Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

Грин, как всегда, от вида своего хвоста в тессовых руках покраснел до ушей и поклялся себе, что никому, кроме Тесса, таких фамильярностей не спустит.

— А я не уйду, пока не буду уверен, что с вами все в порядке, — нарочито ехидно улыбнулся он Тессу и демонстративно выпустил — втянул когти.

Тесс намек понял и кисточку быстро выпустил, сделав вид, что его рядом с ней вообще не было.

— Если вы меня поцарапаете, то я точно не буду в порядке, — предупредил он. — К тому же, мне вовсе не надо, чтобы вы в зиму глядя куда-то немедленно отправлялись. Вот уговорю вас сперва хотя бы носить головные уборы…

* * *

Этот диалог еще не раз повторялся, возникал спонтанно и затухал так же неожиданно. По мере того, как человек привыкал к житью в зверином облике, все больше и больше возмущался таким оборотом дела полудикий сфинкс. Совмещать активную дневную жизнь человека и настроенческо-погодное существование летающего хищника было сложно. Днем Грину одновременно хотелось спать и делать сотню дел сразу, ночью — летать, охотиться и отдыхать одновременно. Единственное, что роднило две стороны личности, в которую внезапно превратился Грин, так это тревога за Тесса, одинаково незнакомого как для людей, так и для Леса.

А Тесс все продолжал настаивать на попонке или хотя бы шапке для сфинкса, и что самое обидное, наотрез отказывался готовить приличную еду, а не кашу, сдобренную очередным куском мяса или масла.

Грин, привыкнув возиться на подхвате у сестер и у деда, готовил влет, с вечера привык вытапливать громадную деревенскую печь, а чтобы тепло не пропадало, валял кулебяки и хлеб всех мастей, мраморный, с разводами морковной стружки, и с обжаренными зернами, и с пряностями, хрустящей корочкой и нежной мякотью, ставил томиться всевозможные похлебки, которые до следующего вечера оставались теплыми и набирали сытость, запекал чертопли с капустой и сметаной, а иногда под молоком, рыбу, мясо рубил с травами и так заворачивал в тесто…

Все это было для парня развлечением для вечера, все это было и для того, чтобы не ходить голодным в большой семье, все это помогало с легкостью находить свое место при любой кухне на любом постоялом дворе. А тут — лапы. Хвост. Крылья. И как все этим прочувствовать то, что при готовке чувствуется на кончиках пальцев? Грин с завистью смотрел на Тесса, попытался даже немного поучить учителя ставить тесто, не забывать откладывать закваску, но без толку — Серазан, так и не приноровившийся к духовому шкафу вместо электронной печи, не склонный изобретать разносолы и вечно забывающий о необходимости начать готовить до того, как оба они, и Тесс, и Рональд, почувствуют зверский голод, организовывал прямо с утра котелок какой попало жратвы на весь день и потом только разогревал. Сытно, конечно, было, но радости такое питание доставляло мало.

В результате сфинкс Грин с каждым днем все больше и больше тосковал, как человек, по совершенно обыкновенной человеческой жратве и составил себе совсем уж нелестное мнение как о тессовых соотечественниках, так и о тессовых женщинах.

Неизвестно, обиделся бы Серазан или развеселился, услышав это мнение, но в очередное умеренно серое утро, когда Грин мяукал о выпечке и вкусном, по сложной какой-то технологии приготовленном супе, который он с удовольствием Тессу расскажет, как делать, лишь бы тот взялся, а мабриец косился в окно и мечтал о мясе, жареном свежеубитом ушастике — а свежего мяса как раз не было, одно только запасенное — и думал, что вот его-то с удовольствием бы приготовил, кухонную дискуссию вывело в совершенно иное русло тессово же внезапное признание: — Всем этот мир хорош, и всем радует после моей родины, но одно на Мабри все-таки было лучше — там на всю команду готовили повара, а остальным и думать о кухне было не обязательно.

Грин немного подумал и сначала спросил, сколько человек у них было в команде, потом — какого размера корабль и насколько долгие получались полеты, потом — где же они хранили продукты на нем? Тесс последовательно отвечал, рассказал о больших морозильниках, о еде «вкусной» и «аварийной», на случай, если случится что-то с поварами — пайках и концентратах, питательных веществах и консервантах…

Неизвестно, что Грина впечатлило больше — количество осторожных «кажется», «если я правильно помню» и «как-то так» в речи явно не слишком разбирающегося в теме Тесса или сама идея взять продукты, перемешать, выжать и высушить до полного безвкусия, но зато сверхвысокой питательности, а только он пошевелил крыльями, аккуратно вынул когти из половицы, куда они успели воткнуться, и заявил, что вкусного к обеду принесет из деревни. Если мастер Серазан не возражает.

Мастер Серазан представил еду наподобие той, что готовил в человеческом виде Грин, сравнил с собственной стряпней… Нееет, возражать он даже не собирался.

* * *

«— А я слышу — куры сильно переполошились, выхожу — сидит наш Рыжий. И крылья!

— Чо, совсем?

— А то! И вежливый такой, как всегда, говорит, пирожка бы мне, Роза, есть очень хочется…

— Ой, чо деется!»

«— А я вот не пойму, то ли он был такой всегда, то ли щас стал…

— Да всегда! Всегда был ненормальный, какой нормальный сам в лес попросится?

— Ой, надо сбегать спросить, можно ли ветлу спилить против дома или лучше не надо?

— А ты сходи-сходи, только прихвати чего-нибудь вкусного.

— Так раньше ж просто можно было!

— Так то раньше! А сейчас, если что — съест. Оно жеж зверь!

— Ой, моя девка туды вже побегла!»

«— А как-нито смотрит на тебя и все вопросами, вопросами. Ты ему вопрос, он тебе в ответ тоже вопрос. И все в глаза смотрит. Поди пойми!

— Мужик-то твой чо?

— А чо? Говорит, хорошо, что не наш оболтус туда попал, тот бы не с крылами вернулся, а с чем похлеще.

— Тьфу, зараза!»

«— А как пошел дождь накрапывать, так он так прыжком раз! — и под навес. Вздыхает так грустно, нахохлился. Ой, говорит, скушно мне одному, да в лесу, да молоденькому…

— А Лиза-то чо?

— А ничо! Стоит так рядом и стоит себе.

— Ой, смелая баба, уводи от беды!

— Какой беды, когда ей в лады! Поворожи мне, говорит, хоть вот на камешках.

— И чо?

— А чо тебе долго ворожить, говорит, когда все равно летом дома сидеть?

— А она?

— А она тоже спрашивает, а чего, мол, дома-то сидеть?

— А он?

— А он так голову наклонил и спрашивает: А в поле что делать будешь, пеленки стирать?

— Так и сказал?

— Так и сказал.

— А Лиза-то чо?

— А чо? Домой побегла, успеть бы щас под своим мужиком поваляться, чтобы летом-то дома посидеть.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});