Легкие миры (сборник) - Татьяна Толстая

Через несколько дней духовидец сообщил вдове, что видел ее мужа и передал просьбу, на что муж ответил: «Я сам этим займусь». Еще через пару дней покойник явился к жене во сне и сообщил ей, по ее словам, следующее: «Дитя мое, я прослышал о твоих тревогах. Не волнуйся же, а пойди в спальню к комоду и выдвинь верхний ящик. Квитанция завалилась за заднюю стенку ящика». Вдова проснулась, помчалась к ящику, и о чудо – нашла квитанцию, а заодно и драгоценную шпильку, которую считала потерянной.

Третья история произошла с шведской королевой Ульрикой. В светской беседе она в шутку спросила Сведенборга, встречал ли он в загробном мире ее брата, прусского принца? Нет, не встречал. Ну, если встретите, передайте привет. Через неделю Сведенборг явился к королеве – она как раз играла в карты со статс-дамами – и попросил разговора наедине. «Да говорите при всех!» – сказала королева, но пророк настаивал, что сообщение очень личное. Вышли в соседнюю залу, некий граф Шверин был поставлен при дверях и наблюдал всю сцену. Точно неизвестно, что именно покойник передал Сведенборгу, а Сведенборг королеве, но та «побледнела и вскричала: только он мог это знать!» Тут Шверин-то все всем и рассказал. Эта история была не пустяковой и опять-таки вызвала большое волнение в обществе, так как королеве не доверяли и считали, что она принимает решения в пользу Пруссии; подозревали, что в переписке с братом (при его жизни) она строила какие-то планы по ущемлению шведского парламентаризма. Как бы то ни было, она напугалась, стало быть, ей было что скрывать.

Три эти случая хорошо задокументированы и подтверждены, но помимо них сообщают еще об огромном количестве других случаев ясновидения разной степени достоверности. Так, некто, обедавший со Сведенборгом, передает, что тот вдруг вздрогнул и произнес: «В этот момент в России в тюрьме задушили Петра III, запишите этот день и час, потом прочитаете об этом в газетах!» Тут непонятно, можно ли верить этому свидетелю, так как больше никто об этом не сообщает.

В другой раз Сведенборг, гуляя в парке, рассказал какому-то графу, что недавно почившая русская императрица Елизавета Петровна вышла замуж (на том свете) за дедушку этого графа, и они оба счастливы. А это как проверишь? Предсказывать он мог только про знатных особ, царей и королей и знаменитостей, а также своих знакомых; такая вот у него была особенность. Про кого попало не предсказывал.

В конце зимы 1772 года Джон Уэсли, основатель методизма, получил от Сведенборга письмо с приглашением навестить его. На небесах мне сказали, что вы очень хотите со мной познакомиться, писал ясновидец. Уэсли написал в ответ, что сейчас он занят, но вот через полгода он с удовольствием, на что Сведенборг отозвался: «Нет-нет, через полгода я уже умру. Я умру 29 марта».

И действительно, умер 29 марта, «с большой радостью», по словам домочадцев.

В сказках обычно человеку даруются три желания, и он по неразумию тратит их на чепуху. Так и профессору минералогии и анатомии, философии и химии, геологии и математики, пророку и духовидцу даровано было нечто великое и неслыханное, а он на что потратил свои чудесные силы? Помог вдове с квитанцией, послужил почтальоном для королевы, поволновался о пожаре – а что пожар, когда уже два года к тому моменту, как состоялся Страшный Суд, и у нас уже новая земля и небеса новые? Казалось бы, гори оно все огнем! Ан нет. Все прилично, вежливо, аккуратно, пресно. «Я получил письмо с извещением, что в течение двух месяцев было продано не более четырех экземпляров книги, и это было сообщено ангелам. Они удивились этому».

Как нетаинственно.

А что мы, собственно, хотим? Чтобы было что? Чтобы было как? Есть известный анекдот: «Почему если я говорю с Богом, то это молитва; а если Бог говорит со мной, то это шизофрения?» И в самом деле, а что если один из способов Бога или его посланников, ангелов говорить с нами – это шизофрения? Эпилептики перед припадком на мгновение понимают смысл всего, им открывается тайна бытия – да вот только припадок начисто смывает это приоткрывшееся знание, и остается эпилептику всего-то прикушенный язык да обмоченные брюки. Аутисты видят математические поля, где огромные числа и корни из чисел растут, как прекрасные цветы. Судороги височных долей вызывают видения небесных городов – волшебных четырехугольных крепостей, но ведь это не значит, что этих городов нет; они есть, но, чтобы их увидеть, нужно, чтобы случились судороги. Человеческое тело – это только одна сторона монеты, но не бывает монет с одной только стороной. На обороте – дух.

Может быть, Эмануилу Сведенборгу, хорошему, трудолюбивому человеку, и правда открылись потусторонние тайны; открылись по его силам, по его мере, по его разумению, по его запросам. Может быть, другому они откроются иначе; тревожному – как пламенеющие квадраты, невинному – как тихие воды, злобному – как рваные спирали. У Господа обителей много, он сам решает, сам раздает, сам целует.

Которое по счету доказательство бытия Божиего

Не устаю поражаться: вот сейчас, когда на улице жара и духота невыносимая и человеку необходимо для продолжения жизнедеятельности съесть ледяного свекольничку, – Господь, в неизреченной милости Своей, посылает нам свеклу молодую, нежненькую, алую и быстро варящуюся. Более того, Он создал тонкокожие луховицкие огурчики и свежую редиску в пучках, ибо все желания наши открыты Ему, и Он знает, что нужно класть в свекольничек.

Когда же придет зима и метель и у нас застучат от холода зубы и затопают замерзающие ноги – Господь уж знает и посылает свеклу старую, тяжелую, темно-красную, венозного цвета, для того чтобы борщ был огненным, аж задохнись. Господь придумал, что водка должна быть 40-градусной, и открыл это Дмитрию Иванычу Менделееву; Господь позаботился, чтобы были сало и чеснок, дабы веселились наши души и тела, Господь предусмотрел и крепко засоленный огурчик.

(Впрочем, Господу угодна и 50-градусная водка, но на летний период Господь все же советует обратиться к холодному белому вину.)

Слава Тебе, Царю Небесный! Забываем побла-годарить-то, а ведь Ты создал этот прекрасный мир для нас, легкомысленных дураков, и показываешь нам чудеса без перерыва. За все спасибо, но за свекольничек – трижды и особо.

Другие миры

У Борис Борисыча есть диск «Русско-абиссинский оркестр». Текст написан на неизвестном языке. То есть на языке, не известном самому ББГ. Я его специально спрашивала про это. Не знает. Рот открыл и спел.

Дело в том, что я слушала этот диск примерно 288 раз, невыразимо наслаждаясь, и где-то после 67-го раза начала понимать грамматику – где тут существительные, где глаголы. А после еще нескольких десятков повторов мне стали понятны не то чтобы значения отдельных слов, нет, – а как бы весь смысл стал проступать сразу.

Нечто подобное, но в иной сфере, произошло со мной в ресторане «В темноте». Кто не был – объясню. Вы приходите в этот ресторан, сдаете все предметы, могущие служить источником фотонов – зажигалку там, мобилу, – крепко хватаетесь за плечо официанта, и он отводит вас за черные занавеси по извилистому коридору. Темнота стопроцентная.

Вас сажают за столик; вы ощупываете его. Вы ощупываете столовые приборы, тарелку, хлебницу с хлебом. Скатерть, стул, на котором вы сидите. Бокал. Потом официант начинает приносить вам еду. (Все официанты – слепые, так что им все равно, есть свет или нет.) Чувства у вас – смешанные: немножко жутко, немножко смешно, жалко слепых официантов и неудобно им эту жалость показывать, но и не показывать тоже неудобно.

И вот вы должны есть неизвестно что, стараясь не попасть себе вилкой в глаз и по возможности ничего не пролив и не разбив. Мой спутник промучился, так и не получив никакого кайфа от этого эксперимента: он испытывал гнетущие ощущения и рад был, когда вернулся на свет божий.

А у меня произошла какая-то сенсорная компенсация. Минут через десять мне стало казаться, что я почти все вижу, но дымно. Вижу стол, тарелки, стенку, идущую вдоль стола (я ощупала ее: она была синего цвета. Якобы). Я знала, где стоит бокал, а где хлебная корзинка. Это были ложные ощущения: мрак был абсолютный. Но мне казалось, что я вижу почти все, только как будто через темный-темный фильтр.

Потом я с размаху схватила что-то, чего в реальности там не было, и нечто со стуком упало на пол. Я не знала что.

– Ножичек уронили, не страшно, сейчас заменим, – весело сказал из адовой ночи слепой официант. Он по звуку знал, что это ножичек, точно знал, и точно его поднял, и вручил мне новый. А я продолжала существовать в параллельном своем, иллюзорном, но вполне годном мире.

Так и «Русско-абиссинский оркестр». Там есть чудный язык, и чувство, и молитва, и обещание, и просветление, и благодарность, и кому какое дело, что таких слов на свете нет, и даже сам Борис Борисыч их не знает, потому что они рассыпались в пыль сразу после того, как он закончил петь для записи диска? Он их забыл и больше не воспроизведет. Они жили только в миг пения. Но ведь они были же.