Запретные чувства - Маша Драч

этого звука совсем не получается заснуть.

Я опустила взгляд, рассматривая собственные ноги.

— Меня водили в музыкальную школу, чтобы было разнообразие в общей программе моего образования и всестороннего развития. А мне неожиданно очень понравилось заниматься музыкой. У нас многие дети просто ненавидели сольфеджио, потому что уж очень сложный предмет. А я — наоборот — хотела всё изучить до мельчайших подробностей. В общем, я влюбилась в музыку.

— А родители? — спросил меня Руслан.

— У них уже давно был составлен подробный план моего будущего. Мама иногда относилась к ситуации менее категорично, а папа всегда был и остается непреклонным. Я начала с ним часто ссориться. Он был категорически против моего желания связать свою жизнь с музыкой. Думаю, он считал это ребячеством. Поиграю во всё это и заброшу. А хорошая серьезная профессия в любом случае необходима. Но этого так и не случилось, я не бросила музыку.

Я выпрямила ноги и провела пальцами по распущенным волосам.

— Потом, когда назрел вопрос о моем поступлении моя война с отцом, что уже длилась несколько лет, достигла своего апогея. Я решила, что хочу получить музыкальное образование. У отца есть связи и меня могли бы взять в любой университет без вступительных экзаменов. Хоть переводчиком, хоть юристом я могла бы с лёгкостью стать. Папа всё предусмотрел. Скажу даже больше, он уже выбрал для меня будущего мужа. Это сын одного влиятельного папина друга. Из меня сделали идеальную куколку, которую можно дёргать за ниточки. Я многосторонне развитая, из состоятельной семьи, а значит, ставки высоки, и избранник должен быть мне под стать. В общем, я окончательно разругалась с отцом. Потому что отец не просто рассуждал о моем возможном перспективном замужестве. Он говорил об этом абсолютно серьезно. Планировал дату и прикидывал, сколько денег придется потратить на свадьбу. Всё это объяснялось тем, что папа с мамой не желают мне зла. Каждый их поступок продиктован исключительно любовью ко мне.

— Он тебя выгнал? — спросил Руслан и выпрямился.

— Я сама ушла. Во время нашей последней ссоры папа сказал, что я всё равно прибегу, когда провалю вступительные экзамены. А даже если и поступлю, то долго не выдержу жить как нищенка. Знаешь, это было как некое пари. Папа сделал свою ставку, а я — свою. Мне только исполнилось восемнадцать. Я собралась и просто уехала. Думаю, что мной в тот момент руководили злость и страшная обида.

— Уверен, ни мама, ни папа не желали тебе зла, — Руслан повернулся ко мне и накрыл своей широкой ладонью мою, узкую. — Ты их единственная дочь. И они действительно хотели для тебя только лучшей жизни.

— Ты думаешь, что я поступила неправильно? Думаешь, что я просто разбалованная маленькая дурочка?

— Нет. Я так совсем не думаю. Просто иногда мы, родители, можем очень сильно ошибаться, убежденные, что точно знаем, как нашему ребенку будет лучше. Но это не со зла. А от незнания. Родители всегда растут вместе со своим ребенком, понимаешь? Набираются опыта, мудрости и терпения. При этом совершенно неважно, сколько родителям лет. И что теперь? Ты так больше и не виделась с ними?

— Нет. Но я уверена, что папа присматривает за мной. Вернее, его люди присматривают. Но я решила, что должна чего-то достичь, чтобы вернуться. Чтобы доказать и объяснить, что я самостоятельна и мне не нужен ни тотальный контроль, ни навязанный брак. Да, я наверно поступила очень жестоко по отношению к родителям. И… не так уж и сильно отличаюсь от отца, как бы мне того хотелось. Мы оба страшно упрямые. Но уже поздно отступаться. Я хочу их пригласить на мюзикл, когда у нас будет предварительный показ для узкого круга зрителей. С учебой правда всё так и не сложилось. Пусть я и не провалила вступительные, но и не доучилась.

— Этот вопрос будет решен. Тебе вручат диплом. Да, ты не появлялась в стенах университета, но ты задействована в мюзикле. А это лучшая дипломная работа, на мой взгляд.

— Руслан…

— Я же обещал, что решу проблему с твоей учебой, — он чуть улыбнулся мне и коснулся ладонью моего лица.

Я затаила дыхание и прикрыла глаза. Меня снова окутало спокойствие и такое восхитительное чувство предвкушения. Предвкушения чего? Мое сердце ускорило свой ритм, а под веками будто бы зародилась новая вселенная с мириадами звёзд, когда губы Руслана коснулись моих. Аккуратно и так нежно, что в груди всё задрожало.

Возможно, это был не самый подходящий момент. Ни капли не романтичный и не такой чувственный, как это часто демонстрируется в фильмах о любви. Но это был наш момент. Он был таким, каким и должен был стать.

Где-то на краю сознания я понемногу начинала понимать, к чему сегодня может привести наш поцелуй. И я была готова к этому.

Пальцы Руслана окунулись в мои волосы. Он притянул меня к себе, продолжая нежно целовать. Мои щёки, вся моя кожа, как мне показалось, вдруг стали очень горячими. И мне это нравилось. Нравилось это восхитительное состояние невесомости.

Мои пальцы, будто зная, что именно нужно делать, начали медленно расстёгивать одну за другой мелкие пуговицы на рубашке Руслана.

— Ты уверена? — тихо спросил он меня, целуя мои щёки и подбородок.

— Да, — выдохнула я, млея в руках Руслана.

Полумрак комнаты обнимал мои плечи и заплетался в распущенных прядях моих волос. Мне бы следовало волноваться, потому что это вполне очевидная и логичная реакция для девушки, которая никогда по-настоящему не была близка с мужчиной. Но волнение лишь совсем чуть-чуть пульсировало где-то далеко в сознании.

Я доверяла Руслану. И совсем его не боялась. Когда его обнаженная кожа коснулась моей, я почти не могла нормально дышать, настолько мой восторг, все мои чувства оказались яркими и полными.

— Будет больно, малыш, — целуя мои шею и ключицы, предупредил Руслан. — Но потом я сделаю всё, чтобы тебе было со мной только хорошо. Ты только верь мне. В меня.

В его просьбе почти мольбе я своим разнеженным сознанием уловила нечто большее. Руслану нужна была вера. Как иронично это звучало, учитывая имя его жены! Но ему действительно нужна была вера. Настоящая вера в него. Та вера, в которой нуждалась и я сама, которую хотела видеть в глазах своих родителей.

— Тебе со мной всегда будет только хорошо, — словно в полубреду повторил Руслан, снова целуя меня.