Варвар - Денис Кащеев

Самое неприятное было даже не в объеме томов: текст Устава оказался написан архаичным языком, полным устаревших оборотов и малоупотребимых выражений, в результате чего каждый второй абзац приходилось перечитывать по два-три раза, чтобы хоть как-то уловить заложенный в нем смысл. Если добавить к этому древний шрифт, весьма отдаленно напоминающий привычное написание большинства букв, картина станет полной.

К вечеру первого дня, когда терпение Мастера-хранителя наконец истощилось и после десятка мягких намеков он таки выставил Крима из читального зала, Шторр едва осилил два первых раздела первого тома. Засыпая натощак – на ужин он безнадежно опоздал – Крим с ужасом поймал себя на мысли, что не помнит почти ничего из прочитанного. Ночью во сне Устав явился перед ним путаным нагромождением абзацев, предложений и отдельных букв, вырванные из контекста фразы бессмысленно проходили перед его взором, распадаясь на слова и вновь выстраиваясь в ряд уже в другом, еще менее логичном порядке.

Впрочем, наутро, когда, наскоро умывшись, Шторр спустился в читальный зал к самому открытию, хаос в его голове несколько упорядочился, и, обреченно открыв первый том на первой странице, Крим нашел текст знакомым и, в общем-то, не требующим особого повторения.

Углубившись в чтение, завтрак Крим пропустил – впрочем, он на него и не собирался. Потеряв полтора часа на лекцию по уже прочитанному им накануне материалу, Шторр вернулся в библиотеку и не выходил из читального зала до самого вечера, когда спустившийся туда Пул с Гроста едва ли не за шиворот вытащил его на ужин.

– Слышь, ботаник, если не будешь есть, не протянешь и до второго тома, – назидательно заявил гростианин.

Положа руку на сердце, Крим с ним согласился.

Тем не менее, не прошло и десяти минут, как наскоро вливший в себя тарелку супа Шторр снова сидел, склонившись над книгой, в читальном зале. Но зато через несколько часов, закрывая ее под нетерпеливое ворчание Мастера-хранителя, и так задержавшегося в библиотеке намного сверх положенного, Крим мог с удовлетворением констатировать, что за этот день он значительно продвинулся вперед.

На следующий день все повторилось, разве что отвлечься пришлось не на лекцию, а на семинар Мастера Шлишша. Уже войдя в аудиторию, Крим вдруг с ужасом вспомнил, что так и не перечитал лекцию, самозабвенно надиктованную преподавателем на предыдущем занятии – листок с ней он использовал в качестве закладки в книге Устава. Однако Шлишш словно и не вспомнил о ней, устроив группе опрос по началу Общих положений. Не без удовлетворения Шторр нашел, что вопросы Мастера, даже те, что ставили его товарищей в тупик, не представляют для него никакого затруднения. Впрочем, за все время занятия указующий перст преподавателя так ни разу и не уткнулся в него, а проявлять перед Шлишшем инициативу уже никто не считал разумным.

Вечером за Кримом вновь зашел Пул, но Шторру удалось отбиться от его настойчивых призывов, сославшись на необыкновенную сытность обеда, который он якобы съел, проголодавшись днем. Промаявшись с ним минут пять, гростианин ушел, махнув рукой, но через полчаса вернулся, и уже не один, а вместе с вегоидкой СиннИ. Немного смущаясь, девушка протянула Криму пакет с бутербродами. Поблагодарив друзей, Шторр вернулся к книгам.

С этого дня СиннИ стала приносить ему бутерброды каждое утро, а по вечерам они появлялись уже вместе с Пулом, чтобы вытащить Крима на ужин. Мастер-Хранитель неодобрительно посматривал на рассыпанные возле его бесценных сокровищ хлебные крошки, но, будто с каждым часом все больше привязываясь к своему единственному посетителю, ничего ему не говорил. При этом с каждым вечером он все позже выставлял Шторра из зала. Украденные у сна часы Крим компенсировал на лекциях.

К концу недели Шторр покончил с первым томом и почти на треть углубился во второй. Старинные буквы уже не вызывали у него особого затруднения, язык Устава стал настолько привычным, что даже в обыденной речи у него то и дело стали проскакивать архаичные фразы. Последнее крайне веселило Пула и вызывало добрую улыбку у СиннИ.

Восьмой день кешлянской недели был выходным, в Гимназии занятий не было, в связи с чем Крим предвкушал особенно плодотворную работу. Разложив приготовленные СиннИ бутерброды, Шторр раскрыл книгу и погрузился в чтение. Не успел он, однако, перелистнуть и десяти страниц, как кто-то несильно потрепал его за плечо. Крим поднял голову: за его спиной стоял Пул.

– Только не говори мне, что уже ужин, – недовольно проговорил землянин.

– Какой ужин, утро на дворе, – рассмеялся Пул.

– И что тебе тогда надо? – не слишком вежливо поинтересовался Крим, но гростианин уже привык, что с Уставом в руках его сосед начисто лишен предрассудка, именуемого обычно приличным поведением.

– Ты что, забыл, ботаник? Мы с тобой приглашены на день рождения.

– Какой еще день рождения? – разум Шторра все еще пребывал где-то в хитросплетениях древнего текста.

– Нет, он точно ничего не помнит, кроме своих книжонок, – всплеснул руками Пул. – День рождения СиннИ, твоей утренней кормилицы, – гростианин кивнул в сторону надкусанного бутерброда.

– СиннИ… А что, сегодня?

– Ну не вчера же!

– Я это… Я, наверное, не могу… – промямлил Шторр. – Мне вон еще сколько читать.

– Я тебе дам, «не могу»! Девчонка вокруг тебя неделю круги нарезает, а ты: «не могу». Придется смочь.

– А я ее утром не поздравил, – проговорил между тем Крим.

– Ну и дурак! Ладно, еще можно все исправить. Собирай свои книжки, пошли.

– Куда пошли?! – возмутился Крим. – У меня экзамен через неделю, а я еще и половины не прочитал!

– Экзамен у тебя через полторы недели. И прочитал ты уже, кстати, почти половину. Но вот если не будешь хотя бы иногда отдыхать, на вторую половину тебя точно не хватит. Выходные дни – их же не из жалости к лодырям придумали. Вставай, пошли, – и, видя, что Крим все еще колеблется, гростианин мягко взял его за плечи и силой вынудил подняться.

«В конце концов, – размышлял Крим, сдавая книгу несколько удивленному таким оборотом Мастеру-Хранителю, – с каждым днем я действительно прочитываю все больше. Если так пойдет и дальше – к экзамену уложусь, и даже еще на повторение времени хватит. А СиннИ… Она так добра ко мне. Нет, не стоит ее обижать».

9

Миновав услужливо поднятый шлагбаум, такси въехало на огороженный двор и остановилось перед подъездом красивого, устремленного ввысь многоэтажного здания из стекла и стали, в зеркальных окнах которого отражалась, казалось, вся улица.

Расплатившись с водителем, Крим и Пул поднялись на крыльцо, и гростианин набрал код домофона. Раздался негромкий гудок, прервавшийся через несколько секунд слегка искаженным динамиком голосом:

– Кто?

– Это мы, – отозвался Пул, зачем-то склонившись к самому микрофону. – Пул с Гроста и Крим.

– А что кричать-то? – последовал ответ. – Открываю.

Послышалось слабое жужжание, потянув за ручку, Пул распахнул дверь.

Лифт вознес друзей на нужный этаж. Одна из дверей на площадке была приоткрыта. Сверившись с номером на табличке, Пул направился к ней.

СиннИ встретила их сразу за порогом квартиры.

– Ну, наконец-то! – всплеснула руками она. – Что же вы так долго? Я уже волноваться начала.

Вместо ответа Крим вынул из-за спины руку и протянул девушке огромный букет вегских цветов.

– Это тебе, – выдохнул он. – Поздравляю с днем рождения!

Из-за этого самого букета они и задержались. Забыв за своими занятиями о полученном приглашении, о подарке Шторр, разумеется, заранее не позаботился. Теперь же, наскоро перебрав в уме варианты, Крим остановил свой выбор на самом, по его мнению, универсальном – цветах. Тут, однако, вмешался Пул.

– Она же у нас, вроде, еще живая? – выговорил он сквозь смех, когда Шторр поделился с ним своей идеей.

Отсмеявшись, гростианин пояснил недоумевающему Криму, что у кешлян принято дарить цветы в единственном случае – на похороны. Такие же традиции и на большинстве планет Империи.

– На Реде я о таком не слышал, – не сдавался Крим. – Я уже не говорю о Тер… о некоторых независимых планетах. Может, и на Веге свои обычаи?

– Едва ли, – возразил Пул. – Впрочем, подожди минутку, – гростианин встал и вышел из кельи.

Вернулся он через пять минут.

– Ты оказался почти прав, – заявил Пул с порога. – Я тут перетер с парой вегоидов – оказывается, у них действительно заведено дарить друг другу цветы. Причем, именно женщинам и именно на день рождения.

Крим просиял.

– Подожди радоваться, – осадил его гростианин. – Это не какие попало цветы, а специальные, вегские. Причем для каждого возраста – свои. Не думаю, что ты найдешь их здесь, на Кеш-Улли.

– И все-таки, я попытаюсь, – сказал Шторр.

Следующий час они кружили на такси по городу в поисках вегских цветов. Задача действительно оказалась не из легких. Цветочные магазины им встречались, и ассортимент их был весьма разнообразен, но все они, в кешлянской традиции, тяготели к похоронным обрядам. О вегских цветах тут если и слышали, то лишь как о странном казусе, не имеющем никакого отношения к их бизнесу.