – ярко красным. Ее дыхание теперь превращалось в пар. Перед глазами у Ричарда поплыли черные круги. На секунду ему показалось, что позади Ламии кто-то стоит.

– Еще, – сказала Ламия и снова потянулась к Ричарду.

* * *

Он видел, как она притянула Ричарда к себе и поцеловала, видел, как кожа Ричарда начала покрываться коркой льда, а волосы – инеем. Видел, как Ламия радостно отпустила его. А когда она наклонилась к Ричарду, чтобы довести до конца то, что начала, он тихо подошел к ней со спины, схватил за шею и приподнял над землей.

– Верни ему то, что взяла! – рявкнул он ей в ухо. – Верни ему жизнь!

Она стала похожа на котенка, которого пытаются сунуть в ванну с водой: извивалась всем телом, пытаясь вырваться, шипела, плевалась и царапалась. Бесполезно, он крепко сжимал ей шею.

– Попробуй меня заставить! – визгливо крикнула она.

Он сильнее сжал пальцы.

– Верни ему жизнь! – прохрипел он. – Или я сломаю тебе шею!

Ламия поморщилась от боли. Он толкнул ее к Ричарду, который стоял у стены, покрытый коркой льда.

Она взяла Ричарда за руку и дунула ему в рот. Из ее губ вырвалось облачко пара, Ричард вдохнул его – лед на коже и иней на волосах тут же растаяли.

Маркиз снова схватил Ламию за шею:

– Это не все!

Злобно зашипев, она выдула остатки пара в рот Ричарда. Ричард заморгал. Лед на его глазах растаял, и по щекам потекли крупные капли воды.

– Что ты со мной сделала? – спросил он.

– Она пила твою жизнь, – хриплым шепотом объяснил маркиз Карабас. – Пыталась забрать твое тепло. Превратить тебя в такое же холодное создание, как она сама.

Ламия сердито нахмурилась, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Ее фиалковые глаза злобно сверкнули.

– Мне оно нужно больше, чем ему! – взвыла она.

– А я думал, я тебе нравлюсь, – глупо сказал Ричард.

Маркиз снова схватил Ламию за шиворот и прохрипел ей в лицо:

– Если кто-нибудь из вас, детей ночи, еще хоть раз к нему приблизится, клянусь, я приду в вашу пещеру днем, когда вы спите, и спалю все дотла. Ясно?

Она кивнула. Маркиз отпустил ее, и Ламия шлепнулась на каменный пол. Тут же вскочив на ноги и выпрямившись во весь рост – а она была не особо высокого роста, – Ламия плюнула маркизу в лицо и, подхватив подол бархатного платья, помчалась вверх по лестнице. Ее шаги эхом разнеслись по каменному колодцу. Ледяная слюна потекла у маркиза по щеке. Он быстро вытер ее тыльной стороной ладони.

– Она хотела меня убить, – заикаясь, проговорил Ричард.

– Не сразу, – отозвался маркиз, пожав плечами. – Но в конце концов ты бы точно умер. Она бы высосала из тебя жизнь.

Ричард посмотрел на маркиза. Тот был весь в грязи. Темная кожа приобрела какой-то пепельный оттенок. Плащ пропал. Вместо него на плечи было накинуто старое одеяло – на манер пончо. За спиной болталось что-то вроде сумки или рюкзака – Ричард не мог разглядеть, что именно. Сапоги тоже пропали, маркиз стоял босиком. Шея была плотно обмотана какой-то грязной тряпкой, и Ричард вдруг подумал, что все-таки у маркиза на редкость странная манера одеваться.