Трагедии Севастопольской крепости - Александр Широкорад

К вечеру 17 января десантники захватили Кучук-Таракташ и Биюк-Таракташ. Майор Селихов поставил по роте солдат на алуштинскую и грушевскую дороги. Для охраны Судака он оставил часть бойцов и две пушки и с главными силами приступил к решению основной задачи, поставленной перед полком: соединиться с Феодосийским десантом.

Передовая группа судакского десанта вошла в селение Оттузы и столкнулась с врагом. Ни один человек из этой группы не вернулся. Видимо, как и при первом десанте, активное участие в боях принимали татарские отряды самообороны, что по идеологическим причинам не афишировалось ни в советское время, ни сейчас, при «самостийной» власти в Крыму.

В ночь на 26 января в Судаке был высажен 554-й горнострелковый полк под командованием майора Забродоцкого. Всего высадилось 1376 десантников и 150 морских пехотинцев. Высаженный полк также был не обстрелян и слабо вооружен. Высадка проходила под огнем артиллерии и танков противника. Десантники понесли большие потери. В районе Малого Таракташа были окружены и уничтожены около 800 человек. Уцелевшим десантникам пришлось уйти в лес на соединение с партизанами. В первый партизанский район с Селиховым пришло около 350 человек.

Синхронный с евпаторийским и судакским десант в Алушту провалился, так и не начавшись. Первый алуштинский десант был погружен на корабли в Новороссийске. В 17 часов 5 января крейсер «Красный Крым», базовый тральщик № 13 и четыре сторожевых катера МО вышли из Новороссийска в район Алушты для высадки десанта. Однако из-за метеоусловий командир крейсера А.И. Зубков решил вернуться обратно. В 13 ч 30 мин соединение благополучно прибыло в Новороссийск.

В чем причина провала малых десантов и вообще всей операции по освобождению Крыма в январе—феврале 1942 г.? Прежде всего в недооценке роли десантов в Евпатории, Алуште и Судаке. Безусловно, высадка десанта на Керченском полуострове была технически более удобна советскому командованию. Однако с учетом узости Керченского полуострова (перешеек, соединяющий полуостров с Крымом, всего 16 км, а от перешейка до Керчи около 45 км), а также с учетом плохой мобильности советских войск и хорошей — немецких нетрудно было догадаться, что Манштейн сумеет перебросить значительную часть войск из-под Севастополя на перешеек.

Что же касается войск СОРа, то развернуть решительное наступление на оставшиеся под Севастополем немецкие войска было нереально из-за немецких укреплений вокруг Севастополя, хорошо вписавшихся в рельеф местности. Поэтому большой десант (несколько дивизий) в районе Евпатории мог решить судьбу Крыма. Район Евпатории для десанта был гораздо более удобен, чем любой другой район Крыма, Вспомним высадку союзников в 1854 г. Крупные десанты в районах Алушты и Коктебеля могли также привести к расчленению германских войск.

Все десанты следовало производить синхронно. К огневой поддержке следовало привлечь все без исключения корабли Черноморского флота, начиная с линкора, не считаясь с потерями в корабельном составе. Увы, ничего этого сделано не было. Как мы видим, десанты были крайне слабые и высаживались асинхронно. Создается впечатление, что наши адмиралы играли с немцами в поддавки.

Глава 11.

ТАЙНЫ ПОГИБШИХ КОРАБЛЕЙ

Как уже говорилось, оборона Крыма была организована советским командованием из рук вон плохо. Причем поражает одно обстоятельство: почему никто и не подумал в случае прорыва немцев в Крым организовать оборону Южного берега Крыма. Сама природа сделала узкую полоску земли у моря практически недоступной из степных районов Крыма. Южный берег Крыма был тогда соединен с основным Крымом лишь тремя очень плохими и извилистыми горными дорогами: первая — Симферополь — Алушта; вторая шла через гору Ай-Петри на Ялту и третья — через перевал Байдарские ворога па Форос.

Тот, кто контролировал море, автоматически контролировал и Южный берег Крыма. Но, увы, ни сухопутное командование, ни флот не захотели оборонять его.

Совершенно бездарно происходила и эвакуация с Южного берега Крыма. Это привело к страшной трагедии 7 ноября 1941 г.

4 ноября в 5 ч 40 мин утра транспорты «Армения» и «Абхазия» в охранении эсминца «Способный» и базового тральщика «Груз» вышли из Туапсе в Севастополь. Но уже в 11 часов на теплоходе «Армения»[52] вышел из строя дизель, и ему пришлось вернуться в Туапсе. Однако на следующее утро «Армения» все же ушла в Севастополь.

Утром 6 ноября теплоход вошел в Севастопольскую бухту, и там на него погрузили несколько сотен раненых бойцов, а также эвакуируемых граждан. Погрузка шла в полном беспорядке, никто не только по фамилиям не переписывал садившихся на теплоход, не было даже точно известно их число.

До сих пор наши историки и мемуаристы скрывают от народа, что в ноябре 1941 г. в Севастополе была паника, и начальство решило сдавать город. В результате из Севастополя было вывезено все, что ни под каким видом нельзя было вывозить, если рассчитывать на длительные бои за главную базу флота. Это касается как боеприпасов, так и медперсонала. Так, на «Армению» был посажен персонал главного госпиталя Черноморского флота, военно-морского госпиталя, развернутого на базе санатория «Максимова дача», санитарно-эпидемиологической лаборатории, 5-го медсанотряда, базовой флотской поликлиники и ряда гражданских лечебных учреждений.

И вот «Армения» покидает Севастополь. Ее пассажирам кажется, что все ужасы войны позади и через сутки их ждет гостеприимный курорт Туапсе.

Но, увы, какой-то начальник велел теплоходу идти в Ялту, к которой уже подходили германские войска. Фамилия, имя и отчество «умника» у нас, как всегда, совершенно засекречены. Нам уже 60 лет твердят о Великой Отечественной войне: «Никто не забыт, и ничто не забыто», и одновременно прячут концы в воду, чтобы никто не узнал фамилии тех, по чьей конкретно вине погибли тысячи людей.

Но кто бы ни отдал преступный приказ о походе в Ялту, вместе с ним должен нести ответственность и командующий флотом. Теплоход и так был забит людьми сверх положенной нормы. Рисковать столь ценным транспортом было попросту идиотизмом. В Севастополе стояли без дела десятки малых боевых и вспомогательных судов Черноморского флота, а также буксиры, шхуны и иные малые суда, принадлежавшие гражданским ведомствам, которые должны были вести эвакуацию войск и населения с Южного берега Крыма. А вот, повторяю, ценный транспорт «Армения» мог выйти из Севастополя на закате и утром быть у берегов Кавказа.

В этом случае у «Армении» была 100-процеитиая гарантия дойти целой и невредимой. (Если, конечно, не считать собственных мин.) Германская авиация не имела тогда радиолокационных прицелов для ночной атаки кораблей в море. Напомню, что в 1941 г. ни один наш надводный корабль на Черном море не только не был потоплен, но даже не был атакован неприятельскими надводными кораблями или подводными лодками.

Рискну предположить, что причиной стало желание вывезти из Ялты каких-то партаппаратчиков. Так, согласно справке обкома{84}, на «Армении» погибло 262 члена партии. Эвакуировалось и начальство пионерлагеря «Артек». Видимо, кто-то из партаппаратчиков решил прокатиться с комфортом.

Итак, капитан 3 ранга В.Я. Плаушевский привел «Армению» в Ялту. Там на теплоход село неучтенное число эвакуируемых (как видим, считали только коммунистов).

Утром 7 ноября теплоход в сопровождении двух сторожевых катеров вышел из Ялты в направлении Туапсе. В II ч 25 мин в точке с координатами ш — 44°15'5” и д = 34º17' теплоход был атакован одиночным торпедоносцем Хе-111, принадлежавшим 1-й эскадрильи авиагруппы 1/KG28, базировавшейся на аэропорт Бузяу в 80 км от Бухареста. Самолет сбросил две торпеды. Одна прошла мимо, а вторая попала в носовую часть теплохода. Через 4 минуты «Армения» затонула. Погибли свыше 5 тысяч человек, катера спасли только 8 человек.

Остается загадкой и столь быстрое погружение теплохода, и столь малое число спасенных. При нормальных условиях сравнительно новый корабль водоизмещением 6700 т при попадании в носовую часть слабой авиационной 45-см, а не 53-см корабельной или лодочной торпеды тонул бы очень долго, а скорей всего вообще остался бы на плаву.

Г.И. Ванеев и другие историки возмущаются, мол, теплоход «был атакован самолетом-торпедоносцем, несмотря на то что транспорт имел отличительные знаки санитарного судна»{85}.

Но, увы, как говорят на Руси: «На заборе… написано, а там дрова». Какие бы знаки ни были написаны на теплоходе «Армения», он шел в конвое двух вооруженных катеров, а на борту теплохода были установлены четыре 45-мм пушки 21К. Так что германские летчики действовали в данном случае в полном соответствии с международным правом, хотя, вообще-то говоря, на него в 1941—1945 гг. плевать хотели обе стороны.

А 17 ноября произошел еще более загадочный случай. Согласно «Хронике…» в этот день в 20 ч 35 мин транспорт «Ногин», ледокол «Макаров», тральщик «Щит» и сторожевой катер вышли из Севастополя в Туапсе{86}.