Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик - Роберт Сильверберг

Он посмотрел на Вориакса и увидел на лице брата те же сомнения.

— Что будем делать?

— Ну, по-моему, лагерь разобьем здесь, Валентайн, а утром съездим в деревню, поглядим, какой прием нам окажут.

— Неужели ты думаешь, что нападут?

— Нападут? Сильно сомневаюсь. По-моему, они миролюбивее многих наших знакомых. Просто, не стоит навязываться на ночь глядя. Почему не уважить их стремление к одиночеству?— Вориакс указал на серповидный участок луга у речки.— Как по-твоему, может, поставим палатку здесь?

Спешились, пустили маунтов пастись, распаковали мешки и принялись готовить ужин.

Когда собирали хворост для костра, Валентайн заметил:

— Если бы Властитель Молибор охотился на какую-нибудь тварь в здешних местах, интересно, что бы он подумал насчет уединенности здешних жителей? А еще интереснее, что бы подумали они?

— Ничто не помешало бы Властителю Молибору охотиться.

— Точно. И философские мысли никогда его не переполняют. Я думаю, ты будешь гораздо лучшим Венценосцем, Вориакс.

— Не говори глупостей.

— Это не глупости, а здравое мнение. Любой согласится, что Молибор профан в государственных делах. И когда ты…

— Замолчи, Валентайн!

— Ты будешь Венценосцем,— убежденно произнес Валентайн.— К чему притворяться? Это наверняка произойдет, и скоро. Тиверас очень стар. Молибор переберется в Лабиринт через год-другой и, несомненно, провозгласит нового Венценосца; так как человек он все-таки не глупый, то…

Вориакс схватил Валентайна за руку, сжал, в глазах вскипало раздражение.

— Такая болтовня добром не кончится. Прошу тебя, перестань!

— Только одно…

— Я больше не желаю слушать измышления на тему будущих Венценосцев.

Валентайн согласно кивнул.

— Нет, не измышления, а вопрос брата к брату. Меня почти все время это мучает. Больше не стану говорить, что ты будешь Венценосцем, но я очень хочу узнать — хочешь ли ты САМ стать Венценосцем? Хочешь ли ты сам нести такое бремя на своих плечах?

После долгого молчания Вориакс ответил:

— От этого бремени никто не может отказаться.

— Но ты хочешь?

— Если судьба предопределит его мне, разве я осмелюсь сказать нет?

— Ты уклоняешься от прямого ответа. Посмотри, какие мы сейчас: богатые, счастливые, свободные. И никакой ответственности. Можем делать все, что нравится, ехать, куда заблагорассудится, например, на Остров Снов или на Зимроель поохотиться на Канторских Болотах — все, что угодно! Лишиться всего этого ради венца звездного взрыва? Возможности ставить подписи под указами? Совершать грандиозные шествия со всеми этими публичными речами и в один прекрасный день очутиться на дне Лабиринта — стоит ли, Вориакс? Неужели ты хочешь этого?

— Какой ты еще мальчишка! — вздохнул Вориакс.

Валентайн сник. Опять снисходительность! Но чуть погодя понял, что заслужил ее своими ребячьими вопросами. Он успокоился и сказал:

— Ничего, когда-нибудь и я возмужаю.

— Да, но для этого тебе еще многое предстоит.

— Несомненно.— Он помолчал.— Хорошо. Ты признаешь неизбежность царствования, если Венценосцем провозгласят тебя. Но хочешь ли ты стать им? Действительно ли ты стремишься к этому, или просто склад характера и чувство долга заставляют тебя готовиться занять трон?

— Я,— медленно начал Вориакс,— готовлю себя не для трона, а на определенную роль в правительстве Маджипуры. Между прочим, так же, как и ты. Дело здесь и в складе характера, и в чувстве долга для сына Верховного Канцлера Дамандайна, и верю — для тебя тоже, Если мне предложат трон, приму с гордостью и буду нести эту ношу, как сумею, но я никогда не стремился царствовать и очень мало размышлял на эту тему, А вообще нахожу наш разговор утомительным и бесцельным, прошу тебя собирать хворост молча.

Он посмотрел на Валентайна, се вздохом отвернулся.

Вопросы расцветали в Валентайне, как алабендисы летом; он подавил их, заметив, как у Вориакса подрагивают губы и поняв, что тот наглухо замкнулся. Вориакс подбирал и складывал сухие ломкие ветви с силой, совсем не нужной для подобного занятия. Валентайн больше не пытался пробить его броню, хотя не узнал практически ничего. Правда, по отпору брата заподозрил, что тот все-таки желал царствовать и с увлечением предавался мечтам. А почему бы и нет? Ничего дурного не находил Валентайн в стремлении завоевать всеобщую любовь и славу заслуженно, что, несомненно, и произойдет с Вориаксом, когда он станет Венценосцем.

Он принес в лагерь связку хвороста и принялся разводить костер. Вориакс вернулся следом. Холодок молчаливого отчуждения пробежал между братьями, к великому огорчению Валентайна.

Хотелось извиниться, но это невозможно: он никогда не просил прощения за содеянное у Вориакса, как и Вориакс у него. Конечно, можно и сейчас заговорить с братом совершенно свободно, но… этот холодок тяжело переносить, и если он не исчезнет, то отравит весь отдых. Валентайн торопливо искал способ восстановить прежние отношения и вскоре нашел — в детстве это срабатывало.

Он подошел к Вориаксу, который в угрюмом молчании нарезал мясо на ужин, предложил:

— Может поборемся?

Вориакс вздрогнул.

— Что?

— Вот, захотелось размяться.

— Ну, так заберись на дерево и попляши на ветвях.

— Всего пару схваток.

— Чушь!

— Почему? Или, если я тебя припечатаю, твое достоинство сильно оскорбится?

— Валентайн!

— Ну, ладно, ладно, прости.— Валентайн пригнулся, став в борцовскую позу, и вытянул руки.— Ну, пожалуйста, пару схваток, разомнемся перед ужином!

— У тебя нога только-только срослась.

— Но ведь срослась. Можешь бороться в полную силу, не бойся.

— А если треснет кость, а от нас день пути до города с врачевателями?

— Давай,— нетерпеливо подзуживал Валентайн.— Чего медлишь? Покажи лучше, на что ты еще способен! — Разбаловался, хлопнул в ладоши и сделал вид, будто собирается укусить Вориакса за нос. Брат не выдержал и, вскочив на ноги, бросился на Валентайна.

Что-то было не так. Они боролись довольно часто с той поры, как Валентайн подрос достаточно, чтобы быть партнером мужчине, и он знал все уловки брата, все его хитрости. Но сейчас боролся, казалось, с совершенно незнакомым человеком. Словно какой-то метаморф схватился с ним в облике Вориакса. Ах, вот что, виновата нога, понял Валентайн. Вориакс сдерживался, не выкладывался в полную силу, был заботлив и осторожен, он снова относился к нему снисходительно. С внезапно вспыхнувшей яростью Валентайн сделал выпад, и хотя в первые минуты этикет предписывал только изучать противника, схватив Вориакса, перебросил его через себя, заставил опуститься на колени. Вориакс был изумлен. Валентайн, собравшись с силами, придавил плечо брата к земле. Вориакс подобрался и рванулся вверх, в первый раз использовав всю свою громадную силу, правда, он чуть не лег на землю, но выскользнул из захвата Валентайна, перекатился и вскочил на ноги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});