Сезон охоты на Охотника - Алекс Берн

Везли Сергея на „мицубиси-паджеро“ с тонированными стеклами. Глаза ему не завязали, и это было плохим признаком. Молчаливые спутники, кроме рослого кавказца, имели славянскую наружность и напоминали внешним видом классическую братву: крутые коротко стриженные затылки, накачанные на тренажерах бицепсы и спрятанные под куртками стволы.

Путешествие закончилось во дворе солидного особняка километрах эдак в тридцати от МКАД. Сергей, выйдя из машины, оглядел двор, отметил камеры наблюдения и сигнализацию. Рослый кавказец бесцеремонно втолкнул его в дверь и, подталкивая в спину, заставил подняться на второй этаж. Там, в большом зале, в мягких креслах расположились несколько человек: один явно русский и двое восточной внешности.

— Спасибо, Ибрагим! — сказал русский, и Сергей узнал в нем обладателя бархатного баритона. — Иди и распорядись, чтобы гостю принесли чаю.

Ибрагим вышел. Русский подошел к Сергею и указал на кресло.

— Присаживайтесь, Сергей Андреевич! Разговор нам предстоит долгий…

— Где Татьяна? — перебил его Сергей.

Русский улыбнулся и сказал:

— Давайте для начата познакомимся. Меня зовут Андрей Владимирович, а это мои афганские друзья.

— Мне наплевать на вас и ваших афганских друзей! — с трудом сдерживаемой яростью ответил Сергей. — Я немало таких „друзей“ в свое время в Афгане положил. Да и ссучившихся гэбэшников вроде тебя кончать приходилось! Пока не увижу Татьяну живой и невредимой, никакого разговора!

— Экий вы нетерпеливый! — укоризненно покачал головой Андрей Владимирович. — Впрочем, требование легко удовлетворить… Ибрагим!

Вошел Ибрагим.

— Приведи женщину! — распорядился Андрей Владимирович и обратился снова к Сергею:

— Пока чаю откушайте!

Вот козел! И что он себе воображает! Сергей невольно сжал кулаки.

Вошел кавказец с подносом. Чай в большой пиале, лимон на тарелочке, печенье. Но Сергей ни к чему не прикоснулся. Он молча уселся в кресло и закурил, мстительно стряхивая пепел в пиалу.

Наконец появилась Татьяна в сопровождении Ибрагима и двух „братков“. Она увидела Сергея и, едва сдерживая слезы, бросилась к нему. Сергей гладил ее волосы и успокаивал, шепча на ухо:

— Не бойся, Котенок! Все будет хорошо, ведь я здесь!

Потом он повернулся к Андрею Владимировичу и твердо сказал:

— Пока она не позвонит из безопасного места, никакого разговора у нас не получится!

Андрей Владимирович повернулся к афганцам, один из них наклонил голову. Андрей Владимирович подозвал Ибрагима.

— Отвезешь женщину к ближайшему метро и сразу обратно. Да, дай ей жетоны на телефон! Ты все понял?

Ибрагим кивнул и подошел к Татьяне. Она с мольбой смотрела на Сергея. Он ободряюще улыбнулся ей и сказал:

— Вот и все! Они дадут тебе номер телефона, и ты позвонишь мне, когда будешь в безопасном месте. Поняла? Только когда будешь в безопасном месте. Ну, все! Ты знаешь, что делать. До встречи, Котенок! И ничего не бойся! Все будет хорошо!

Ибрагим увел Татьяну. Сергей повернулся к афганцам и сказал:

— Когда она позвонит, тогда и начнем разговор! А сейчас я бы чего-нибудь съел!

Андрей Владимирович расхохотался.

— В чем в чем, а в самообладании вам не откажешь! Что же, — отобедаем!

1 сентября 1994 года, 13.15.

Звонок раздался через час. Андрей Владимирович передал трубку Сергею.

— Это ты, Котенок? Где ты? У метро? Какого? А глаза тебе они завязали, пока везли? Завязали? Это хорошо! Теперь покрутись немного на предмет слежки и позвони мне из безопасного места! Поняла? Ну, целую!

Андрей Владимирович недовольно поморщился и сказал:

— Мы так не договаривались! Вам одного звонка мало?

— Слушайте, не учите меня жить! — огрызнулся Сергей. — Когда она еще раз позвонит и я поверю, что она в безопасности, то я — в полном вашем распоряжении! Но не раньше!

Андрей Владимирович посмотрел на афганца. Тот наклонил голову.

— Ну, ждать так ждать! — невозмутимо резюмировал Андрей Владимирович.

1 сентября 1994 года, 13.50.

Татьяна отчетливо представляла, что ей надо делать. На этот случай Сергей ее давно проинструктировал: заставил запомнить адрес, куда она должна поехать в безвыходном положении.

Она быстро нашла нужный дом и позвонила в квартиру на первом этаже. Дверь открыл мужчина лет тридцати пяти в инвалидном кресле. Он молча выслушал условную фразу и отозвался нараспев:

— Проходи, красавица, кальвадос с лимоном выпьем.

Татьяна улыбнулась и спросила:

— А разве кальвадос пьют с лимоном?

— Не знаю, не пил, — ответил инвалид. — Не я отзыв придумывал, не с меня и спрос. Ты пока кофейку выпей, да перекуси что-нибудь. У меня на кухне окно по жизни зашторено, никто тебя и не увидит. Ты угощайся, а я хвост отсеку.

— Неужели я кого-то привела за собой? — побледнела Татьяна.

— Все нормально! — успокоил ее инвалид. — Для того Сергей тебя ко мне и прислал, чтобы я хвост отсек.

— А… помочь вам не надо? — нерешительно спросила Татьяна, косясь на прикрытые пледом культи ног. Инвалид усмехнулся:

— Я привык.

Он выкатился на лестничную площадку и привычно съехал по бетонному пандусу, держась за приделанные к стене перила. Выехал во двор и сделал круг вокруг дома. Он сразу нашел то, что искал: трех „качков“ в темно-зеленом „BMW“ во дворе, и еще одного — с другой стороны дома. Тот, что встретился с той стороны дома, уже лежал в густых кустах сирени: две пули из маленького и абсолютно бесшумного пистолета „Гроза“ сделали свое дело быстро и надежно. Теперь предстояло заняться пассажирами „BMW“.

Инвалид отъехал за кусты, убедился, что его никто не видит, и достал из-под пледа контейнер гранатомета „муха“.

1 сентября 1994 года, 14.10.

Татьяна позвонила во второй раз в два часа. Сергей выслушал ее, дал отбой и повернулся к Андрею Владимировичу:

— Теперь я в полном вашем распоряжении!

Тот улыбнулся и произнес:

— Видите ли, Сергей Андреевич, мы располагаем подробной информацией о вас и вашей жизни за последние шестнадцать лет. Не скрою, что подробности о ваших… м-м… о том, чем вы занимались последнее время, наверняка заинтересуют компетентные органы. И чтобы у вас не возникало сомнений… Ибрагим!

Появился Ибрагим.

— Пусть приведут нашего еврейского гостя.

Ибрагим вышел и вернулся с двумя громилами, тащившими еле стоящего на ногах Яшу Рубинчика. Выглядел Яша паршиво: лицо в кровоподтеках, губы разбиты, левый глаз заплыл полностью. Как видно, били его долго и со вкусом.

Яша посмотрел налитым кровью правым глазом на Сергея и прохрипел:

— Прости, Серега! Я не виноват! Я держался, сколько мог! Они… они мне ток через яйца пропускали, понимаешь?

Яша заплакал, прерывая рыдания кашлем, роняя слезы и розовую от крови слюну на покрытую бурыми пятнами рубашку.

— Все нормально, Яша! — ответил Сергей. — Я знаю, что ты держался, сколько смог. Извини, но я сейчас ничем тебе не могу помочь. Сам в дерьме, как видишь.

Он повернулся к афганцам и сказал со злостью:

— Слушайте, давайте к делу. Русский вы не хуже меня знаете, меня сюда вы не чай пить привезли. Так что хватит ломать комедию и общаться со мной через этого пижона!

Афганец посмотрел на Сергея, затем перевел взгляд на Андрея Владимировича. Тот усмехнулся и сказал:

— Нервы, Сергей Андреевич, нервы! Хотя… вы правы, пора к делу.

Сделал знак, и Яшу увели. Затем он развернул перед Сергеем карту Афганистана и ткнул пальцем в место, обведенное кружком.

— Двенадцать лет назад случилось так, что вам пришлось здесь побывать. Вас доставили туда на вертолете, потом вы шли пешком. Было это 15 мая 1982 года. Вы помните этот день?

Еще бы! Охотник прекрасно помнил этот день, хотя Сергей и стремился его забыть. Но он не подал вида, что вспомнил. Он продолжал сидеть с каменным лицом, словно изваяние.

Андрей Владимирович продолжал:

— Конечно, это было давно. Но этих людей вы вспомните. Вы должны их вспомнить. Ведь вы двое суток шли туда с риском для жизни, с риском быть схваченным моджахедами и умереть под пытками. Вы шли туда, чтобы убить этих людей.

Он положил на стол две фотографии. Сергей взял их и принялся разглядывать, хотя заранее знал, кто на них изображен. А Андрей Владимирович продолжал:

— Вы заняли позицию в развалинах на склоне горы. Отсюда была прекрасно видна взлетная полоса с самолетом. Конечно, в доме был пост наблюдения, но за полчаса до этого его уничтожили бойцы спецназа, которых тайно перебросили в это место специально для вашего прикрытия. А официально они участвовали в пятой панджшерской операции, проходившей как раз в это время. Вы застрелили этих людей, что на фотографиях, и ушли в точку, где вас забрал вертолет. Через двадцать минут после вашего ухода спецназ атаковал колонну автомашин в двух километрах от этого места. Что везла колонна, уточнять не будем, но ее хозяева понесли ущерб на весьма круглую сумму. Даже почти полное уничтожение спецназовцев не утешило хозяев. Но главное… вот этот человек на фотографии — один из хозяев, Амандулла-Хан. Второй — его телохранитель. Они были убиты с интервалом в две-три секунды. Предупреждаю, гипотезу о втором снайпере я проработал всесторонне и отверг как несостоятельную. Очевидно, что оба выстрела произвели вы. Поэтому вопрос: зачем вы стреляли в телохранителя?