Гнев истинной валькирии - Мид Райчел

Джаспер побледнел:

– Отец, клянусь, это была она!

Карл дал ему затрещину, и юноша отлетел на два шага назад.

– Заткнись! Молчи, не позорься! Пьяный дурак! Ты поставил меня перед гостями в неловкое положение! А вдобавок ты упустил реального грабителя! Вместо того чтобы ловить вора, мы занимались вот этим! – И он кивнул на кровать, а потом обратился к Джастину: – Вашей женщине ничего не грозит. Даю вам слово чести. Никто ее пальцем не тронет. А теперь – выходим, и поживей!

Аркадийцы поплелись прочь из спальни, и Джастин с Мэй остались наедине. Воцарилась гнетущая тишина. Никто не шелохнулся, затем Джастин, глубоко вздохнув, сел рядом с Мэй на кровать. Куда девались его бравада и боевой задор! Мэй с удивлением обнаружила, что напарника бьет озноб. Она, впрочем, тоже дрожала: но лишь потому, что тело расслаблялось, метаболизируя выброшенные имплантом эндорфины. Мэй по привычке потерла ладони, чувствуя, как всегда, легкое покалывание.

– Надеюсь, – наконец выдавил Джастин, – оно того стоило.

Глава 15

За все надо платить

Мэй ничего не сказала: вместо ответа просто обняла Джастина и положила голову ему на плечо. Джастин даже оторопел.

– Спасибо тебе, – еле слышно прошептала она.

Так они и сидели, прижавшись друг к другу, и он чувствовал, как колотится ее сердце. Он понял, что она испугана. По-настоящему. Что же она натворила? Неужели и впрямь обзавелась пистолетом? И как она выбралась наружу, да еще так незаметно?

Крутившийся в голове вихрь вопросов мгновенно улегся, когда Мэй пошевелилась и притянула его голову к себе. И поцеловала. У нее были теплые, нетерпеливые губы, он чувствовал переполняющее ее желание – никакого сравнения с тем, как они расточали друг другу показные ласки перед толпой аркадийцев. Он провалился в этот поцелуй, запустил руку в ее волосы и привлек к себе. Кожа Мэй еще не высохла после пробежки, ее влажное тело прижималось к нему, и это кружило голову. Мэй не сопротивлялась – и не закрывалась более от него. Она была готова ему отдаться – как можно быстрее, и искушение уложить ее на спину и раствориться было настолько сильно, что…

Но нет. Он не стал овладевать ею. И вовсе не из-за того, что опасался божественной каббалы.

«Это действие импланта, – догадался он. – В ее крови бурлит адская химическая смесь, она готова к бою. Выпустить агрессию в секс – практически то же самое, что вступить в драку, просто рядом оказался я, а не враг».

«Ну и что?» – заметил Гораций.

«Как бы не так!» – возразил Джастин. Он большую часть дня провел, пытаясь разобраться в своих чувствах насчет предложения Великого Ученика «купить» Мэй. Подобная варварская сделка рассердила Джастина – потому что ему претила сама идея, что кто-то будет обладать Мэй. Она меняла любовников, как перчатки, но это его нисколько не волновало. Партнеры действительно ничего для нее не значили, и он не желал становиться одним из них. Мужчиной на час. Несомненно, у них мог быть потрясающий секс. Животный, страстный… он никогда не возражал против таких определений, почему бы и нет? Но сейчас он понял: ему не нужно, чтобы Мэй видела в нем одноразового любовника. Ну уж нет! И вдруг его пронзила догадка.

«Я хочу, чтобы она видела во мне – меня. Я хочу, чтобы она занялась со мной любовью, потому что это – я, а вовсе не потому, что ей не терпится».

Эта мысль поразила его в самое сердце – причем не его одного.

«Прошу прощения, я не ослышался? Ты подумал «заняться любовью»? – требовательно спросил Гораций. – Обычно ты это по-другому называешь».

Джастин осторожно высвободился из объятий Мэй, помотал головой. Очередное дежавю, такое уже с ними было… И сколько раз они, несмотря на доводы разума, оказывались в волоске от соития? Сколько раз им пришлось отступать, отрываясь друг от друга?

«А может, это не случайность? – заявил Магнус. – Наверняка ты не просто так к ней возвращаешься!»

«Возможно, – неохотно признался Джастин. – Но это не должно произойти таким образом. Во всяком случае, пусть все произойдет не здесь и не сейчас».

Когда ласки прервались, Мэй на мгновение смешалась и тотчас превратилась в прежнюю, непроницаемо-замкнутую Мэй. Однажды, отстраняясь, он вел себя безобразно, оскорбительно: он даже заявил ей, что ему неинтересен секс с женщиной, с которой он уже переспал. Он лгал, и ему предстоит снова лгать. Вероятно, следовало применить отработанную тактику и сказать гадость, чтобы дороги назад не было, но внезапно Джастин обнаружил, что пытается сгладить ситуацию и держит ее за руки, одновременно отодвигаясь подальше.

– Я не неудовлетворенный дикарь, Мэй, – с деланой беспечностью произнес он. – Мне нужна правда. Во что ты влипла? Смотри, твои женские штучки на меня не действуют, выкладывай все начистоту!

Однако он не был столь уверен в себе. Сбрось Мэй тонкую простынку – и кто знает, что могло бы случиться… Но произнесенное шутливым тоном воззвание дало свои плоды. Кроме того, Джастин отнюдь не лукавил: ему требовалось узнать, что произошло сегодня ночью. Одно дело – растрепанные чувства и невыясненные отношения, а другое – судьба делегации. Если их ждали неприятности, надо к ним готовиться, и, судя по ее грустному лицу, неприятности были не за горами.

Но прежде чем Мэй раскрыла рот, в дверь постучали. Стучали на джемманский манер – тихо, но отчетилво.

– Минутку! – отозвалась Мэй, вскакивая.

И Джастин был вознагражден созерцанием потрясающего тела, прежде чем Мэй натянула на себя аркадийское платье. Открыв дверь, она обнаружила на пороге Лусиана. За ним толпились остальные.

– Что у вас здесь происходит? – выпалил сенатор.

– Сыночки Карла надрались и увидели – или им пригрезилось, – что чужак залез на территорию поместья, – объяснил Джастин и, поморщившись, покачал головой. – А один упирался и клялся, что это Мэй, причем тот самый парень, который глаз не сводит с нее и с остальных женщин. Нес какой-то бред, что, дескать, она напала на него с пистолетом.

Джемманы столпились в комнате, и Аттикус застонал:

– Только этого нам не хватало! Есть серьезные последствия? Ранения? Они будут жаловаться мне утром?

– Нет, на нас не будут, – холодно отрезала Мэй, складывая руки на груди и демонстративно прислоняясь к стене. – Но парень получил хорошую оплеуху, по лицу было заметно.

– Как вы считаете, человек, который к ним залез… он как-то с нами связан? – спросил Джордж. – А если он шпион?

Джастин хотел возразить, но в последний момент спохватился и пожал плечами. Пусть гипотеза про лазутчика собьет их со следа и отвлечет от задумки Мэй. А еще хорошо бы обвинить Карла в том, что он плохо защищает делегацию.

– Понятия не имею, – отозвался Джастин. – Но мальчишке досталось. Трудно сказать, кто там был на самом деле.

– Я переговорю с Карлом, – отрубил Аттикус. – Мы полагали, что, раз аркадийское правительство благосклонно отнеслось к затее, нам ничего не грозит. А ситуация осложнилась: похоже, активисты-фанатики решили учинить провокацию. Наверняка они не гнушаются грязными методами.

Они с Джорджем принялись обсуждать стратегические вопросы, и джемманы потянулись прочь из спальни. К сожалению, не все поверили в версию Джастина. Лусиан, к примеру, хотя и старался не подавать виду, смотрел то на Мэй, то на Джастина весьма задумчиво. Вал тоже что-то заподозрила, потому что Мэй была ее лучшей подругой.

– А ты в порядке, Финн? У тебя волосы растрепались…

А они и впрямь растрепались, и Джастину очень хотелось снова запустить пятерню в ее спутанные кудри… Но причиной беспорядка в прическе был не только поцелуй, но и спешка – Мэй торопливо выдергивала шпильки и стаскивала шляпу, прежде чем прыгнуть в кровать. А сейчас она беззаботно рассмеялась и отбросила спутанные локоны с лица.

– Я их на ночь распускаю, откуда мне было знать, что к нам ворвутся! Ты бы видела, с каким неодобрением они смотрели, Вал!

Веселье Мэй выглядело вполне естественным, и Джастин только диву давался. Но Вал и это не убедило. Однако она улыбнулась, обняла Мэй на прощание, кивнула Джастину и покинула спальню.