С малых высот - Николай Шмелев

- Внимание, внимание! Говорит Москва! Напрягая слух, авиаторы ловили каждое слово, доносившееся из родной столицы.

- Надо же! - возмущался Сувид. - Уже десять утра, в Москве сейчас начнется парад, а мы вот сидим в щелях!

Казалось, не нам, а самому себе он доказывал нелепость этой бомбежки. И не только Василий Семенович - все мы были удивлены и озадачены. Ведь каждый знал, что на нашем участке у фашистов не было и нет такого количества авиации. Целая армада!

Супонин, Орлов и я, выбравшись из щели, стали под деревом. До аэродрома было около двух километров. Мы видели, как "рамы" одна за другой продолжали пикировать, штурмуя стоянки наших самолетов.

- Смотри, "ястребки" взлетели! - обрадованно толкнул меня в бок Дмитрий Супонин.

В воздух действительно взмыло дежурное звено наших соседей.

Убрав шасси, истребители разогнали у земли максимальную скорость и свечой полезли вверх. Они с ходу вступили в бой. Первой же атакой каждая пара сбила по неприятельскому самолету.

На помощь отважной четверке подоспела еще одна пара, а вскоре взлетел весь полк. На фюзеляже одного самолета мы заметили много звездочек и сразу догадались: его ведет Александр Колдунов.

- Ну, этот даст прикурить, - удовлетворенно заметил Орлов.

Воздушный бой разгорался все сильнее. Неизвестные самолеты, сбросив бомбы, сначала пытались защищаться, но, не выдержав натиска наших истребителей, построились в "змейку", чтобы лучше прикрывать друг друга огнем передних пулеметов, и стали уходить в сторону города. Один из "яков" стремительно спикировал с высоты на двухкилевой самолет и открыл огонь Тридцатисемимиллиметровый снаряд его пушки разорвался в центроплане "рамы", и она, вспыхнув как факел, свалилась на землю. "Як" проскочил вперед, но тут же попал под огонь другого бомбардировщика. Пулеметная очередь угодила в кабину истребителя. "Клюнув" носом, он резко пошел вниз и разбился. Погиб кто-то из наших боевых друзей. Прощай, дорогой товарищ! Не довелось тебе дожить до светлого дня победы. В горле у меня запершило, на глаза навернулись слезы.

"Рамы" быстро приближались к нам.

- Так это же не немцы, а американцы! Союзники! - закричали наши летчики, когда на двухкилевых самолетах стали отчетливо видны опознавательные знаки военно-воздушных сил США. Да, это действительно были американские "лайтнинги".

- Решительно ничего не понимаю! - еще больше возмутился Сувид.

- Я тоже не пойму, в чем дело, - сказал Шевригин. - Союзники - и вдруг штурмуют наш аэродром.

- По-моему, не аэродром, а колонну наших войск, которая проходит сейчас возле города Ниш, - заметил начальник штаба.

- Да, да, - подтвердил Шевригин, - вчера генерал Степанов говорил, что их стрелковый корпус будет сегодня утром проходить через Ниш.

Бой в воздухе продолжался. Пара наших истребителей стремительно пошла на сближение с американцами. Рискуя быть сбитым, Колдунов вплотную подошел к ведущему "лайтнингу" и стал жестами показывать, что мы свои, союзники. Степанов бдительно охранял своего командира.

Американец, очевидно, понял жесты и с набором высоты пошел на юг. За ним последовали остальные "лайтнинги". Проводив их до вершины горы, наши истребители покачали крыльями и повернули назад.

Гроза, как говорится, отгремела. Полк снова построился на плацу. Все горячо обсуждали случившееся. Трудно было поверить, что это ошибка.

- Опять "рамы"! Еще группа "лайтнингов"! - послышались возгласы.

Но теперь уже никто не побежал к щелям. Неужели и на этот раз союзники откроют по нас огонь?

Вторая группа "лайтнингов", насчитывающая тоже около сорока самолетов, перевалила через горный хребет. И опять повторилась дикая картина. Самолеты один за другим входили в пике и сбрасывали бомбы на колонну наших войск.

Находившиеся в воздухе "яки" ринулись им навстречу. Они стремительно проносились между "лайтнингами", показывая им свои опознавательные знаки. Однако не все американцы прекратили бомбежку и обстрел. Наиболее "непонятливых" пришлось убеждать огнем пулеметов и пушек.

Над празднично украшенным городом с ревом кружилась целая армада самолетов.

Александр Колдунов, как и в первый раз, пристроился со своим напарником Виктором Степановым к ведущему группы американских бомбардировщиков и стал указывать ему дорогу домой. В конце концов "лайтнинги" не столько по желанию, сколько по принуждению прекратили штурмовку шоссе и повернули назад.

Через летное поле, нарушая все правила движения, неслись санитарные и грузовые автомашины. Они везли в санчасть раненых пехотинцев.

- Ну и натворили дел союзнички! - с нескрываемой злобой сказал Александр Колдунов, только что возвратившийся из полета.

- Кто им теперь поверит, что они ошиблись?! - отозвался Степанов. И уже спокойнее продолжал: - Но за вас я здорово поволновался. Ведь любой американец мог послать вам очередь в спину. Правда, я все время был настороже. Если бы хоть один "лайтнинг" пошел в атаку, враз бы его сшиб!

Александр Колдунов снял шлем и сел под крылом самолета. Черные кудри его были мокрыми от пота. Степанов примостился рядом. Он тоже чувствовал себя усталым: хотелось лечь на землю и забыться.

Неожиданно подъехала санитарная машина. Из кабины выскочила раскрасневшаяся девушка-военфельдшер и скороговоркой выпалила:

- Товарищ лейтенант, вас просит к себе генерал.

- Какой генерал? - встрепенулся летчик. В голове шевельнулось недоброе предчувствие.

- Ваш отец! - ответила девушка - Садитесь быстрей, поехали!

Виктор залез в кабину, и машина помчалась по аэродрому. Через несколько минут она, скрипнув тормозами, остановилась возле госпиталя. Лейтенант вбежал в палату.

У открытого окна на высокой койке лежал раненый с забинтованной головой. Лицо у него было белое, как простыня, губы запеклись. Летчик с трудом узнал в нем отца.

- Папа? Что с тобой? - сдавленным голосом спросил Виктор, склоняясь над постелью. - Неужели это они?

- Да, они, - тихо ответил за генерала стоявший рядом врач.

- Раны опасны?

- Тяжелое положение... Один осколок пробил навылет грудь, второй попал в живот, третий - в голову. Кроме того, у него большая потеря крови.

Генерал глубоко вздохнул и едва слышно прохрипел:

- Витя... сынок...

- Здесь я, папочка, - отозвался Виктор. Две крупные слезы скатились по его лицу и упали на щеку отца. Генерал медленно открыл глаза:

- Сынок... Я кажется свое сделал... Но империалисты...

Глаза его снова закрылись. Он глубоко вздохнул, захрипел и внезапно утих. Врач взял руку генерала, чтобы прощупать пульс, но вскоре опустил ее и тихо промолвил:

- Скончался...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});