Темные воды - Лариса Васильева

61

На уроках Сашка теперь сидела вдвоем с Санькой. Без Стаса стало скучно. И Саня изменился, он без памяти влюбился в Майку. Сашка забавлялась, слушая его излияния. А Майка сидеть на лекциях рядом с ним отказалась категорически: «Не хочу афишировать наши отношения, да и как Сашка будет без тебя?» — сказала она ему. Вечерами он все так же приходил к ним в комнату, но, смущенно поглядывая на Сашку, цветы приносил только Майке. Коварная подружка издевалась над ним: то договаривалась о встрече и специально отсиживалась в комнате у девчонок на другом этаже, а Санька в это время изнывал от ревности; то однажды подложила ему в рюкзак свою старую кроссовку и набросала женских прокладок. Санька потом жаловался Сашке, как он в своей комнате кому-то разрешил взять конспект у себя в сумке, и какое изумленное лицо было у парня, когда он обнаружил там женские принадлежности. Ну ладно, рваная Майкина кроссовка — сувенир от любимой, но прокладки?!

— Интересно, ты же меня критиковала за плохое отношение к Саньке, к Антону, а сама? — возмущалась потом Сашка.

— Это совершенно другое дело: ты так поступала от равнодушия, а я от любви, хочу чтобы он сильнее влюбился, — убежденно отвечала Майка.

— Куда еще сильнее? И вообще, какой-то странный у тебя способ вызвать любовь: подложить кроссовку в сумку… Не понимаю.

Но Майка знала что делает, ее непредсказуемость, эксцентричность просто изумляли и покоряли Саньку с каждым днем все сильнее.

Приехала бабушка Рено, наконец она решилась проделать длинный путь. Внук с гордостью показывал ей свою квартиру, комнату, которую приготовил для нее.

— Тебе здесь будет удобно? Или хочешь другую?

— Зачем другую, мне нравится эта.

В воскресенье Рено привез Сашу.

— Смотри, бабо, узнаешь эту девушку?

— Как ты изменилась! — Она только глянула на Сашу и продолжила: — Посиди немного, сейчас пойдем чай пить. Иди, Рено, ставь чайник.

И вышла вслед за ним на кухню.

— Скажи мне, девочка беременна?

— Да.

Старая Софико так смотрела на него, что Рено вынужден был продолжить:

— Это ребенок Антона.

— Сколько лет девочке?

— Я так и знал, что ты это спросишь, ей исполнилось восемнадцать… только что… недавно…

— Как же так вышло, что они не женаты?

— Саша не захотела, она его не любит.

— Я не пойму, как Антон мог так поступить? Ему уже двадцать шесть лет, а ей-то было всего семнадцать Как он мог позволить?!

— Ну что ты меня спрашиваешь?! Ты не видела Антона, он был одержим этой девочкой! Только о ней и говорил! Как с ума сошел! Что я мог ему сказать? И я не знал, что у них такие отношения…

— Значит, один мой внук совратил ребенка, а другой продолжает…

— Ты что, бабушка, это не так!

— Если она не любит Антона, то почему беременна?

— Не знаю, она его жалела, он так сильно ее любил, столько сделал для нее: привез сюда, помог поступить…

— Вот это и плохо! Получается, она должна была расплатиться… Как Антон мог так поступить? А теперь, значит, разлюбил? А сейчас она зачем здесь?

— Я хочу жениться на ней. Антон снова встречается с Ирой.

— Ты хочешь на ней жениться? Чтобы исправить ошибку Антона? Ей можно будет и так помогать.

— Нет, я ее люблю.

— Когда же ты успел?

— Как только увидел ее в Москве…

— Только обещай мне не торопиться.

Позвали Сашу пить чай. Софико понаблюдала за ними и поняла: Сашка без памяти любит ее внука — как она смотрит на ее любимого мальчика! Для Рено тоже никто в этот миг больше не существовал. Вот и ее муж когда-то так смотрел на нее: брал у нее из рук полотенце и забывал, что хочет вытереться, его лицо само высыхало. Но почему же так вышло с Антоном? Ведь он такой славный мальчик, как он мог так поступить? Надо еще немного подумать…

А у Сашки во рту пересыхало, когда Рено только случайно касался ее руки. Ей все время хотелось погладить его колючую щеку, а на губы вообще избегала смотреть, поскольку непроизвольно тянулась к нему своими… Теперь она понимала, что такое любовь: это совсем не похоже на отношения с Антоном, это совершенно другое дело…

Саша видела, как рад Рено приезду бабушки. Софико постарела, плохо выглядела, нога продолжала ее беспокоить, она не могла много ходить и до сих пор опиралась на костыль. Сашка решила помочь ей, она вспомнила о хранимой с лета баночке мази, приготовленной еще Сальмихой, и попросила Рено свозить ее в общежитие за этим лекарством. Потом уговорила бабушку позволить ей натереть ногу. Софико, хотя и не верила в такую мазь, порывалась сама втереть ее, раз уж Саша так этого хочет, но девушка настояла на своем. Мазь не даст того эффекта, если она не приложит свою энергетику, основное лечение должно идти на другом уровне.

Сашка попросила бабушку лечь на кровать, сама села на край, к ней спиной. Она уже почувствовала, что перелом окончательно не сросся, гипс сняли рано, и осторожными, легкими касаниями начала втирать мазь в место перелома. При прямом контакте с кожей пациентки возникали совершенно иные ощущения, чем при лечении на расстоянии. Тогда она своим сознанием словно погружалась в больного, а сейчас ее рука стала проводником, и через нее энергия сильным потоком, пульсирующим в такт биению сердца, потекла к бабо Софико. Ее рука словно прикипела к телу больной, сейчас Сашка не смогла бы отнять ее, и она краем сознания обеспокоилась, сможет ли сама встать после лечения, останутся ли у нее силы. Она чувствовала, как место перелома словно вздувается, сросшаяся кость усиливается небольшим выпуклым рубцом — так при сварке водопроводных труб под электродом сварщика появляется шов на месте стыка. Через некоторое время пустующая энергетическая ниша Софико заполнилась, их связь прекратилась, и Сашка услышала, как старушка что-то говорит:

— … нога, от этой мази тепло по всему телу пошло… У тебя, Сашенька, талант, наверное, такой.

Сашка вздохнула, посидела еще несколько минут, приходя в себя после сеанса, ничего, энергия у нее осталась, а ей казалось, что Софико все из нее вытянула.

— Сейчас еще травы смешаю, будете пить отвар.

— Да, дорогая, — послушно ответила Софико, она решила полностью довериться Сашке.

— Вы поспите сейчас. Я приеду завтра, еще раз натру.

Рено с обожанием смотрел на свою избранницу. Пока Софико была в Москве, Рено каждый вечер привозил Сашку лечить ее. Нога быстро восстанавливалась, к концу недели старая женщина стала ходить без костыля, и общее самочувствие заметно улучшилось.

— Саша, ты еще не врач, а как хорошо у тебя получается! Сколько я покупала лекарств, они так не действуют, как твоя мазь. Я думала, мне уже ничто не поможет. Молодцы ваши профессора, хорошо вас учат. Почему такую хорошую мазь не продают в аптеках?

— Она не всем помогает, это нам с вами повезло.

Про себя Сашка отметила, что, оказывается, она прекрасно сращивает переломы, не надо ни гипса, ни металлических конструкций Илизарова… Интересно, а что еще она может?

Клавдия Сергеевна обрадовалась приезду бабо Софико, с ней она любила обсуждать все вопросы связанные с детьми. Лучших собеседников, искренне любящих Антона и Рено, трудно было бы найти. Они с бабо Софико и сейчас обо всем говорили, и о Сашке тоже, но словно о двух разных девушках, и обе решили, что это любовь так меняет людей. Клавдии Сергеевне было немного неприятно: ведь ее Антошка тоже любил эту девочку, но она так к нему не относилась, не ждала его так, как Софико рассказывает. Вот вчера: Рено побежал за хлебом, а Сашка, пока он не вернулся, стояла у окна… Все подробности своего визита к Рено и о том, как изменилась Саша, Клавдия Сергеевна не стала рассказывать Антону: пусть с Ирой будет счастлив, зачем еще раз травмировать его. А Софико ничего не сказала ей о Сашкиной беременности, язык у нее не повернулся, не сдержалась бы тогда, все бы высказала, что думает об Антоне — как он мог так поступить?!

Перед отъездом Софико категорично изрекла:

— Рено, не тяни. Она хорошая девушка, не знаю, почему Клава так не хотела ее. Видела, наверно, что Саша не любит Антона. А вы хорошая пара. Сильнее люди не любят друг друга. Женитесь, а то жизнь такая коварная, какая-нибудь случайность может разлучить вас, потом будете жалеть, но будет поздно. Ничего, что ребенок от Антона. Женитесь! Главное, вы любите друг друга.

Софико вскоре уехала. Она так любила своего внука, думала, без него не сможет жить. Но смогла, уже вон сколько времени с тех пор, как Рено поселился в Москве. Сначала она так скучала по нему, а сейчас рвалась домой. Оказалось, ей дороже родной город, это без него она не могла жить. Без своей квартиры, в которой прожила с мужем длинную жизнь, без привычного вида из окна и соседок у подъезда, таких же старых, как она, без длинных телефонных разговоров с парализованной подругой. А у Рено тут была своя жизнь, он мог целыми днями смотреть на Сашу, она ему заменила весь мир.