Оккультизм в православии - Андрей Кураев

Вообще не надо грязнить свои души догадками о дурном. По справедливому наблюдению, сделанному отцом Павлом Флоренским еще в годы его студенчества, "после чтения с увлечением всякого рода оккультических книг, после излишних разговоров об упырях и т.п. остается осадок нечистоты, нечистое чувство в душе, именно какая-то грязнотца"[374]. Не стоит забывать, что каждый сам наделяет реальностью то, во что верит. Если кому-то очень захочется отстоять реальность языческой колдовской мистики и всесилие бесов, - в его жизни и опыте они станут таковыми. Евангелие же призывает нас верить в Христа и Его Царство для того, чтобы мы стали чужими и недоступными для стихий "мира сего".

* * *

Искренне благодарю всех, согласившихся прочитать рукопись этой главы и высказать свои замечания, которые я постарался учесть. Особо я признателен епископу Ростиславу, протоиерею Николаю Ситникову, протоиерею Георгию Брееву, иерею Сергию Крашенинникову, иерею Борису Михайлову, Ю. Г. Малкову, А. Г. Дунаеву, О. В. Орловой.

P.S. Уже после окончания работы над этой книгой мне стало известно, что обеспокоенность распространением апокрифических изданий присуща не только мне, но и другим церковным богословам.

Так, ректор Вологодского духовного училища протоиерей Василий Павлов написал по поводу деятельности "секты пелагиан" в его епархии: "Что же это за православные и чем они отличаются от враждебных к нашей Церкви сектантов? Ведь сущность сектантства как раз и заключается в превозношении над своей Церковью и отделении от нее. Дух гордыни и духовной прелести, властолюбия и соперничества, столь заметный в учении Пелагии Рязанской, разве не тот же, что у Марии Цвигун, Порфирия Иванова и других "харизматических" (т.е. озаренных свыше) вождей? Очевидный знак сектантства то зло, которое оно сеет вокруг себя. Принесла свой вредоносный плод и статья из "Жизни Вечной". "Слышу, за спиной шум какой-то и даже стук стоит, - рассказывает настоятель одного из вологодских храмов. - Оборачиваюсь и вижу, как женщины в тяжких усилиях стараются дотянуться рукой чуть ли не до собственных лопаток". Поясним, что главная идея пелагаиных откровений состоит в том, что "священство и народ не знают как перекреститься! Все сделано священством, чтобы народ молился небрежно, хотя вся сила в крестном знамении!". Вопреки мнению Пелагии добавим, что для спасения и жизнь христианскую надо приложить, и про две наибольших заповеди не забыть (Мф. 22, 3540), и на Бога надеяться. Не руками же, в самом деле, спасаемся! У "прозорливой" Пелагии все это опускается как маловажное, "а вся сила в том, что при правильном сложении перстов из них исходит огонь! И когда мы наносим на себя крестное знамение, то благодатный огонь опаляет, освящает и очищает наше тело. Кровь, подаваемая сердцем, проходит через огненный крест и поэтому очищается от всего дурного и страшного - все сгорает! Поэтому, чем больше мы крестимся, тем чище кровь...." Странная, прямо-таки оккультная смесь магии и физиологии! Нет нужды говорить о других странностях этого "православного" назидания (чего стоит перевод слова "адвентисты" в том смысле, что они "ад винтят")... Вынужденные всматриваться в зловещие черты сектантства инославного, постараемся опознать их и под маской Православия!"[375]. "Вообще, проблема недостоверных, не подтвержденных Церковью сведений, но высказанных, тем не менее, от ее имени, становится все более острой. В своем выступлении на последних Рождественских чтениях епископ Тихон, председатель Издательского совета Московского Патриархата, предупредил о волне изданий, которые ссылаются на чьи-то благословения, но не имеют их, претендуют на открытие неких истин, однако содержат совершенно недостоверные и даже вредные измышления. В качестве примера он назвал книги о Пелагии Рязанской (в нашей епархии "пелагианцы" уже появились), о старце Феодосии Иерусалимском, книги "Богом данная", "Сказание о житии блаженной старицы Матроны", "Блаженная Алипия", "Сестра Антонина. Чисточетверговая вода"[376]".

Это упоминание заставило меня обратиться к выступлению владыки Тихона.

Цитирую: "Увеличение общего потока книг и одновременно ослабление контроля за качеством издаваемой литературы иногда приводит к случаям выпуска книг недопустимо низкого Уровня. В качестве примера можно указать на книгу "Иерусалимский батюшка - иеросхимонах Феодосии", изданную в серии "Подвижники благочестия XX века" в Москве в 1994 году; при этом на титуле указано: "Издается по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II", хотя Святейший Патриарх ее и в глаза не видел (книга эта издавалась также братством в честь иконы Божией Матери "Неопалимая Купина" под названием "Старец Феодосии, подвиги и чудеса" в Москве, а в Кисловодске было издано "Житие с Акафистом старцу Феодосию"). Книга эта наполнена самыми невероятными небылицами. Так, в ней утверждается, что Феодосии, умерший в 1948 году и живший почти полтора века, служил в "придворном храме" Константинополя, хотя в XIX веке никаких христианских императоров в Константинополе не было и быть не могло: с XV века Стамбулом правили султаны. Книга содержит немало других подобных "открытий" в церковной истории. Но главное, что в ней приведены молитвы к преподобному Феодосию, хотя на момент издания книги он не был канонизован даже как местночтимый святой. Вообще молитвы, акафисты, жизнеописания нужно взять пол церковную цензуру, дабы избежать смущения среди верующего народа.

К сожалению, в печати появляются и такие "жития" подвижников благочестия, которые очень трудно отличить от жизнеописаний магических целителей и ясновидцев типа Ванги. Хотя они и выпущены издательствами, называющими себя православными, но тем не менее содержат в себе вымыслы, магизм, непристойные нападки на Церковь. Как правило, эти жития есть результат путаных воспоминаний "духовных дочерей" этих подвижников спустя десятилетия после их кончины. Чего только не прочтешь в таких житиях! И что нельзя молиться о тех, кто сжигает тела своих родственников, и что без головного убора женщина не должна ходить и даже спать, и что нельзя допускать к Причастию того, у кого в доме живет собака... и что Хрущев, желая умертвить треть населения, приказывал вместо пшеницы засевать плевелы из Америки, и что в Москве в 1989 году на Страстной седмице должно было быть землетрясение, но оно было предотвращено молитвами подвижника, и что повышение пенсии - это к приходу антихриста и т.д. и т.п.

Духовная жизнь, как она предстает из таких книг, - не борьба с грехом, а борьба с "порчей" и "сглазом", и духовная брань - не подвиги воздержания, милосердия, любви, а борьба с "порчей" путем раздачи освященных по некоему особому способу (не церковному!) масла и воды... Преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский за всю жизнь сподобились лишь нескольких посещений Пресвятой Богородицы, а персонажей некоторых современных книг чуть не каждый день посещают и Илья Пророк, и Симеон Богоприимец, и, конечно, Пречистая Дева Мария...

Зачастую в таких книгах искажается облик настоящих святых, иногда им приписывается жестокость; так, в одной из книг рассказывается, что святой праведный Иоанн Кронштадтский во время вскрытия его гробницы встал из гроба и грозно сказал: "Нечестивцы! Уморю голодом!", что и "сбылось" (сотни уморенных в блокаде). Но неужто за осквернение своей могилы святой будет мстить миллионам безвинных людей?!

При этом люди, которым посвящены эти книги, вполне могут быть истинными подвижниками, но рассказы о них написаны людьми, явно находящимися в состоянии прелести. Такое бывало и в прошлом, вспомним, например, культ отца Иоанна Кронштадтского у секты "иоаннитов". Но в старое время было средство борьбы со всеми подобными преувеличениями и неумеренностью - духовная цензура, осуществляемая со стороны православного богословия, одна из задач которого - борьба с мифологией и суевериями.

Но в современных условиях, когда богословское образование в последние десятилетия у нас в стране было не на высоте, когда в православное книгоиздание пришло много новых людей, на страницах церковной печати находят место самые невероятные вещи"[377].

Как видим, основные тезисы моих размышлений на тему этой главы получили полную поддержку видного церковного иерарха, главного редактора "Журнала Московской Патриархии". Текстуальное же совпадение многих тезисов доклада Преосвященного Тихона с моим текстом объясняется тем, что первоначальный вариант главы "Второе пришествие апокрифов" я предполагал для публикации в профессиональном журнале для духовенства (дабы не смущать "внешних" и "малосмысленных") - в "Журнале Московской Патриархии". Статья была представлена в редакцию еще летом 1997 года. Хотя она до сих пор так и не вышла (получив при этом одобрительные внутриредакционные отзывы), она все же возымела эффект, на который я даже и не смел рассчитывать. То, что многие ее положения воспринял и воспроизвел епископ Тихон, означает, что на этот раз мне, кажется, удалось высказать нечто большее, чем просто мое частное мнение. С получением высокой и гласной иерархической поддержки эти тезисы, надеюсь, станут выражением общецерковного отношения к новым апокрифам и к выражаемым в них старым суевериям.