Мой демон живет по соседству - Лафейсон Кира

– Ей нужна помощь профессионала и поддержка.

– Этим мы и занимаемся, – как можно мягче ответил врач. – Если это все, что вы хотели узнать, то мне уже пора.

Лили кивнула и глубоко вздохнув еще раз обернулась на длинный, пустой коридор. Ей было не по себе от услышанного, да и она не понимала, что происходит с подругой. С одной стороны, поведение и состояние Элис было не наигранным. Казалось, что подруга реально была в отчаяние, но и тот факт, что весь ее рассказ был абсурдом, имел место быть.

ГЛАВА 21

Элис пыталась открыть глаза, тяжелые веки с трудом поддавались. В голове мелькали отрывки воспоминаний. В холодной палате царила тишина. Одинокий свет фонаря мельком освещал не большую часть стены. Сквозь окно с решеткой был виден маленький кусочек холодной, одинокой луны. Элис медленно поднялась с кровати и опустив ноги на холодный пол, обняла себя руками. Время потеряло для нее ход, она не понимала, где сон, а где реальность. Худший сон – это когда человек засыпает после потери того, кого любил. Когда после долгих слез он закрывает глаза, а затем просыпается, не понимая, как у него получилось заснуть. Он думает, что ему приснился кошмар, а потом обнаруживает, что сон на самом деле является горькой правдой.

– Господи, неужели это происходит со мной? – охрипшим голосом прошептала она, продолжая судорожно обнимать себя ледяными руками.

Транквилизаторы делали свое дело – ощущение легкой эйфории начинало накрывать с головой. Воспоминания о прошедшем дне всплыли в сознании, и ледяной стрелой вонзились в самое сердце. По телу побежал озноб, дыхание участилось, ладони начинали потеть, а желудок сводило дикими спазмами. Элис кинула короткий взгляд на массивную, железную дверь, с небольшой надеждой на то, что это все иллюзия, что вот-вот появится Виктор с победной ухмылкой, а Люциус… Он… Жив…

– Сначала я думала, что ты и я не совместимы, – прошептала Элис охрипшим голосом. –Что мы оба не можем ужиться в одном разуме, но теперь я понимаю, что теней без света увы не бывает. Ты без меня ничто, как и я без тебя, поэтому умоляю, вернись, мы друг-другу нужны. Я никогда не чувствовала себя такой слабой, прошу скажи, что ты меня слышишь!

Сложив замершие кисти в замок, Элис безнадежно упала на колени, ощутив такой же холодный пол. Крапинки холодного пота выступили на лбу, воздух становился тяжелым с каждым прерывистым вдохом. К горлу подступила тошнота, головная боль разрывала виски на части. Элис не понимала, почему внутри было это кровоточащее чувство – душу разрывало от бушующей истерики. Душа – ее внутренний мир был разорван в клочья. Разбит. Уничтожен. Элис тонула, захлебываясь собственным страхом, гневом и горем. Хотелось кричать – ровно до тех пор, пока вся боль не уйдет, а земля под ногами не превратиться в бездонную яму.

– Ты права, я без тебя ничто, как и ты без меня, – раздался голос Люциуса так, словно пронесся легкий шепот ветра.

Элис вздрогнула и резко обернулась.

– Люциус? – прошептала она, как можно быстрее поднимаясь с пола. – Прошу, скажи, что ты здесь со мной, скажи, что ты настоящий…

Тишина давила, красные от слез глаза бегали по комнате, в надежде увидеть родное лицо.

– Я не вижу тебя, – судорожно вздохнула Элис. – Пожалуйста, Люциус… Мне правда очень-очень страшно. Я не хочу остаться одна!

Он тихо засмеялся. Бархатный смех был повсюду.

– Почему тебе смешно? – голос Элис заметно дрожал и срывался.

– Тебе не нужно видеть меня, чтобы слышать и говорить со мной, – ответил он мягко. – Я всегда рядом с тобой, тут, в твоей голове.

Элис бегло осмотрелась.

– Я не понимаю, что случилось… Какой из этих миров реален?! Что со мной произошло?! Где ты, черт возьми?! – слезы хлынули из глаз, пульсация в висках начала нарастать.

– Теперь ты свободна, – прошептал Люциус.

– Что? От чего я свободна?

– Пришло время показать тебе, – снова прошептал бархатный тихий голос.

– Показать что?!

Не успела она опомниться, как вдруг оказалась на улице холодным, осенним днем. Яркий свет ослеплял, но чем больше она присматривалась, тем отчетливее понимала, что находится на улице. Повсюду голые деревья и куча листвы под ногами, в нос ударил запах дождя и сырой земли. Элис обернулась, увидев позади себя двухэтажный, светлый дом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что за черт… – прошептала она, увидев себя выходящую из этого дома с большой, серой канистрой.

– Эй! – позвала она, сделав шаг вперед.

– Она не слышит тебя и не видит, – сказал Люциус, появившись из неоткуда.

Элис вздрогнула и обернулась. Люциус стоял позади и смотрел сверху в низ. Без лишних вопросов и слов, она бросилась ему на шею, крепко сжимая в своих объятиях. Он же, нежно обнял ее в ответ и кратко улыбнулся.

– Ты и правда так скучала? – шепотом спросил он, отстраняясь от нее.

– Я чуть с ума не сошла, в прямом смысле этого значения, – выдохнула Элис, подняв на него растерянный взгляд. – Я не понимаю… Где мы? Я снова словила приход?

– Пришло время тебе вспомнить, – сказал Люциус и мельком кивнул куда-то позади нее.

Не успела Элис обернуться, как вдруг увидела вспыхнувший огонь. Небольшой сарай, находящийся на заднем дворе, в нескольких метрах от них, вспыхнул как спичка. Девушка стояла около него с пустой канистрой в руках и тлеющей сигаретой. На первый взгляд, на ее лице не было никаких эмоций, кроме застывшей ухмылки, как у сломанной, потрепанной куклы. Ее копна рыжих волос была запутана, создавалось впечатление, что она давненько не брала в руки расческу.

– Что происходит? – спросила Элис.

– Просто смотри, – ответил Люциус, стоя позади нее.

– Эллисон! – раздался мужской крик из сарая. – Эллисон, прошу, открой дверь!!!

– Там что… Мой отец? – нахмурив брови спросила она, сама не понимая, как узнала его голос.

Девушка стояла и смотрела, как полыхал огонь, языки пламени отражались в ее пустых глазах. Она улыбалась. Казалось, что еще чуть-чуть, и мужчина, запертый в сарае, снесет дверь. Вопли о помощи становились громче. Гортанные крики и стоны порождали внутри страх – он наполнял сознание Элис. Сделав шаг назад, она закрыла уши. Режущий удар ремня врезался в сознание плетью. Полупустая комната стояла в полумраке, несколько икон висели на стенах и небрежно прибитых полках. Высокий мужчина тенью вошел в комнату и отбросив пустую бутылку из-под виски в сторону, сжал в руке большой, кожаный ремень с железной бляшкой у основания.

– Не надо, – прошептала девочка, забившись в угол комнаты, прижимая к себе серого, плющевого зайца с оторванным ухом.

Мужчина, нахмурив брови, сжал в руке ремень еще крепче и сделал пару больших шагов к ребенку. Его грязная майка была местами порвана, запах спиртного от него чувствовался за несколько метров.

– Молись, дитя! Проси прощения у господа! – рявкнул он, замахнувшись на нее ремнем.

– Я ничего не сделала, пап… – слезно пробормотала девочка, обняв себя руками и опуская голову к коленям.

– Я сказал, проси прощения! – снова рявкнул он, после чего последовал сильный удар.

Эллисон вздрогнула и открыв глаза, попятилась к стоящему позади Люциусу.

– Я не могла… – прошептала она.

Люциус положил руку ей на плечо и с сочувствием посмотрел на нее сверху вниз. Его взгляд был суровым, но понимающим и не осуждающим одновременно.

Крики продолжались еще несколько минут, после чего, попытки выломать дверь прекратились и стало очень тихо. Треск горящего дерева разбавлял тишину. Девушка отбросила канистру в сторону и докурив сигарету медленно пошла к дому.

– Где мы? Это очередная иллюзия? – испуганные глаза Элис забегали из стороны в сторону.

Люциус аккуратно приложил руку к ее солнечному сплетению. Приятное тепло волной прошло по телу.

– Мы здесь, по ту сторону твоей души.

– Что за…?

– Идем, – вздохнул Люциус.

– Я не хочу, – потрясенно прошептала Элис, пытаясь понять, что на самом деле реально, а что, плот ее воображения.