Зимний зной (СИ) - Бар Иден

- А если не буду, то что? Бить будете?

- Учить. Борзый ты слишком!

- Так может, сами и поучите, без помощников?! - предлагаю, потому что уж очень хочется.

Решаю подлить масла в костерок - нецензурно интересуюсь, не боится ли он меня. Однако в ответ никакой истерики. Даже удивительно.

- Ты дебил, - просто усмехается Тимур, - смысл мне бить тебя самому, если у меня для этого есть специально обученные люди?

- Не поэтому, – усмехаюсь также, - а потому что ты сволочь и трус!

- Придется, видимо, вернуться, Даня, не запомнил ты урок! – исходит он желчью.

Ну, неужели зацепил наконец-то?

- Значит, перед каждым концертом бить будете?! – ржу. Знаю, нервное, но ржу в трубку.

- Заткнись, малый. Короче! Завтра с паспортом ко мне.

- Я не поеду. Что мне там делать?

- Екатерину Александровну развлекать будешь, - хмыкает.

- В каком смысле?

- В прямом. Ты, правда, совсем дебил?!

Обмираю. Это то, что я думаю?

- Я не эскортник!

- Ты хуже, Даня. Или лучше. Зависит только от тебя! Включай мозг, начинай крутиться по жизни. Если мы будем довольны тобой, ты же только в наваре будешь, че тут непонятного?!

Не выдерживаю, срываюсь:

- Тимур, ты сам хуже любой проститутки! И философия твоя…

Но он отключается. И мой поток невысказанных ругательств истощается, уходит впустую.

- С*ки! - в последний раз произношу я с чувством, засовывая телефон в карман.

Они оба больные - и он, и Катя!

Осторожно тащусь в гостиную, там укладываюсь на диван. Почти сразу звонит Вирмантас.

После Тимура он для меня, конечно, пыль. Что орешек для Золушки.

- Даник, привет, - задыхается, - ты… это ты деньги из сейфа взял?!

- Я, - признаюсь, - здрасьте, Юрий Шмильевич.

И вкратце объясняю своему первому рабовладельцу финансовые последствия односторонней передачи живого человека другому Карабасу Барабасу.

Вымещаю на нем весь свой нерастраченный гнев против Тимура, впрочем, делая это вполне цензурно и даже деликатно.

Грожу судом, и привлечением к этому делу СМИ, что, несомненно, поставит жирный крест на его деловой репутации. Меня несёт, я расписываю его невеселые перспективы с наслаждением.

- Да я тебя! С потрохами! - восклицает Юрий Шмильевич непривычно писклявым голосом. Теряется.

- А вы контрактик-то наш почитайте! - предлагаю вкрадчиво.

Второй его легитимный экземпляр, естественно, у меня. Более того, уже давно в надежной банковской ячейке.

Напрягаюсь, припоминая, чему учила меня Маша, когда напутствовала по этой теме. После разговора с ней я даже все это где-то записывал.

- Тот раздел, где про расторжение и особые условия! Или давайте забудем о выплатах, и ограничимся той суммой, которую я взял? Подпишу вам какое-нибудь допсоглашение произвольной формы о расторжении контракта, и об отсутствии с моей стороны претензий, - эффектно добавляю.

Вирмантас рычит. Что-то рявкает о контракте секретарше. Терпеливо жду, пока ему принесут злосчастный контракт, и он убедится в моих словах.

Недолго ревет раненым медведем, и вот тут я вворачиваю ещё один козырь. Который, конечно, и не козырь вовсе, а, по сути, чистый блеф.

Тот момент, когда мне уже на все и на всех пох! Если начнут грызться между собой, то и пусть перегрызутся.

- Мне Тимур Эльдарович разрешил, чтобы быстрее закрыть вопрос, - нагло заявляю, - так что это к нему! И вообще, теперь по всем, связанным со мной вопросам, обращайтесь туда.

Неожиданно пыл Вирмантаса гаснет, и сам он затухает как свеча.

Само собой, расчёт был именно на это. Едва ли он захочет конфликтовать с Тимуром, тем более что Тимур наверняка заплатил какие-то деньги за мой переход к нему.

Итак! Это означает, что все дороги ведут к Екатерине. Это ей я обязан такой жесткой во всех смыслах переуступкой меня, горемычного, от одного маститого продюсера к другому, и всеми связанными с тем приключениями. Сорванной свадьбой. Разбитой рожей. Полным крахом…

Юрий Шмильевич заявляет, что он согласен на мои условия. Да и вообще, с чего вдруг мы так разгорячились, и какие могут быть счёты между старыми друзьями?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мирно, хоть и скомкано прощаемся. Оба понимаем, что это навсегда. Встретимся разве что случайно на каком-либо светском мероприятии. И ведь встретимся! Я кладу трубку.

Принимаю решение поехать на Мальдивы, на день рождения Кати Урусовой.

Глава 40

Возрастающее напряжение

Антонина

Наш разговор с дядей Ваней не клеится.

Он не слишком-то верит мне, я же рассеянно слушаю его вопросы, одновременно с этим зорко высматривая, не появился ли здесь тот самый «друг с запиской», которая, возможно, объясняет все.

Запоздало думаю о том, как друг Данила узнает меня. Я так лихо удалила его номер, что не смогу даже ничего уточнить, если понадобится. Хотя этот парень наверняка ведь знает, как я выгляжу, и подойдет ко мне сам.

- Ну, признайся, что это Зимин звонил или приходил к тебе, и все вдруг стало по-другому! – говорит мне дядя с ворчливой категоричностью пожилого человека, - а может, он и сейчас с тобой?

Раньше дядька был мягче, гибче, что ли, в стремлении добиться правды от кого бы то ни было. Все же, годы берут своё.

Однако в целом он прав.

- Ещё скажи, что уже никуда не едешь, - усмехается.

- Еду! - отвечаю я твёрдо, терпеливо, в попытке успокоить его.

Взмаливаюсь о пощаде:

- Дядь Вань. Ну, давайте уже перестанем мучить друг друга? Считайте, что я просто неудачно пошутила, или преувеличила. Вы правы, звонил он, и как раз ровно до этого момента мы были в ссоре. Данил, кстати, все объяснил, я больше не в обиде. Но всё-таки мы расстались!

- Так вы встречались?! – горестно вздыхает.

- Да.

Вздыхаю тоже. Улыбаюсь.

- Спокойной вам ночи и приятных снов! – добавляю торопливо, предвосхищая новые вопросы, - не беспокойтесь! У меня все хорошо.

И это правда. Пусть мы не поженились, пусть я еду домой, не зная толком, зачем, насколько. Неважно.

Главное, что я вижу свет в конце тоннеля! Даня любит и ждет меня. Я тоже. А значит, жизнь для нас по-прежнему кипит, играет яркими красками.

Сижу теперь спокойная, и веселая. Расправив плечи и затаив дыхание в предвкушении встречи с его таинственным другом.

- Ладно, Тоня! И тебе спокойной ночи, - произносит дядя Ваня недовольно.

Впрочем, он понимает, что «колоть» меня нет больше смысла. Все равно ведь не признаюсь, а теперь даже под пытками.

- Где ты, кстати, ночевать собралась, если не секрет? – спрашивает подозрительно.

Снова здорово, называется. И опять этот тон, как будто я провинившаяся школьница!

- В зале ожидания, - поколебавшись немного, отвечаю.

Мне нечего скрывать. Да и вокзальный громкоговоритель не даст соврать, объявляя что-то каждые десять минут для «граждан пассажиров».

- Мне так удобнее, - добавляю чуть мягче.

Все же, он хороший мужик, мой дядька.

- А во сколько у тебя завтра поезд?

Зрит в корень! Отправление, в самом деле, нескоро. Ближе к вечеру следующего дня. Но я отвечаю уклончиво:

- После обеда.

Вздохнув еще раз для порядка, дядя Ваня прощается со мной. Не читает лекций напоследок, и я сую телефон обратно в карман с чувством облегчения.

А еще через полчаса в зал ожидания входит парень. Я безошибочно понимаю - это он. Тот самый друг Данила!

Внешне он выбивается из общей серой массы унылых лиц и скучающих глаз. Его взгляд ищущий, и сам по себе это яркий, молодой пацан возраста Даньки.

Довольно быстро замечает меня, идёт навстречу. Несёт в руках какого-то белого плюшевого медведя.

Боже мой, ну что за пошлость этот мишка. Чувствую себя старухой. Куда мне его девать? Чемодан и маленькая сумочка забиты под завязку.

А парень, в самом деле, обаятельный. Улыбка, ямочки на щечках. Подходит. Здоровается со мной немного застенчиво: