Кондор принимает вызов - Соболев Викторович

  - Так что с Бушминым? - спросил он безразличным голосом. - Я почему спрашиваю... Может, я смогу вам чем то помочь?

  - Ты уже "помог", - едко, сквозь зубы процедил Кожухов - Надеюсь, ты ничего не скрываешь от меня и твои борзые вояки вляпались в это дело по собственной инициативе. И все, Алексей! Ша! Больше на эту тему ни слова!

  Казанцев криво усмехнулся. Нет, Сан Саныч "свою" землицу никому не отдаст. Не уступит и малой пяди. Наоборот, еще больше кольев понатыкает и заплетет все колючей проволокой. Нечего, мол, шататься здесь разному сброду, "чужие" камушки подбирать.

  К своим германским партнерам он зятя не подпускает, А жаль, могли бы столковаться. В том случае, естественно, если бы "бундесы" согласились платить настоящие деньги.

  Кожухов кивнул в сторону деревянной лесенки, карабкавшейся на невысокую дюну, за которой располагался обширный участок с новым особняком.

  - Будет на сегодня. Наташка небось заждалась тебя. У нас заночуете?

  - Благодарствую, Саныч, у нас свой домишко тут неподалеку. А спозаранку я уже в офисе должен быть.

  - Ну, как знаешь... Жду на следующей неделе. Время уточню. И Ростика, нашего старшего зятя, призову. Будешь на пару с ним рулить, потому как один ты уже не справляешься... Подумаем сообща, как дальше быть. Но придется что то менять. Может, за кордон вас с Натальей отправлю на пару тройку месяцев. Капиталистам тоже отдых полагается... В структурах своих порядок наведи, само собой. Почему твои люди своевольничают? Шубин, Рогожкин и Карсаков - этих выгонишь на улицу. И подумай над тем, что ты здесь сегодня услышал.

  - Буду думать, Сан Саныч, - серьезно произнес Казанцев. Он оглянулся с верхней площадки лестницы на освещенный лунным светом и разгороженный кольями с "колючкой" пустынный морской берег. - Вы правы, надо что то менять. Вы знаете, я всегда прислушиваюсь к разумным и дельным советам...

  Глава 2

  После переговоров по закрытой линии со своим столичным начальством Белицкий в срочном порядке вызвал на рандеву Сергея Сотника. Тот приехал на явку УЭП с небольшим опозданием - по дороге "жигуленок" едва не издох, но после изрядной порции уговоров и проклятий все же "согласился" доставить седока на улицу Грига.

  Белицкий ожидал его один в опустевшем к концу рабочего дня офисе турагентства "Янтарный берег".

  - Сергей, я забираю тебя у Паламарчука, - сказал начальник УЭП, обменявшись с Сотником крепким рукопожатием. - Решение согласовано всеми сторонами, приказ будет подписан уже завтра утром.

  - Ну наконец то, - обрадовался известию Сотник. - Притомился я в уголовке, переберусь к вам с а аграмадным удовольствием.

  - Это еще не все, Михалыч. - Белицкий невольно улыбнулся. - Я только что по телефону общался с Мордвиновым. Касательно тебя есть две новости, и, представь себе, обе хорошие.

  Он разлил по рюмкам пахучий дагестанский коньяк.

  - Во первых, тебе присвоили подполковника. Поздравляю тебя, дорогой, от всей души... Вот за это и выпьем.

  Спустя короткое время Белицкий вновь наполнил рюмки.

  - А во вторых, с настоящего момента с твоим агентурным прошлым покончено. Твое московское начальство упиралось, однако Мордвинов решил вопрос в нашу пользу. Так или иначе, но ты работал на нас все эти годы, а система двойного подчинения лишь создавала помехи. Опять же в плане конспирации были неудобства, а теперь в управлении у тебя будет свой кабинет, рядом с моим...

  Нельзя сказать, чтобы прозвучавшие новости были из разряда неожиданных, но Сотник все равно не смог сдержать довольной улыбки.

  - Бог троицу любит, Станислав Романыч, - он кивком показал на опустевшие рюмки. - Продолжим обмен хорошими новостями?

  - Придется отложить празднество до лучших времен, - лицо Белицкого стало серьезным. - Отметим, конечно, по всей программе. Но сейчас давай потолкуем о деле.

  На столе ароматным парком курились две кружки крепчайшего свежезаваренного чая. Сотник, придвинув стул, уселся напротив Белицкого. Дружно задымили сигаретами. После небольшой паузы начальник УЭП обозначил тему предстоящего разговора:

  - Андрей Бушмин. А точнее, события второго мая. У тебя был кратковременный контакт с Бушминым во второй половине дня. Вот об этом мы сейчас и будем с тобой толковать.

  Сотник подавил тяжелый вздох:

  - После сладкого полагается клистирная трубка. Я так и знал, что та история добром для меня не закончится... Будет проводиться служебное расследование?

  - Нет, - Белицкий медленно качнул головой, - расследования не будет. О случившемся знают только трое: ты, я и Сухотин.

  - А Мордвинов?

  - Его я пока не стал информировать. У меня к нему была одна просьба, имеющая непосредственное отношение к Бушмину, но о твоем "подвиге" я умолчал. Никаких рапортов и устных заявлений на эту тему не будет. Я так решил. У нас есть ниточка, и, если мы будем неосторожны, ее тут же могут оборвать.

  - Постой, Станислав Романыч, - Сотник бросил на него удивленный взгляд. - Ты думаешь, Бушмин все еще трепыхается? Пятые сутки пошли... А его даже в розыск не подали. Странно как то все это...

  - Есть основания надеяться, что он жив. Я получил от Мордвинова любопытное известие, косвенно подтверждающее мое предположение, но о нашем с ним разговоре я расскажу чуть позже, чтобы не сбивать тебя сейчас с толку. Надеюсь также на Сухотина, он сейчас обхаживает одного из ветеранов морского спецназа, тот, в свою очередь, хорошо знает Бушмина и его ближнее окружение из моряков.

  - Вряд ли они пойдут на доверительный контакт с нами, - скептически произнес Сотник. - Им и без нас есть кому голову морочить. Госбезопасности, к примеру, контрразведке, военной прокуратуре... Из Москвы следственная бригада должна прилететь. Фамилия Бушмина, кстати, в материалах следствия пока не фигурирует. Даже в качестве свидетеля он не проходит. И это, согласитесь, весьма показательно.

  - Кое кому невыгодно афишировать Бушмина, - задумчиво сказал Белицкий. - Нам, кстати, тоже. Ни на гражданской панихиде, ни на кладбище во время похорон Прохорова и Демченко он замечен не был. Но это и неудивительно. В его нынешнем положении показываться на людях опасно.

  - Ко мне, кстати, сегодня Володя Гладкевич подкатывался. - Сотник неторопливо загасил окурок о край пепельницы. - Он дальний родственник Прохорова. В общем то, неплохой парнишка, мне и раньше приходилось с ним по работе контачить...

  - И что ему от тебя надо было? - насторожился Белицкий.

  - Спрашивал, как расследование идет и что новенького в этом плане у нас появилось. Какие, по моему мнению, есть перспективы по раскрытию... Ничего нового я ему не сказал, к тому же он служит в оперативно розыскном и просекает ситуацию не хуже меня. Минут эдак двадцать поговорили на эти темы, потом он отстал от меня.

  - Ну вот, видишь, тебя уже пытаются прощупать. Думаю, ты сам догадываешься, в чем тут дело. Конкретные предложения с его стороны были?

  Сотник покачал головой:

  - Нет, а сам я форсировать события не решился... Кстати, Романыч, есть ли какие еще новости из министерства? Дата совещания по нашему вопросу уже назначена?

  - Да. Ты не поверишь - на тринадцатое число. На все про все у нас осталось не больше недели. Совещание будет проводиться в узком кругу, чтобы предотвратить возможные утечки информации. Велихов, начальник антикварного отдела главка, готовит подборку материалов по Уолтмэну и основным зарубежным участникам "янтарного бизнеса", включая посредников.

  На мою долю выпал Казанцев и весь комплекс вопросов, связанных с положением дел на Янтарном комбинате и производством художественных ценностей из янтаря. Вместе мы попытаемся доказать далеко не бесспорную вещь - Алексей Казанцев, наш "янтарный барон", вернее контролируемые им структуры, в условиях строжайшей секретности вот уже несколько месяцев работает над изготовлением дубликата царскосельской Янтарной комнаты.

  - И это, насколько я понял, далеко не весь твой замысел?

  - Я намерен подготовить отдельный доклад по "кенигсбергскому следу". И особый упор хочу сделать на анализе событий первого и второго мая, иначе мы рискуем повторить трагические просчеты наших коллег из военной разведки и госбезопасности.

  Белицкий устало потер тыльной стороной ладони высокий, с поперечными бороздками морщинами лоб. Затем посмотрел в упор на Сотника - в его взгляде сквозило скрытое напряжение.

  - Бушмин - это архиважно. Ты контактировал с ним второго мая. Сейчас ты еще раз, в подробностях, расскажешь всю эту историю. Напряги память, важны тончайшие нюансы. Эмоции, мимика и тайные мысли. Тебе придется сыграть сразу за двоих: за себя и за Бушмина. Мне нужен эффект присутствия. Я хочу разобраться, что же там в конце концов произошло и почему Бушмин в пиковой ситуации повел себя столь неожиданным образом. Задачу понял?