Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк

— Да эта «бедная девушка» дрожала от страха, потому что боялась, что выиграю я, а не Оскар. Я сам выбрал самую нежную овечку из этого стада, решив свести ее с Оскаром, но добиться, чтобы он принял ее, можно было только таким путем — я должен был убедить Оскара, что она досталась ему по справедливости в открытом честном поединке, что он не получил, а выиграл ее у меня. Если бы вы не появились здесь, я бы очень скоро устроил так, чтобы она осталась у него в обмен на малопривлекательную перспективу провести ночь в одной постели с хныкающей сопливой девицей.

Внезапно тяжесть, стеснявшая грудь Анджелины, отпустила ее. И она облегченно перевела дыхание.

— Вы… вы хотели, чтобы девушка досталась Оскару?

— Вам кажется забавной моя слабость, это маленькое проявление заботы о ближнем? А зачем, интересно, вы сами спустились вниз? Или вы решили попробовать прелести групповой интимной близости? Если вы действительно намерены участвовать в оргии, я велю им потесниться.

Анджелина недовольно повернула голову туда, куда кивком указывал ей принц. В одном углу комнаты на корточках сидел Оскар с акадской девушкой, утешая ее тихим проникновенным голосом и смахивая с ее лица слезинки кончиками своих пальцев. А в другом углу — на диванах и даже на столе расположились пары… Анджелина торопливо отвела взгляд и, не замечая уже насмешливой улыбки Рольфа, опрометью бросилась впереди него наверх в комнату.

Войдя в спальную, Анджелина направилась к умывальнику и взяла с полочки одну из многочисленных посеребренных с тыльной стороны щеток. Наклонившись, она начала смахивать пыль и крошки штукатурки со своих густых шелковистых волос. Сквозь полуприкрытые ресницы Анджелина видела в зеркало, что Рольф подошел и остановился за ее спиной. На секунду ей показалось, что он сильно качается — и она замерла со щеткой в руках. Но тут он повернулся и, сняв с себя уже растегнутый китель, бросил его на стул.

— Ирландский виски — враг сна и всего остального, что требует спокойного расположения духа, — бросил он ей через плечо. — Вы что-то хотите сказать?

Его снисходительный тон вызвал у Анджелины новый приступ раздражения.

— Все-то вы знаете о моих желаниях!

— Но я предоставляю вам возможность обрушить на мою голову все слова, которые там внизу вы хотели бросить в меня. Вы что же, растеряли весь запал своего праведного гнева? Или в вас все-таки победило чувство осторожности?

— Ну хорошо, — произнесла она, постепенно закипая. — Во-первых, я — не ваша.

— Что именно вас так сильно огорчает? То, что об этом все узнали? Или то, что даже если вы сейчас и не совсем моя, скоро станете ею всерьез и надолго?

— Никогда! — фаланги ее пальцев, вцепившихся в щетку, побелели от напряжения. Она медленно повернулась, в упор глядя на него. — Я не пешка и не игрушка. Я — Анджелина Фортин, я здесь нахожусь не по своему желанию и не по своей воле. И я всегда принадлежала и всегда буду принадлежать лишь самой себе. И если вы силой заставите меня остаться с вами, это все равно ничего не изменит.

— Вы уверены? Предположим, я скажу, что передумал. Что мне все равно, дадите вы или нет сведения о местонахождении Клэр, да и вообще независимо от исхода наших розысков — я не отпущу вас. Что или кто в таком случае может отобрать вас у меня?

— Вы… вы не можете говорить это всерьез.

То ли Рольф действительно нетвердо стоял на ногах, то ли ему требовалась опора для того, чтобы сделать это признание, но он прислонился спиной к столбу, поддерживающему полог над кроватью.

— Не могу? Но даже если это чисто теоретический вопрос, то все же, что вы ответите на него?

Она не сводила глаз с Рольфа.

— Вечное заточение… Это для меня страшная угроза…

— Определение нелицеприятное, но довольно точное.

— Вы никогда не сумеете выполнить свою угрозу… или обещание. Это единственное, что меня радует! Ваш интерес ко мне пропадет сразу же, как только вы найдете Клэр.

— Хотите испытать меня? Глупо. Вам бы следовало знать: когда мне бросают вызов, я уже не владею собой. Я поднимаю перчатку.

В его голосе звучала не столько насмешка, сколько горький резкий упрек.

— Вы просто хотите посильнее испугать меня.

— Если бы это действительно было так, я не чувствовал бы сейчас такой потребности в утешении…

— Без сомнения, в вас говорит уязвленное самолюбие, — холодно бросила она ему в лицо. — А вы ожидали, что я в ответ на ваше признание растаю у вас в объятиях от блаженства и благодарности?

— По крайней мере, в этом была бы хоть какая-то новизна, — задумчиво сказал он.

— Ну, если вы именно этого хотите, вам следует обратиться к одной из дам там внизу. Их поддельные ласки, купленные и оплаченные звонкой монетой, не заставят себя долго ждать!

— Опять вызов? — его прищуренные глаза превратились в ярко-синие щелочки.

Со стороны Анджелины было бы разумнее опровергнуть это, но ее уже занесло.

— Ну и что? Вы не смеете обращаться со мной так, как вам заблагорассудится. И я не могу понять, почему вы все же продолжаете обращаться со мной подобным образом, а также мне совершенно непонятно, почему вы меня вообще здесь удерживаете?

— Почему? По той же самой причине, по какой монах носит власяницу из колючего конского волоса на теле под рясой — как напоминание о тех тяжелых обетах, которые он вынужден был дать в силу чрезвычайных роковых обстоятельств.

— Вам нравится выражаться вычурно и непонятно, не так ли?

— Смысл этих слов на поверхности, если только вы действительно хотите меня понять.

Анджелина снова повернулась к умывальнику и бросила щетку на полочку. Она чувствовала, Рольф наблюдает за ней, полностью уверенный в том, что последнее слово будет за ним, так волк следит за движениями зайца в западне, не спеша нападать на него, поскольку тот все равно никуда не уйдет. Анджелина сознавала, что она находится целиком во власти этого человека, и ничто не помешает ему делать с ней все, что он захочет.

Больше всего в этой ситуации Анджелину удивляло его долготерпение. Если бы она считала принца способным на эмоции и реакции, присущие обычным мужчинам, она неизбежно должна была бы заключить, что в Рольфе говорит чувство вины, смешанное с самоуверенностью, поэтому он сам без ее, Анджелины, помощи стремится найти Клэр. Только такое умонастроение и удерживает его, должно быть, от применения к ней физических мер воздействия, способных выбить из пленницы нужные сведения. Допустим, у него все же была одна очень странная попытка вырвать у нее признание физическими методами, но если уж говорить совсем начистоту — этот изощренный способ не показался Анджелине таким уж устрашающим.