Искатель. 1975. Выпуск №3 - Виталий Мелентьев

Подпись: д-р Цюльх.

За картинами Рембрандта охотились и другие фашисты. Позднее Гасселих вызвал к себе директора картинной галереи и предписал ему явиться вместе «с портретом Рембрандта» и «Портретом женщины» Яна Госарта. Как известно, Рембрандта уже изъяли по распоряжению Мюльмана. А Госарта отобрали для служебного помещения губернатора Вехтера. В феврале 1943 года поступил приказ подготовить для эвакуации из Львова 500–600 наиболее ценных картин. Точное число даже не было указано. В приказе так и было написано — 500–600. И вскоре на запад отправили 5 контейнеров с картинами. Там были работы Ганса Дирха, Яна Матейко, Рембрандта и Госарта, Франческо Гварди, Джованни Рокко, Фиорентино Россо, Ганса Гольбейна. Примерно в то же время из Промышленного музея изъяли 2770 экспонатов. Остались расписки на 8 старинных часов, 96 предметов мебели, 54 керамических и 65 тканых изделий. Остальное вывезли «без документов».

Грузили в машины все — старинные подсвечники, посуду, слоновую кость, перстни, медальоны, золотые рыцарские наплечники. Была украдена коллекция настенных и настольных часов работы известнейших лондонских, венских и женевских мастеров, французские и фламандские гобелены, ковры львовских и тарнопольских ткачей.

Из Исторического музея (по данным комиссии облисполкома по расследованию фашистских злодеяний) исчезло 1400 экспонатов, оцененных суммой в 11 миллионов 615 тысяч рублей. Это драгоценное старинное оружие, дорогостоящая конная упряжь, золоченые гербы города и тому подобное. Оккупанты не забыли и о реквизите оперного театра. Оттуда изъяли самую большую из известных в мире коллекций париков. Начисто были разграблены театральный музей и музей народных промыслов.

Наконец, из Оссолинеума, кроме уже упомянутого Дюрера, в 1944 году было вывезено 3 тысячи работ художника Бочарелли, Йорданса, Лямпи, Грасси, Юлиуша Козака, архив музея, старинные издания. Эта акция совершалась по личному приказу директора библиотек губернаторства доктора Абба.

Оссолинеум — библиотека и музей существовали во Львове с начала минувшего века. Известный меценат Макс Оссолинский в 1817 году купил у австрийского правительства здания бывшего монастыря кармелиток и по проекту архитектора Петро Нобиле построил здесь библиотеку и музей, которую долгое время именовали Оссолинеумом. Позднее она стала отделом Библиотеки АН УССР.

Возможно, многие документы, которые помогли бы полнее раскрыть характер и механику грабежа художественных ценностей, погибли. Но те, что сохранились, позволили установить — грабежами занимались:

доктор Абб — генеральный директор библиотек губернаторства,

Каэтан Мюльман — личный уполномоченный Геринга по сбору художественных ценностей,

Регге — референт губернатора «дискрита Галичина»,

Гасселих — еще один референт губернатора,

Кацман — бригаденфюрер СС.

Кроме того, в расписках встречаются фамилии Шмидта, Гохмана, Мозера, Цюпьха, Гольца. Их должности не указаны.

Говорят свидетели

После того как в украинской республиканской молодежной газете была опубликована серия статей о судьбе исчезнувших во время оккупации сокровищ, в редакцию стали приходить письма из Закарпатья и Ивано-Франковска, Тарнополя и Харькова. Люди различных профессий и возрастов сообщали все, что им было известно о вывозе художественных ценностей из тех городов и областей, где они находились во время оккупации.

Накапливались новые и новые данные. О поисках поместили статьи газеты «Социалистическая индустрия», «Львовская правда», «Правда Украины», журналы. Специальный материал о судьбе альбома Дюрера распространило агентство печати «Новости».

Все это помогло восстановить картину грабежа, задуманного когда-то еще на вилле «Гражина». Но какова судьба этих сокровищ? Сохранилось ли хоть что-то, кроме сваленных на складах музеев рам из дорогого багета?

ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Двадцатый век. Напишите на бумаге римские цифры XX. Даже в самом их начертании есть что-то торжественнее и парадное. А ведь век этот сложный, трудный, калейдоскопичный, многое меняющий в самой основе нашей жизни.

…Сейчас мощный дизель-электроход рванется вперед, вспенит воду, примется рвать в клочья волны, чтобы побыстрее — не успеют пассажиры привыкнуть к корабельному режиму — пришвартоваться к пирсу на другом берегу океана. Как скоростные авиалайнеры, электропоезда с искусственным климатом в салон-вагонах, так и этот дизель-электроход — тоже XX век. На столике в каюте стоит телефон. Вы можете набрать любой ленинградский номер, чтобы попрощаться со знакомыми. Да и в пути можно будет связаться по радиотелефону с любой точкой земного шара.

Шерлоку Холмсу приходилось труднее. Расследуя что-либо, он полагался лишь на исключительность собственного ума да на помощь верного доктора Ватсона. Семьдесят лет назад он плыл здесь, по неспокойному Балтийскому морю (вспомните рассказ «Нож танцовщицы»), и не знал, где добыть расписание поездов от Петербурга до Москвы, не мог даже отыскать туристский справочник для прогулок по северным столицам.

Теперь куда проще. И расследование даже запутанных дел можно вести с помощью телефона, почты, не выходя из кабинета.

Вот и сейчас в каюте я раскладывал на столе записи, копии расписок фашистских чиновников, найденных во львовских архивах. Тут же конспект-беседа с профессором Мечиславом Теофиловичем Гембаровичем. Он и по сей день живет во Львове. Пишет книги. Читает лекции, ведет исследовательскую работу. Именно с помощью профессора удалось отыскать завещание известного коллекционера и мецената князя Генрика Любомирского, подарившего еще в 1823 году альбом рисунков Дюрера библиотеке. Это завещание — мой козырь в предстоящем трудном разговоре с нью-йоркским коллекционером.

Встречался я и со Станиславом, тем самым юношей, которому довелось вести странные беседы с обитателем виллы «Гражина» Пробстом. Станислав стал инженером-строителем. Именно Станислав Иванович, просматривая одну из заграничных газет, обратил внимание на сообщение о том, что в Нью-Йорке в «Метрополитен-музее» недавно был выставлен для всеобщего обозрения автопортрет Альбрехта Дюрера. Какой автопортрет? Не львовский ли? Как же он попал туда?

…Гасли за кормой огни Ленинграда. С Балтики дул настойчивый злой ветер. Бродить по палубе не хотелось. Я сидел в каюте и читал статью в журнале «Пари-матч». В номере был помещен репортаж об американской фирме «Бринкс», специализирующейся на охране произведений искусства из коллекций миллионеров. Сюда, если хозяин надолго уезжает по делам, можно принести ценные полотна, уплатить требуемое количество долларов и быть абсолютно уверенным в том, что все останется в целости и сохранности. Ночью вход в хранилище «Бринкс» затопляется водой. На случай пожара заведены газовые огнетушители. Они не причиняют вреда холстам.