Любовь окрыляет - Галина Романова

Казалось ему или в самом деле мужик что-то знал? Как хочешь, так и назови странное чувство, теребящее Карпова. Будто щекотал кто-то в темечке всякий раз, как он Степану Васильевичу в глаза заглядывал. Будто шторками тот от него занавешивался. Пытается что-то скрыть или жизнь научила не откровенничать?

– Люди боятся рот открыть, а мне срок реальный корячиться! – решил он использовать последний довод, Мосин так и не открыл рта. – За хрена мне за кого-то сидеть, а?! Степан, ты же обычно по воскресеньям мусор вечером выносишь…

– Это-то тебе кто доложил?! – сразу ощетинился Степан Васильевич. – Сорока на хвосте принесла?!

– Так Кристина сказала, – нехотя признался Глеб. – Она на балконе вечерами часто воздухом дышит, кофе пьет, вот и видела тебя не раз.

– И в то воскресенье прямо меня видела?

– Да нет, врать не стану. В то воскресенье не видела, дома ее не было, я же говорил. Понимаешь, какое дело… Ты, может, и видел что, а значения этому не придал. Для тебя это может показаться неважным, второстепенным, а на самом деле…

– Баба туда входила, – с трудом выдавил из себя Мосин, мысленно ругая свою человечность, заставившую его сознаться. – Только под протокол ни слова не скажу, так и знай! Мне своих протоколов хватило на всю жизнь, чтобы я еще из-за тебя какие-то бумаги подмахивал. Разбирайтесь, как знаете! Скажу только на словах, и все!

– Какая баба?! – побелел Глеб и сразу подумал о Светке.

Неужели эта дура укокошила собственную мать?! Какой же причина должна быть…

Нет, погодите! У нее же ключ от квартиры матери есть, и она почти всегда им пользовалась. Даже если Наталья Ивановна и дома была, Светка всегда своим ключом открывала. Да и с сыном он ее дома оставил, когда уезжал. Не могла же она следом за ним из дома выскочить, оставив Ваньку одного, до матери добраться не пойми на чем и там, поскандалив, убить ее.

Не могла!

– Это ты у мужика того спроси, который этажом ниже меня живет, – через великое не хочу проговорил Мосин. – Я с мусором вышел на лестничную площадку, она как раз от него выходила. Ругались они.

– А потом?!

– А потом она протопала до второго этажа и в дверь позвонила. Ей открыли. Она поздоровалась, назвала женщину Натальей Ивановной, та назвала ее Ниночкой. Пригласила к себе, дверь закрыли.

– А дальше?

– А все. – Мосин развел руками. – Я мусор вынес. Покурил и домой пошел.

– Никто не встретился в подъезде?

– Нет, никто.

– Ясно…

Глеб поднялся с табуретки, поблагодарил Мосина за откровенность и пошел к выходу. Уже на пороге потоптался и виновато спросил:

– Ты извини, Васильич, но могу я следователю рассказать о том, что ты мне рассказал?

– Твое право, – с хмурым видом кивнул Мосин. – Но я слов твоих подтверждать не стану, предупредил же! Тем более что бабу эту вроде тоже того, угомонили.

– Ладно, понял я.

Глеб ушел. Опустился на два лестничных пролета. Остановился в задумчивости возле двери Сошкина.

Зайти или нет? Зайти, что сказать? О чем спросить? Скандалил он или нет со своей женой в вечер убийства Натальи Ивановны? Странным, по меньшей мере, покажется Сошкину подобный вопрос. Да и не обязан он отвечать Карпову, если уж на то пошло. О том, что делала Нина Сошкина, выйдя из квартиры, Гена мог и не знать. Другой вопрос, почему он скрыл от следствия, что она в тот вечер находилась у него?

Да! Между прочим…

Про него Симакову рассказал во всех подробностях. И как возле подъезда с ним столкнулся. И что машину его в соседнем дворе обнаружил. А вот про бывшую жену умолчал.

Ишь ты, умник какой!

И он уже без лишних колебаний нажал на кнопку звонка квартиры Геннадия Сошкина…

Глава 12

– Все, пока. Пока. – Кристина в третий раз простилась с ним у порога и выскользнула наконец за дверь.

Глеб постоял минуту у порога, слушая через дверь, как она сбегает вниз по ступенькам. Лифтом Кристина редко пользовалась, особенно утром. Потом метнулся к балкону и наблюдал уже оттуда, как она садится в свой автомобиль, как выруливает со стоянки, выезжает со двора. Не забыла, посигналила ему перед тем, как тронуться. Вернулся в кухню и тут же заскучал, наткнувшись взглядом на ее чашку из-под кофе.

Почему же он по ней так скучает-то, а? Странно это было, как-то противоестественно. Стыдно было признаться самому себе, но по Ваньке он так болезненно не скучал, хотя и не видел давно. Ныло, конечно, в груди. Увидать сильно хотелось, но болезненности никакой при этом не ощущалось. И Светку проклинал, хотя иногда с испугом ловил себя на мысли, что благодарен ей будто.

За что? За встречу с Кристиной. За то, что никогда бы не мог представить себе, что может быть так счастлив.

Вчера он осторожно намекнул ей, что, возможно, с них в скором времени снимут все подозрения. Ей бы обрадоваться, а она снова расплакалась. И Симу ей дико было жалко, и даже Наталью Ивановну. Уж той-то пристало в свои преклонные года умереть от болезней, к примеру, в собственной постели, а не от того, что кому-то понадобилось проломить ей голову.

– Это так страшно, больно, бесчеловечно, – шептала она, измочив слезами всю рубашку у него на груди. – Сима… Она такая веселая была, жизнерадостная. Почему, Глеб?!

– Прости, милая, но к ее бы жизнерадостности рассудка побольше.

– Да, она могла быть бесшабашной, но… Но разве за это надо убивать?!

– Убивают не за это, Тиночка. – Глеб нежно поглаживал ее по спине. – Этим пользуются злоумышленники, чтобы убить. А Сима… Она случайно, ведомая своим безрассудством, стала свидетелем чего-то.

– Чего?!

– Вот это мы сейчас и пытаемся выяснить. Но видеть этого она точно не должна была, уж поверь мне.

Потом им звонила мама Кристины и говорила с Глебом строгим внушительным голосом. И все допытывалась напрямую или завуалированно, как он мог оставить свою семью ради ее дочери. Что за причина?

Глеб назвал это любовью. Мама Кристины предположила, что это бес в ребро. И решила, что Глеб непременно к своей семье вернется, а ее дочери разобьет сердце. И тоже принялась плакать прямо в телефонную трубку.

Выдержать слезы сразу двух Назаровых было ему не под силу, и Глеб запросил к телефону отца Кристины. Тот был сдержан, скуп на слова, но по его осторожным вздохам Глеб понял, что тот тоже сильно переживет за свою дочь. И в конце разговора вдруг тоже не выдержал и спросил:

– Почему все же, Глеб, вы оставили Светлану? Вы казались мне таким примерным семьянином…

Оказывается, отец Кристины не раз наблюдал их семейство по субботам из окон квартиры своей дочери. И умилялся, оказывается. И все Кристине советовал найти именно такого вот основательного мужика.

Напророчил!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});