Украденная семья - Мила Дали

Стало быть, продуманный Адам решил преподнести мне подарок в случае согласия. Ох, не за фужерами Лютольф пошел, не за фужерами…

Смущенно делаю шаг и внезапно дергаюсь. В нос закрадывается горелая вонь. Ничтожно мало времени было достаточно для наполнения зала едким дымом. Густым и почти ослепляющим.

— Пожа-а-ар! — кричит кто-то.

Я столбенею и словно приклеиваюсь к полу. С ужасом наблюдаю, как на меня бежит толпа, охваченная паникой. И я визжу, но, скорее, от боли. Меня подхватывают, трогают чужие руки, толкают в суматохе. Оглушают и пугают еще больше. Пытаюсь выбиться из потока людей, зову Лютольфа. Мне ломают прическу, царапают, наступают на туфли.

Я слепну от слез и чувствую, как кто-то берет мое запястье теплой ладонью, утягивая в противоположную сторону к черному выходу. Срабатывает сирена от задымления. Огня не видно, вообще ничего не видно сквозь клубы.

Кое-как нам удается пройти к запасной двери и оказаться на парковке. Кашляю, стараюсь очистить глаза. Щурюсь, моргаю, смахивая пелену слез, и только сейчас начинаю различать образы.

— Постойте! Вы же…

К изумлению, узнаю в спасителе Роберта. Того самого конкурента Лютольфа. Мэйзер приглаживает растрепавшуюся укладку, взирает узенькими глазами-щелками.

— Переживал, что затопчут.

Опустелая парковка наполняется эхом шагов. Разворачиваюсь на звук.

— Юля! — издалека вижу подоспевшего Адама.

Глава 20

— Господи, Лютольф, что происходит? — вскрикнув, кидаюсь к нему.

Он стоит возле двух серебристых машин, достаточно далеко.

— Кто-то бросил дымовую шашку, чтобы сорвать праздник.

Ну и ну… Кто же мог решиться на подобное? Наверное, это дело рук Кристины. Обиженная девица задумала отомстить, изощренно насолить не только Адаму, но и всем гостям. Лютольф недоволен. Еще бы. Все приготовления псу под хвост.

Поправляю сумку на плече, иду к нему. Адам прячет руки в карманах, не сводит взгляда, контролирует каждое мое движение. На середине пути запинаюсь, еле сохраняю равновесие. Лютольф нервничает. На парковке слабое освещение, некоторые лампочки перегорели.

— Меня вывел твой бывший коллега, Роберт, кажется, — говорю.

— Инициатива наказуема, но сейчас… — переводит внимание на конкурента, — спасибо.

И распахивает серебристую дверцу машины. Вот только…

— Это же не наше авто… — внезапно притормаживаю, ступая к Лютольфу медленнее.

— Именно. Мы должны покинуть торжество на арендованной тачке. Если враги покусились один раз, то непременно сделают это еще. Юль, что ты тянешь время?

В мое сердце закрадывается предчувствие. Страшное. На ровном месте меня охватывает ужас и подходить к Лютольфу не хочется.

— Хельга осталась там… — трусливо говорю и замираю, не приблизившись к Адаму.

Мужчину передергивает. Он сплевывает на бетонный пол, тихо ругается. Рьяно выдохнув, цедит:

— Экономка вернется домой с охранником. Ну же, Юль? Надо валить отсюда.

У меня больше не получается двинуться с места. Между мной и Адамом точно стена вырастает под самое небо. Мешкаю, интуитивно пячусь. Здесь явно творится что-то неладное.

— Юля!

Раздается строгий тон, и звучит он гораздо мощнее, громче, увереннее. Звучит так, что я подпрыгиваю. Ошарашенно сверлю глазами Адама — он зло хмурится. Зов повторяется, вынуждая меня обернуться. Отшатываюсь, хватаюсь за сердце, когда из-за угла появляется Адам. Второй Адам.

— Не смей к нему подходить, если не хочешь снова оказаться в заложниках. Это Вадим, он вооружен и опасен.

Боже. На этот раз мужчины абсолютно идентичные: одинаковые костюмы, прически, осанка. И даже голос. Вот только где оригинал, а где зеркальное отражение?

— Замолчи, Синицын. Ты еще поплатишься за свои действа! — кричит тот, что стоит у машины.

— Предатель! — не выдерживает второй. — Зря ты вообще решился на эту авантюру, лучше бы до конца дней прятался под теплотрассой. Но теперь можешь не надеяться, что решетка тебя спасет.

А я как на распутье. Взволнованно верчусь и понимаю: если сделаю неправильный выбор, меня похитит муж. Увезет. И только черту известно, что придумает потом. Вадиму больше нет смысла притворяться и изображать примерного семьянина. Он потерял моральный лик, совесть, его одолевают лишь гнев и жажда мести.

— Юль, — тише говорит мужчина рядом с авто, — Вадим специально сбивает тебя с толку. Видишь, он не подходит ко мне, — поглядывает на копию. — Испугался?

— Выкинь сначала оружие, которым ты расправился с Каином! Ты по уши увяз в болоте Вадик, перестань зарываться глубже.

Мне настолько страшно, что тело перестает ощущать холод. Кровь леденеет в жилах.

У одного из них имеется пистолет, но истинный Вадик шифруется, желая провернуть коварное дело без лишних свидетелей.

Муж хочет, чтобы я по собственной воле бросилась в его объятья, и тогда к моему виску будет приставлено дуло. А оперативники, что прибыли за бандитом, не смогут арестовать его, и он спокойно даст дёру. Заставит меня выкрасть Алиску, и мы все вместе пустимся в бега. Куда Вадиму заблагорассудится.

Волосы на голове встают дыбом от мысли, что с нами сделает кровавый тиран. У меня нет права на ошибку.

— Юлия Алексеевна, — тот, что за углом, осторожно ступает ко мне и протягивает руку, — не глупи.

— Не подходи! — крикнув, резко подаюсь в сторону.

Пытаюсь наблюдать за обоими одновременно. А мужчина возле авто будто вскипает. Его откровенно колбасит, трясет. Он стучит пальцами по крыше.

И тут я обращаю внимание на эти перестуки, оглядываю мужчину с головы до ног пристальней. Туфли дорогие, но пыльные, а пиджак мятый, на воротнике белой рубашки маленькое пятно от кетчупа. Нет, это не последствия учиненного пожара, а элементы неряшливости. Не видные сразу различия.

Настоящий Адам ни за что не позволит себе разгуливать в грязной одежде.

Ой, и лицо какое-то обветренное, а морщинки на лбу глубже. Человек у машины, кивком зазывает меня к себе, улыбается, а я замечаю пожелтевшие зубы. Мамочки!