Башня Ласточки - Анджей Сапковский

Фулько Артевельде несколько секунд молча рассматривал Геральта. Потом хлопнул в ладоши.

— Ввести ее, — приказал он явившимся солдатам.

Геральт несколькими глубокими вздохами успокоил себя, поскольку неожиданно возникшая мысль заставила его вспотеть, отчаянно забилось сердце. Через секунду ему пришлось еще несколько раз глубоко вздохнуть, пришлось даже — что было уж совсем невероятно! — проделать Знак спрятанной под столом рукой. А результат — не менее невероятно — был нулевой. Его кинуло в жар. И в холод.

Потому что часовые втолкнули в помещение Цири.

— О, гляньте-ка, — сказала Цири, как только ее усадили на стул и сковали руки за спинкой. — Гляньте, что кот приволок!

Артевельде проделал короткое движение рукой. Один из солдат, огромный детина с лицом не очень смышленого ребенка, неторопливо размахнулся и треснул Цири по лицу так, что аж стул покачнулся.

— Простите ее, милсдарь, — сказал солдат извиняющимся тоном и на удивление мягко. — Молодая, глупая. Дикая.

— Ангулема, — медленно и проникновенно проговорил Артевельде, — я обещал выслушать тебя. То есть выслушать твои ответы на мои вопросы. Твои шуточки я слушать не намерен. За них ты будешь наказана. Поняла?

— Да, дядечка.

Жест. Шлепок. Стул закачался.

— Молодая, — бухнул солдат, потирая руку о бедро. — Дикая…

Из курносого носа девушки — Геральт уже видел, что это не Цири, и не мог надивиться своей ошибке — вытекла тонкая струйка крови. Девушка сильно хлюпнула носом и хищно усмехнулась.

— Ангулема, — повторил префект. — Ты меня поняла?

— Так точно, господин Фулько.

— Кто это, Ангулема?

Девушка снова хлюпнула носом, наклонила голову, вытаращила на Геральта огромные глазищи. Карие, не зеленые. Потом покачала растрепанной гривой светлых волос, непослушными прядками падающими на брови.

— Никогда в жизни его не видела. — Она слизнула с губы кровь. — Но знаю, кто он такой. Впрочем, я вам уже говорила, господин Фулько. Дней десять тому, как он пересек Яругу и направляется в сторону Туссента. Так иль нет, беловолосый дядечка?

— Молодая она… Дикая, — быстро сказал солдат, с некоторым беспокойством поглядывая на префекта. Но Фулько Артевельде только поморщился и покрутил головой.

— Ты и на эшафоте будешь дурь нести, Ангулема? Ну ладно, пошли дальше. С кем, по-твоему, этот ведьмак Геральт путешествует?

— И тоже я вам это уже говорила. С красавцем по имени Лютик, который трубадурит и лютню с собой таскает. С молодой женщиной, у которой темно-блондинистые волосы, отрезанные по шейку. Ее имени не знаю. И с мужчиной одним, без описания, имя тоже не называлось. Всего их четверо.

Геральт положил подбородок на фаланги пальцев, с любопытством разглядывая девушку. Ангулема не опустила глаз.

— Ну, у тебя и глазищи, — сказала она. — Не глаза — глазяры!

— Дальше, дальше, Ангулема, — поторопил, морщась, господин Фулько. — Кто еще входит в ведьмачью компанию?

— А никто. Я ж сказала — четверо их. Ушей нет, что ль, дядечка?

Жест. Шлепок. Потекло. Солдат помассировал руку о бедро, воздержавшись от замечания о дикости и молодости.

— Лжешь, Ангулема, — сказал префект. — Сколько их, второй раз спрашиваю?

— Как хотите, господин Фулько. Как хотите. Воля ваша. Двести! Триста! Шестьсот!

— Господин префект! — Геральт быстро и резко упредил приказ бить девушку. — Оставим это, если можно. Все, что она сказала, настолько точно, что речь может идти не о лжи, а скорее о недоинформированности. Но откуда у нее эти сведения? Она только что призналась, что видит меня впервые в жизни. Я тоже вижу ее впервые. Ручаюсь.

— Благодарю, — криво глянул на него Артевельде, — за помощь в расследовании. Невероятно ценную помощь. Как только я начну допрашивать вас, рассчитываю на то, что вы окажетесь столь же красноречивы. Ангулема, ты слышала, что сказал господин ведьмак? Говори. Не заставляй себя подгонять.

— Было сказано, — девушка слизнула текущую из носа кровь, — что если донести властям о каком-нить планируемом преступлении, если выдать, кто планирует какое-нить мошенничество, то будет проявлена милость. Ну, вот я и говорю. Или нет? Я знаю о готовящемся преступлении, хочу предотвратить плохой поступок. Слушайте, что я скажу: Соловей и его кодла ожидают в Бельхавене этого вот ведьмака и собираются его там прикончить. Такой контракт заключил с ним один полуэльф, чужой, черт его знает откуда прибывший. Никому не известный. Все сказал этот полуэльф: кто как выглядит, откуда и когда прибудет, в какой компании. Предупредил, что это будет ведьмак, и не какой-то там фраер, а тертый калач, и чтобы они не разыгрывали из себя целочек, а тыркнули его в спину, из самострела пальнули, а еще лучше — отравили, если в Бельхавене он станет чего-нить есть или пить. За это полуэльф дал Соловью деньги. Много денег. А после дела пообещал дать еще больше.

— После дела, — заметил Фулько Артевельде. — Значит, тот полуэльф все еще в Бельхавене? С бандой Соловья?

— Возможно. Этого я не знаю. Уже две недели, как я сбежала из соловьиной ганзы.

— Так вот почему ты их заваливаешь? — усмехнулся ведьмак. — Личные счеты?

Глаза девушки прищурились, припухшие губы презрительно скривились.

— Какое тебе дело до моих с кем-то счетов, дядечка? А тем, что я их закладываю, жизнь тебе спасаю. Разве нет? Надо бы поблагодарить!

— Благодарю. — Геральт снова опередил приказ бить. — Я только хотел заметить, что если это личные счеты, то достоверность твоих слов уменьшается, коронный свидетель. Люди выдают, чтобы спасти свою шкуру и жизнь, но когда хотят отомстить — лгут.

— У нашей Ангулемы нет никаких шансов спасти жизнь, — прервал Фулько Артевельде. — Но шкуру она действительно хочет спасти. Для меня это полностью оправданный мотив. Ну как, Ангулема? Ведь ты хочешь спасти свою шкуру, верно?

Девушка стиснула губы. И явно побледнела.

— Бандитская храбрость, — презрительно проговорил префект. — И дерьмовая… Нападать превышающим числом, грабить слабых, убивать безоружных. Это в вашем духе. А вот взглянуть смерти в лицо — это труднее. На это вы уже не способны.

— Еще посмотрим, — буркнула она.

— Посмотрим, — серьезно согласился Фулько. — И услышим. Все легкие вывернешь наизнанку на эшафоте, Ангулема.

— Ты обещал помилование.

— И сдержу обещание. Если то, что ты сказала, окажется правдой.

Ангулема дернулась на стуле, казалось, указывая на Геральта движением всего тела.

— А это, — взвизгнула она, — что? Не правда? Пусть скажет, что он не ведьмак и не Геральт! Ишь, будет тут шипеть, что мне веры нет! А пусть идет в Бельхавен, так увидит, что я не вру. Утром его труп в канаве найдете. И тогда скажете, что я, мол, не предупредила преступления, а значит, помилование — пшик? Да? Мошенники вы, вот кто! Мошенники — и все тут!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});