Сластена - Иэн Макьюэн

Простая истина, для меня самоочевидная, а им так и не усвоенная, заключалась в том, что появление индийской четы из номера 403-го ничего не говорит в пользу номера 402-го. Они не выполняют той же роли, что Монти Холл в телевизионной игре. Их появление — событие случайное, тогда как действия Монти определяются тем, что он осведомлен о выборе игрока. Монти Холла нельзя заменить случайным механизмом. Если бы Терри выбрал 403-й номер, то чета с младенцем не могла бы волшебным образом перенестись в другой номер и выйти оттуда. А так после их появления шансы найти жену Терри в номере 402-м или номере 401-м одинаковы. С таким же успехом он мог бы вышибить дверь, облюбованную вначале.

Потом, когда я шла по коридору, чтобы взять утренний чай с тележки, я вдруг осознала, что́ было причиной ошибки Тома. Я! Я замерла на месте и схватилась бы за голову, но навстречу мне шел мужчина с чашкой на блюдце. Я видела его отчетливо, но слишком была занята, слишком потрясена своим внезапным прозрением и не узнала его. Интересный мужчина с торчащими ушами замедлил шаги и загородил мне дорогу. Ну конечно, Макс, мой начальник и в прошлом наперсник. А, надо опять к нему с рапортом?

— Сирина, что с тобой?

— Да, извини. Витаю в облаках…

Он смотрел на меня напряженно, как будто сгорбив костлявые плечи в чересчур свободном твиде. Его чашка позвякивала на блюдце, пока он не придержал ее другой рукой. Он сказал:

— Думаю, нам очень надо поговорить.

— Скажи, когда, — я приду к тебе в кабинет.

— Нет, не здесь. После работы, выпьем или поужинаем где-нибудь.

Я хотела пройти дальше.

— С удовольствием.

— В пятницу?

— В пятницу не могу.

— Тогда в понедельник.

— Хорошо.

Отойдя от него, я полуобернулась, помахала ему пальцами, пошла дальше и мгновенно о нем забыла. Потому что в точности вспомнила свои слова, сказанные в прошлую субботу в ресторане. Я сказала Тому, что Монти открывает пустую коробку произвольным образом. Но, конечно, в двух случаях из трех это не так. В игре Монти открывает не любую пустую коробку, а такую пустую, которую не выбрал игрок. В двух случаях из трех игрок выберет как раз пустую. Тогда Монти может открыть лишь одну. Только когда игрок угадал правильно и указал на коробку с пенсией, Монти может произвольно открыть любую из двух остальных. Сама я это, конечно, понимала, но не объяснила толком. И это было крушением рассказа. Именно я внушила Тому идею, что случай может исполнить роль ведущего в телеигре.

Сознавая себя вдвойне виноватой, я не могла просто сказать Тому, что рассказ не годится. На мне лежала обязанность найти решение. Я не вышла на улицу, как обычно в обеденный перерыв, а осталась сидеть за пишущей машинкой и достала из сумки рукопись Тома. С приятным чувством я вставила чистый лист бумаги, а когда начала печатать, даже ощутила душевный подъем. У меня родилась идея. Я сообразила, как Тому переписать финал, чтобы Терри вышиб ту дверь, за которой вдвое больше шансов увидеть жену с любовником. Первым делом я избавилась от индийской четы и их младенца с заячьей губой. Пусть и очаровательные, они не могли быть участниками этой драмы. Затем, когда Терри разбегается, чтобы выбить дверь номера 401-го, до него доносятся голоса двух горничных на площадке этажом ниже. Он явственно слышит их разговор. Одна говорит: «Я заскочу наверх, уберусь в одном из двух свободных номеров». Другая отвечает: «Не ошибись, эта парочка в своем всегдашнем». Они понимающе смеются.

Терри слышит, как горничная поднимается по лестнице. Он неплохой математик-любитель и смекает, что ему фантастически повезло. Решать надо быстро. Если он встанет перед какой-нибудь дверью, хотя бы 401-й, то тем самым вынудит горничную зайти в один из двух других номеров. Она знает, где парочка. Она решит, что это либо новый постоялец стоит перед своим номером, либо друг парочки поджидает ее у двери. В какой бы номер горничная ни вошла, Терри переключится на другой и удвоит свои шансы. Горничная, унаследовавшая заячью губу, смотрит на Терри, кивает ему и входит в номер 403-й. Терри отходит от первой двери, разбегается, вышибает 402-ю — и вот они, Салли и мужчина, in flagrante [31]. Войдя в азарт, я подумала, что посоветую Тому убрать кое-какие хвосты. Почему Терри не взломал все три двери, тем более когда услышал, что два номера свободны? Потому что любовники услышат его, а он хочет застать их врасплох. Почему не подождал, когда горничная займется уборкой второго номера и станет ясно, где его жена. Потому что раньше было сказано, что у него в конце дня важное совещание на стройплощадке и ему надо поскорее вернуться в Лондон.

За сорок минут я напечатала три страницы заметок, чтобы отправить их по почте. Я присовокупила к ним письмо с объяснением, почему индийская чета не годится, нашла чистый конверт без официальной шапки, отыскала марку на дне сумки и еще успела сбегать к почтовому ящику на Парк-лейн и вернуться до конца перерыва. И до чего же скучно было после рассказа Тома читать перечень незаконно транспортируемого груза на «Клодии»: пять тонн взрывчатых веществ, оружия и боеприпасов — сравнительно мелкий улов. В одной служебной записке говорилось, что Каддафи не доверяет Временной ИРА, в другой подчеркивалось, что МИ-6 «вышла за границы своей компетенции». Мне это было глубоко безразлично.

В тот вечер в Камдене я ложилась спать в хорошем настроении, впервые за неделю. На полу стоял мой чемоданчик — завтра вечером его предстояло собрать и в пятницу вечером ехать в Брайтон. Осталось потерпеть два рабочих дня. К тому времени, когда увижу Тома, он уже прочтет мое письмо. Я опять скажу ему, какой хороший получился у него рассказ. Еще раз объясню вероятности — на этот раз понятнее. А потом — наш обычный распорядок и ритуалы.

В конце концов, подсчет вероятностей — это всего лишь техническая деталь. Сила рассказа заключалась в другом. Засыпая в темноте, я подумала, что начинаю понимать, из чего рождается вымысел. Как читательница, притом привыкшая к быстрому чтению, я не вникала в этот процесс. Берешь с полки книгу, и там все уже придумано, населенный мир, не менее очевидный, чем тот, в котором ты живешь. Но теперь, как Том, сражавшийся в ресторане с Монти Холлом, я подумала, что поняла механику сочинения или почти поняла. Это почти как в кулинарии, сонно думала я. Только здесь не жар преобразует ингредиенты, а чистый вымысел, искра, скрытый элемент. Результат будет больше суммы частей. Я попробовала их подсчитать: Том подарил герою мое знание вероятностей, а также поселил в нем тайное возбуждение от мысли о том, что он рогоносец. Правда, преобразовав его в нечто более приемлемое — гнев ревнивца. Индийской чете и младенцу с заячьей губой была поручена роль в номере 403-м. Их милая застенчивость оттеняла похотливую разнузданность парочки в соседнем номере. Том взялся распорядиться предметом («только дурак будет держаться первоначального выбора!»), которого не понимал, и захотел сделать его своим. И сделает своим, если использует мои предложения. Ловкость рук позволила ему представить Терри несравненно лучшим математиком, чем его создатель. С одной стороны, было понятно, как эти части сложены и распределены. Загадка заключалась в том, как они соединились в нечто связное и правдоподобное. Мысли разбегались, и, уплывая к границе забытья, я подумала, что почти понимаю, как это сделано.

Через некоторое время, когда раздался звонок в дверь, он обозначился во сне как кульминация замысловатой цепи совпадений. Пока сон улетучивался, позвонили еще раз. Я не встала, надеясь, что спустится кто-нибудь из соседок. Все-таки они ближе к входной двери. После третьего звонка я включила свет и посмотрела на будильник. Без десяти двенадцать. Я спала час. Опять зазвенел звонок, настойчивее. Я надела халат, вставила ноги в домашние туфли и пошла вниз, не понимая спросонок, почему я должна спешить. Наверное, одна из девушек забыла ключ. Так уже бывало. Внизу линолеум холодил ноги сквозь подошвы шлепанцев. Я накинула цепочку и приоткрыла дверь. Через десятисантиметровую щель я увидела фигуру мужчины на приступке, но лица его не разглядела. На нем была гангстерского вида шляпа и плащ с поясом; в свете уличного фонаря блестели дождевые капли на плечах. Я испугалась и захлопнула дверь. Знакомый голос тихо произнес:

— Извините, что обеспокоил. Мне надо поговорить с Сириной Фрум.

Я сняла цепочку и открыла дверь.

— Макс, что ты тут делаешь?

Он был пьян, слегка покачивался. Обычно он хорошо владел лицом, но сейчас его черты как будто расплылись. Когда он заговорил, от него пахнуло спиртным. Он сказал:

— Ты знаешь, зачем я здесь.

— Нет, не знаю.

— Я должен с тобой поговорить.

— Завтра, Макс. Пожалуйста.

— Нет, срочно.

Я уже совсем проснулась и понимала, что, если и отошлю его, все равно не засну, поэтому впустила его и привела на кухню. Зажгла две конфорки на газовой плите. Это был единственный источник тепла. Макс сел за стол и снял шляпу. Ниже колен брюки у него были испачканы. Наверное, он шел по городу пешком. Вид у него был немножко безумный, губы отвисли, под глазами — иссиня-черные круги. Я хотела налить ему горячего чаю, но раздумала. Меня задело, что он обращается со мной как начальник и считает себя вправе будить меня, раз я подчиненная. Я села напротив и наблюдала, как он педантично стряхивает тыльной стороной ладони воду со шляпы. Он старался не выглядеть пьяным. Меня познабливало, но не только от холода. Я подозревала, что Макс пришел сообщить еще какие-то плохие новости о Тони. Но что еще можно сказать худого о мертвом предателе?