Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

Раки находили укромные места среди руин. Дороги Мелеха усеивали ошмётки и останки осквернённых тварей, на камнях блестела слизь. Город полнился смрадом гниения существ, из-за Космической Тьмы обречённых на бесконечный распад. Откуда они пришли — оставалось загадкой, но их было превеликое множество.

Дер-Су не давал ракам, заинтересовавшимся свежей плотью, шанса. Ловко разрубал высунувшихся из убежищ тварей на части, а потом относил останки к внешней границе Мелеха. Всё больше и больше чудовищ выползало на свет в надежде полакомиться, что не смущало князя. Многие часы он повторял рутинные действия, пока раков не стало настолько много, что справиться с ними в одиночку не вышло бы. Они вылезли из всех щелей Мелеха, чтобы утолить свой многолетний голод, но, не найдя Дер-Су, решили отведать рубленного мяса своих собратьев. Вскоре все пешие проходы в город перекрыли гигантские раки. От мерзкого треска закладывало уши. Князь вернулся в башню и стал наблюдать за главной дорогой, не забывая оглядывать и другие пути в город. Возможно, план провалится, но Дер-Су не хотел думать о том, что лично придется обнажить меч.

Прошла ночь. Раки продолжали шебуршаться у границ города, уже поедая других участников пиршества. Князь спал урывками, оттого чувствовал себя разбитым, но находил в себе силы выполнять задуманное. Днём он аккуратно спускался, чтобы подкинуть злобным тварям корма. Если какой рак вздумал отойти и остаться в одиночестве, то немедля встречал свою смерть. Всё тело Дер-Су ныло от длинных пеших переходов и таскания тяжестей. Дорогие кожаные сапоги покрылись слизью, пылью и пеплом. Грязным стал зелёный шелковый плащ.

В душе князя жил потаенный страх, что все его действия бессмысленны. Почему он решил, что кто-то придёт в это гиблое место? Бросив на корм очередной труп, Дер-Су спешно отступил на высоты и огляделся. Как яичная скорлупа, город был раздавлен силой жестокого перводемона Сарпентьяра. Одна мысль о том, что подобная тварь до сих пор бродит в целости и может находиться в Мелехе, холодила всё существо князя. Дер-Су помнил тьму сетей Финниат, помнил яростные глаза пронесшегося мимо него Корсуна. Что угодно, только бы сгинули. Они — зло, они — смерть, они обратили в пепелище Мелех, облили кислым ядом Имерлих, стёрли с лица земли Западную Резиденцию драконов. Всё из-за опытов Адзуны. Каким бы резким и язвительным ни был Корсун, раньше его точно не называли злом, смертью, опустошителем…

«Я не виноват», — повторял про себя Дер-Су, а обожженные камни шептали голосом отца: «Виноват. Ты один пошёл на сделку с Адзуной, а других привели обманом». «Ты этого не знаешь… — пересиливал вой Скверны внутренний голос. — И меня тоже обманули. Знай я всю правду, то никогда бы не согласился. Я — дракон». «Ха, дракон… Ты им не был и не будешь», — злобно и горестно посмеялись камни, а затем умолкли. Князь выдохнул, сбросив бремя тяжелых воспоминаний. Значит, перводемон был близко. Дер-Су вернулся в башню, по пути обнаружив в пыли несколько огромных чёрных перьев.

Глава 21. Город Смерти (часть 2)

На следующий день показалась небольшая процессия, и сердце Дер-Су упало. Не желая верить глазам, он пристально всматривался вдаль и едва сдерживался, чтобы не склониться над краем башни и не раскрыть себя.

Она пришла не одна, а со своей пёстрой компанией. Привела друзей на смерть. Дер-Су отступил на несколько шагов, растерянно озираясь по сторонам. Шанс уцелеть у «долгожданных гостей» только один: отступить. Конечно, они повернут назад, кто станет рисковать жизнью в такой схватке? Или переждут пару дней… Если бы Руми пришла одна, то, думал Дер-Су, бросилась бы в бой без раздумий. Недаром он подарил ей отличный меч. Но друзья предложат ей другой выход. Князь очень хотел верить, что предложат…

Компания остановилась, приметив неожиданное препятствие. Тигры побежали в разные стороны, чтобы оглядеться. Руми и Ханум спорили, размахивая руками. Девушка не желала медлить, а трусоватый купец скорее был за то, чтобы обождать. Минуты текли медленно, будто часы. Мрак покрыл душу Дер-Су, решившегося на злое деяние. Он хорошо постарался, готовя ловушку, и уже не сомневался, что горе-друзья пойдут напролом. Вот вернулись Игнэ и Витэ и явно не обрадовали Руми. Иначе как через раков ни в город, ни к Гладкой горе не попасть. Руми сняла заколку, вручила купцу и решительно направилась вперед, навстречу гибели. Тигры помялись пару секунд, затем сбросили со спин скарб и двинулись следом, оставив Ханума караулить вещи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дер-Су вспомнил о своей панде. Милая Онцидия, которую он купил в питомнике через месяц после визита царевны Диларам на его остров. Цветочное имя хранило память о дарах любимой. Милая, глупая медведица, вина которой лишь в том, что она сказала фениксам о Руми. Скольким Дер-Су рисковал, чтобы уберечь дорогое сердцу создание от мстительности императора, и как тяжело теперь приходится расплачиваться… И теперь, чтобы быть с Диларам и жить с фениксами, равнодушными к его пороку, он идет на преступление перед законом и совестью.

Бой уже кипел, благо, гниющие раки невероятно медлительны, и пока никого не ранили. «Вот чего Руми заслужила», — думал князь, глядя, как она отрубает клешню осквернённому созданию. Это её плата за то, что посмела прийти на помощь императорскому кортежу… посмела вступиться за друга… защитить Мэйджину от тяготящего союза… плата её отцу за спасение от перводемона… за веру в невиновность Дер-Су…

Князь дрогнул, когда коснулся рукояти меча. «Просто дать ей умереть, просто дать умереть…» — повторял он про себя. Ведь мог поступить ещё проще — не следуя зову провидения, оставить Онцидию ожидать своей участи. Дер-Су оказался бы непричастен к мести императора. А теперь несколько душ взойдут к Сердцу Древа вместо одной… В этот миг князь решился и обнажил клинок. Он не сомневался, что совершает величайшую глупость, но не было силы, способной удержать его.

Раки лишались ног, клешней, хвостов, если им не повезло оказаться на пути Дер-Су. Стальным вихрем князь проносился через толпу тварей, пока взглядом не встретился с Руми. Секунды промедления едва не стоили ей части головы, которую попытался отхватить особо резвый рак. Сверкнул хромированный клинок — и тварь пала склизким грузом к ногам победительницы. Князь отметил, что справляется она весьма неплохо. Трупы возле неё лежали уже вторым слоем. Но любая рука устаёт колоть и рубить. Стирая пот со лба, Руми с трудом отбросила очередного врага в сторону. Её ноги подкосились, но Дер-Су помог ей устоять.

— За мной! — крикнул он, и в этот момент клешня сомкнулась на его запястье.

Жесткие наручи защитили князя от потери кисти. Руми отсекла клешню, которая продолжала болтаться на запястье Дер-Су. Морщась от боли, князь перехватил меч левой рукой и бросился вперёд, с удвоенной яростью расчищая путь. Руми и тигры кинулись следом.

Как-то раки разгадали их намерения и перегородили проход к башне. На миг Дер-Су отчаялся. Врагов было ещё много, а сил бороться с ними — мало. Руми крепко сжала меч. В её глазах пылал огонь, и сдаваться она не собиралась. Ещё секунда — и несколько раков осталось без клешней. Одному мощнейшим ударом проломила голову навершием. Хлынула коричневая вонючая жижа. Не останавливаясь, Руми разила тварей, а тигры не давали врагам к ней подступиться, отрывая им конечности и молотя тяжелыми лапами. Раки начали пятиться. Даже они устрашились отчаянной уничтожающей ненависти, с которой Руми их била. Одежда её изорвалась, покрылась слизью и кровью. Дер-Су сражался изо всех сил, стараясь не уступать спутнице.

Наконец, поредевшее рачье войско вернулось в оскверненную воду, чтобы восстановить силы, а компания осталась среди гор трупов.

Руми упала на колени, а затем навзничь прямо на изрубленных врагов. Игнэ подхватил её на спину и отнёс в башню, а Витэ, коротко взглянув на Дер-Су, отправилась за Ханумом. На некоторое время князь остался в одиночестве. В коричневой гнилой луже блестел фамильный меч. Дер-Су с трудом поднял его и внимательно осмотрел. Ни зазубрины на клинке. Оружейники-алхимики знали своё дело. Руки князя дрожали, боль поглощала рассудок, мешая думать. Под наручами запястье посинело, и вращать кистью было больно. Князь горько вздохнул: Руми оказалась более грозным соперником, чем он полагал. Теперь ему, привыкшему фехтовать правой рукой, в бою её не одолеть.