Воды слонам! - Сара Груэн

— Очень на него похоже, — вставляет Билл. — А где он берет выпивку? Надеюсь, это настоящая выпивка? А не то дерьмо, что он пил прежде?

— Нет-нет, настоящая. Мой сосед о нем заботится, как о родном.

— Кто? Этот Кинко? — удивляется Грейди.

— Он самый.

— А я думал, он ненавидит рабочих.

Рози вытягивает хобот и снимает с Грейди шляпу. Тот поворачивается и пытается ее сшибить, но она держит шляпу слишком высоко.

— Эй, следи за своим слоном!

Я гляжу ей прямо в глаза, она невинно моргает.

— Poloz![26] — говорю я как можно строже, хотя на самом деле с трудом сдерживаю смех. Махнув ушами, она роняет шляпу на землю, и я наклоняюсь, чтобы ее поднять.

— Уолтеру — ну, то есть Кинко — не помешало бы порой сглаживать острые углы, — поясняю я, возвращая Грейди шляпу. — Но с Верблюдом он ведет себя просто безупречно. Уступил ему свою постель. И даже отыскал его сына. Уговорил встретить нас в Провиденсе и забрать Верблюда.

— Да ну! — Грейди перестает работать и бросает на меня удивленный взгляд. — А Верблюд знает?

— Ну… знает.

— И что он сказал?

Я корчу рожу и втягиваю воздух сквозь сжатые зубы.

— Что, прямо вот так?

— Все равно у нас не было выбора.

— Понятное дело, что не было, — отвечает Грейди и умолкает. — Но они расстались не по его вине. Может, родные уже и поняли. От войны у многих крышу снесло. А он ведь был артиллеристом — знаешь эту историю?

— Нет, он не рассказывал.

— Послушай, ты ведь не думаешь, что Верблюд был способен остаться в строю?

— Да уж, едва ли, — отвечаю я. — И что»?

— Кстати, ходят слухи, что наконец дадут денег — может, даже рабочим. Как-то не верилось, но после сегодняшнего представления даже у меня появилась надежда.

Крыло наконец отстегивается. Когда Билл и Грейди его поднимают, я обнаруживаю, что у Марлены в шатре все иначе. В углу — накрытый толстой льняной скатертью стол с тремя приборами. А в остальном шатер совершенно пуст.

— И куда вам вбить кол? Сюда? — спрашивает Грейди, указывая на пустое пространство.

— Да, пожалуй, — отвечаю я.

— Сейчас вернусь. — Он исчезает и миг спустя возвращается с двумя шестнадцатифунтовыми кувалдами, по штуке в каждой руке. Одну он швыряет Биллу, тот совершенно невозмутимо ее ловит и вслед за Грейди заходит в шатер. На удивление ритмичными ударами они вколачивают кол в землю.

Я завожу Рози в шатер и, присев на корточки, привязываю за ногу к колу. Не отрывая этой ноги от земли, она почему-то переносит вес на остальные. Встав, я замечаю, что она тянется к наваленной в углу груде арбузов.

— Закрепить обратно? — спрашивает Грейди, указывая на крыло шатра.

— Да, если не трудно. Едва ли Марлена хочет, чтобы Август увидел Рози до того, как зайдет в шатер.

Грейди пожимает плечами:

— Да ради бога.

— Слушай, Грейди, а можешь чуточку последить за Рози? Я бы сбегал переоделся.

— Ну, не знаю… — прищурившись, оглядывает он Рози. — Если только она не выдернет свой кол или еще чего-нибудь не учудит.

— Не думаю. Но вот смотри, — отвечаю я, подходя к груде арбузов. Рози изгибает хобот и открывает рот в широкой улыбке. Я беру арбуз и разбиваю о землю прямо перед ней. Арбуз раскалывается, и слониха засовывает хобот прямо в алую мякоть и принимается закидывать кусочки в рот вместе с кожурой. — Если что, у тебя есть страховка.

Я выхожу из шатра и отправляюсь переодеваться.

Когда я возвращаюсь, Марлена уже в шатре. На ней расшитое стеклярусом шелковое платье, которое Август подарил ей в тот вечер, когда мы ужинали у них в купе. На шее сверкает бриллиантовое колье.

Довольная Рози уплетает очередной арбуз — как минимум второй, но в углу их еще не меньше полудюжины. Марлена сняла с нее головной убор и повесила на стул перед своим туалетным столиком. В шатре появился сервировочный столик, на нем — тарелки с серебряными колпаками и вино. В ноздри ударяет запах жареного мяса, и живот у меня сразу же сводит от голода.

Раскрасневшаяся Марлена роется в одном из ящиков туалетного столика.

— А, Якоб! — говорит она, оглядываясь через плечо. — Как хорошо! А то я уже беспокоилась. Он будет с минуты на минуту. О боже! Никак не найду. — Она резко выпрямляется, не закрывая ящика. Оттуда свисают розовые лоскуты. — Можешь помочь?

— Без вопросов!

Она достает из трехногого серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского и протягивает мне. Кубики льда в ведерке позвякивают, со дня бутылки капает вода.

— Открой, пожалуйста, когда он войдет. И крикни: «Сюрприз»!

— Договорились, — отвечаю я и беру у нее бутылку. Размотав проволоку, зажимаю пробку большим пальцем. Рози тут же вытягивает хобот и пытается просунуть его между моими пальцами и бутылкой. Марлена продолжает рыться в ящике.

— Это что еще такое?

Я поднимаю глаза. Перед нами стоит Август.

— Ой! — восклицает, поворачиваясь, Марлена. — Сюрприз!

— Сюрприз! — вторю ей я, уворачиваясь от Рози и выдергивая пробку. Отскочив от брезента, она падает в траву. Шампанское брызжет у меня из-под пальцев, я хохочу. Марлена подставляет под струю пару бокалов, но пока нам удается состыковаться, из бутылки, которую Рози все еще пытается вырвать у меня из рук, выливается не меньше трети.

Опустив глаза, я вижу, что розовые шелковые туфельки Марлены потемнели от шампанского.

— Ой, простите! — смеюсь я.

— Ничего страшного, — отвечает она. — Это не последняя бутылка.

— Я спрашиваю, это что еще такое?

Мы с Марленой замираем, не разнимая рук. Она беспокойно поднимает взгляд. В обеих руках у нее по почти что пустому бокалу для шампанского.

— Это сюрприз! Праздник.

Смертельно побледневший Август смотрит на нас, не мигая. Пиджак у него расстегнут, галстук ослаблен.

— Да уж, сюрприз, — говорит он, снимая цилиндр, и крутит его в руках, внимательно изучая. Волосы у него на лбу всклокочены. Вскоре он уже глядит на нас в упор, подняв бровь. — Вы полагаете?

— Что, прости? — упавшим голосом спрашивает Марлена.

Встряхнув запястьем, он швыряет цилиндр в угол. Медленно, методично снимает пиджак. Подходит к туалетному столику и поднимает пиджак так, как если бы намеревался повесить его на спинку стула. Однако, увидев головной убор Рози, останавливается. Передумав, складывает пиджак и кладет на сиденье. Опуская взгляд, упирается им в торчащие из ящика розовые ленты.

— Что, я не вовремя? — спрашивает он, окидывая нас с Марленой красноречивым взглядом.

Спрашивает очень обыденно, как если бы просил передать соль.

— Дорогой, я не понимаю, о чем ты, — мягко говорит Марлена.

Август наклоняется, вытаскивает из ящика длинную, почти прозрачную оранжевую ленту и, пропустив ее сквозь пальцы, принимается обматывать вокруг них.

— Баловались с ленточками, а? — Он перехватывает ленту за другой конец и вновь пропускает сквозь пальцы. — Ах ты, негодница! А ведь я догадывался.

Марлена таращится на него, потеряв дар речи.

— Итак, — продолжает он, — празднуем случку? А времени-то я вам дал достаточно? Или, может, мне уйти и вернуться попозже? Должен признать, слон — это что-то новенькое.

Страшно подумать.

— Боже правый, о чем ты?

— Ага, два бокала, — замечает он, взглянув на ее руки.

— Что? — она поднимает бокалы так быстро, что их содержимое выплескивается в траву. — Так третий же…

— Думаешь, я совсем дурак?

— Август… — вмешиваюсь я.

— Заткни пасть! Заткни свою вонючую пасть!

Август багровеет и выпучивает глаза. Он весь дрожит от ярости.

Мы с Марленой стоим совершенно неподвижно и от удивления не можем вымолвить ни слова. На лице Августа теперь появляется что-то вроде удовлетворения. Он продолжает играть с лентами и даже улыбается, а потом, аккуратно их свернув, складывает обратно в ящик. Выпрямившись, он принимается медленно покачивать головой.

— Вы… вы… вы… — подняв руку, он обмахивается пальцами, а перестав, замечает свою трость с серебряным набалдашником, прислоненную к стене у стола, где я ее поставил. Медленно подойдя к столу, Август берет ее в руки.

Услышав, как за моей спиной что-то льется, я резко поворачиваюсь. Рози, плотно прижав к голове уши и загнув хобот под морду, мочится в траву.

Август постукивает серебряным набалдашником о ладонь.

— И как вам кажется, долго вы еще могли от меня скрываться? — Помедлив, он смотрит мне прямо в глаза. — А?

— Август, — начинаю я, — я не понимаю, о чем…

— Я сказал, заткни пасть! — он разворачивается и лупит тростью по сервировочному столику, сбрасывая на землю бутылки, тарелки, вилки и ножи. А потом опрокидывает столик, толкнув его ногой. Столик заваливается на бок, фарфор, стекло и угощение падают в траву.

Оглядев учиненный разгром, Август вновь поднимает глаза.