Маленькая хозяйка большой кухни - Ната Лакомка

поколебалась и произнесла: – Боже, что это с вами?..

В первую секунду мне показалось, что он покрыт смятой серебряной фольгой – на плечах, немного на груди, от локтей к кистям рук. Это было необычно и даже красиво – в дополнение к белым волосам. Будто весь он был отлит из светлого серебра, и только глаза, брови и ресницы – тёмные, и рот очерчен ярко, твёрдо… А уж фигура у брата короля была – только ваять статуи каких-нибудь античных красавцев.

Мне раньше не приходилось видеть голых мужчин… ну, почти голых… и настолько идеально сложенных, так что я растерялась и продолжала смотреть, хотя мне уже предложили убраться вон.

Но через пару секунд мой взгляд притягивала уже не стройная фигура герцога с выпуклыми мышцами рук и на груди, а то, что я сначала приняла за серебряную фольгу.

Приглядевшись, я обнаружила, что «фольга» - это сморщенная и высохшая кожа, покрывавшая розоватые воспалённые язвы. Невольно я вздрогнула, потому что видеть чужие болезни всегда неприятно и страшно. Особенно – такие. Только вместо того, чтобы броситься вон из комнаты, я сделала шаг по направлению к герцогу, потом ещё шаг, и сказала, внимательно разглядывая струпья на его запястьях:

- Значит, вот почему мы всегда в перчатках… Что это за болезнь, милорд?

- Кажется, это – не ваше дело, - сказал он сдержанно. – Я попросил вас уйти. Попросить ещё раз?

- Что говорит ваш лечащий врач? – перебила я его, пропустив «просьбу» мимо ушей. – Если болезнь заразна, вы подвергаете опасности тех, кто находится рядом.

- Не заразна, - бросил он, резко отворачиваясь и подходя к стулу, на котором лежала свежая, выглаженная рубашка. – И это - не болезнь.

Я смотрела ему в спину, где не было «фольги», и видела, как по чистой, упругой коже между лопатками с мокрых прядей сбегают капли воды. Завораживающее зрелище, надо сказать. С трудом оторвавшись от созерцания капель, я снова спросила:

- Так что говорит ваш врач? Вы обращались к медику?

Прежде чем ответить, он надел рубашку, обернулся, завязывая тесёмки на вороте, и сказал:

- Вы меня допрашиваете? Может, лучше объяснитесь, зачем пришли в мою комнату?

Тут я опомнилась, и уши меня запылали. Интересно, заметил он или нет, что я рылась в его вещах? Вот так помощница кухарки…

- Простите, милорд, - произнесла я покаянно. – Ваша тётушка отправила меня за книгой, которую вы взяли почитать. Если бы я знала, что вы здесь, то никогда не осмелилась бы войти. Но ваша тётушка велела…

- За книгой? – уточнил он спокойно, застёгивая запонки на рукавах.

- Какие-то там «Хроники», - сказала я. – Простите, забыла точное название. Леди д`Абето сказала, что вы уехали проследить, как стригут овец, поэтому я зашла в вашу спальню.

- Овец?

- Леди д`Абето сказала…

- В Эпплби стригут овец весной, - произнёс герцог и опёрся ладонью о спинку стула.

Расспрашивать про овец я не стала, потому что и так стало ясно, что хитрая старушенция леди д`Абето провела меня, как ребёнка. Наверное, рассчитывала, что я увижу её племянника голым и сразу упаду в его объятия. Впрочем, не такой уж и неправильный был расчёт. Вот только одного леди не предусмотрела…

- Ваша тётя не знает о вашей болезни, - я не спросила, а сказала это утвердительно, и герцог, помедлив, кивнул.

- Не знает, - коротко сказал он.

Конечно, не знает. Иначе не отправила бы меня в спальню к племяннику, когда он принимает ванну.

- Надеюсь, и не узнает, - герцог многозначительно посмотрел на меня. – Хотелось бы, чтобы вы, мисс Браунс, сохранили это в тайне.

Я молчала, насупившись и сцепив за спиной руки.

- И ещё надеюсь, что вы позволите мне одеться без вашего присутствия, - продолжил де Морвиль. – Вы не против, если я надену штаны?

- Так что сказал врач по поводу вашей болезни, милорд? – пропустила я его слова насчёт штанов мимо ушей.

- Какая вы… - вздохнул он, потёр переносицу и сказал: - Это – не болезнь. Это – проклятье. Обыкновенная чёрная магия. Не заразно, не беспокойтесь.

- Вы, прямо, камень с моего сердца сняли, - сказала я сухо. – Но как получилось, что ваша тётушка ни о чём не знает? Ведь она вырастила вас. Или вы и ребёнком носили перчатки?

- Вы почему не уходите? – спросил он, проигнорировав мой вопрос.

- Потому что не хочу, - ответила я с вызовом. - Сперва хочу убедиться, что вы лечитесь, а не тихо умираете из ложной гордости.

- При чём тут ложная гордость?

- Тогда почему виляете, как собачий хвост?

Слова были явно лишены деликатности, но они подействовали.

- Хорошо, - согласился герцог. – Что вы хотите узнать? Почему тёте ничего не известно? Потому болезнь проявила себя лишь несколько лет назад. Я был уже не в том возрасте, чтобы докладывать всё тёте.

- Несколько лет? – я склонила голову к плечу, рассматривая кисть его руки, потому что всё остальное сейчас было закрыто. – Тогда почему вы уверены, что это – чёрная магия? Речь ведь идёт о… э-э… - я замялась, но закончила: - о проклятии луны?

- Да, об этом, - подтвердил он. – Вы разбираетесь в чёрной магии?

- Э-э… - опять замялась я.

- Думаю, что нет, - ответил за меня де Морвиль. – Тогда почему вы решили, что проклятье не может сыграть через несколько лет? Мои волосы были белыми с рождения, а сейчас я получил ещё и это, - он пошевелил пальцами руки. – Кто знает, что произойдёт через пару лет?

- Но что говорят врачи? – настаивала я.

- Вы разбираетесь в медицине? – спросил он, и я уловила в его голосе насмешку, но не позволила себя смутить.

- Немного, - строго произнесла я. – И уверена, что от каждой болезни есть лекарство.

- Детский стишок, - подсказал он.

- Что?

- Слова из детского стишка, - герцог жестом приказал мне отвернуться.

Я подчинилась, глядя в противоположную стену, а он продолжал, цитируя нараспев:

- От каждой болезни есть своё средство, но если лекарства нет, просто смирись.

- Глупости какие, - не выдержала я. – Вот уж не поверила бы, что вы взяли за правило детские песенки. Надо разобраться с причиной болезни, надо искать, пытаться, а