Массажист - Михаил Ахманов

Веки Тагарова сомкнулись. Видимо, он тоже не имел желания разглядывать бывшего ученика.

– Урока не будет. Не бойся, я пришел сюда не упрекать и не судить. Тем более, не убивать… – Старец смолк, открыл глаза и медленно, неторопливо осмотрел комнату, словно лишь сейчас заметив собранные в ней богатства. Взгляд его остановился на нефритовой вазе и на драконе в кольчужной чешуе, обвивавшем ее тугой многократной спиралью. Зеленоватый камень сиял под щедрым светом, и казалось, что ваза вырублена из древнего льда вместе с крохотным древним чудищем, окоченевшим когда-то в снегах Антарктицы.

Старец вытянул руку и произнес:

– Возьми ее, Игорь. Возьми, поставь перед собой и посмотри на дракона.

Баглай подчинился с облегченным вздохом. Кажется, его и в самом деле не собирались убивать.

– Дракон – символ перемены, – тихо пояснил Тагаров. – А перемена следует за выбором. Ты готов выбирать?

– Я уже выбрал. Вот это! – Он дернул головой, как бы обозначив все находившееся в комнате – мебель, картины, ковры и драгоценные безделушки. Все, что ему принадлежало, чем он завладел, и что рассчитывал сохранить.

– Неверный выбор, – произнес Тагаров. – Да и выбор ли? Мужчина выбирает женщину, женщина – мужчину… Юный отрок избирает путь, зрелый муж решает, как распорядиться жизнью, старец – как достойно умереть, воин – как избежать поражения… Вот выбор! А совершенное тобою – грех… – Он помолчал и в первый раз взглянул на Баглая – не осуждающе, не безразлично, а как бы с болью. Потом промолвил: – Я дам тебе не урок и не совет, а лишь возможность выбора. Дам еще один шанс. Тот, который наставник обязан дать самому нерадивому ученику.

– Мне ваши подачки не нужны. Я… – начал Баглай, но губы вдруг перестали ему повиноваться, тело расслабилось и оплыло в кресле, а шея, наоборот, окаменела, так что он не мог ни шевельнуть головой, ни отвести глаз от крошечных нефритовых зрачков дракона, похожих на зеленоватые ягоды. Они мерцали и переливались, сужались и меняли цвет, и Баглай внезапно понял, что они живые, и не зеленые, не круглые, а темные и узкие, словно глаза Тагарова. Возможно, так и было в реальности, но он не успел разобраться, что видит и на кого глядит – зрачки исчезли, растаяли вместе с драконом, оставив лишь ощущение взгляда.

Взгляд был сам по себе и наполнял пространство, как свет звезды – космическую пустоту. Ни лица, ни глаз, ни ресниц и бровей, один лишь только взгляд – неуловимый, но ощущаемый гораздо отчетливей, яснее, чем за неделю до этого дня, в то утро, когда Баглай стоял у пропасти на крыше. Э т о т взгляд тоже подталкивал в пропасть, но теперь он понимал, что пропасть кроется в нем самом – темная мрачная бездна, в которой кружились по вечным орбитам и звали его на разные голоса умершие – обманутые, преданные и ограбленные им. Они мелькали в бесконечном хороводе будто ожерелье лиц, соединенных невидимой нитью – Кикимора, злобно кривившая рот, Черешин с мертвой всепрощающей улыбкой, говорливая актриса Троепольская, кроткая Любшина, художник Надеждин – или, быть может, Захар Ильич, баглаев дед?.. Они грозили, упрекали и предупреждали… О чем?

О предстоящем выборе.

Он мог выбирать из двух возможностей, не допускавших возврата к прошлому. Прошлое было запретным – почему, он не знал, но чувствовал со всей определенностью, что это так. В прошлом осталась прежняя жизнь – детство, школа, Столешников переулок, часть ВДВ под Выборгом, служба в спортивной команде, больницы, поликлиники и остальные места, где довелось ему трудиться, но – главное! – в прошлом осталась Охота. А кроме того, пещера сокровищ и мастерство массажиста. Здесь, на краю бездны, мысль о сокровищах внушала ему ужас; он понимал, что больше не прикоснется к ним. Ни к ним, ни к человеческому телу.

Странно, но это знание не причиняло ему обиды или горечи – ведь у него имелся выбор, и это было вполне разумной компенсацией за предстоящие потери. Разумной, справедливой, даже щедрой… Он мог начать сначала, вернуться в мир покоя и беспамятства и возродиться вновь, и это было первым шагом искупления. Он мог его отсрочить, мог пройти свой путь до немощной бессильной старости, пройти до самого конца, но не один. Память будет его вечным спутником; память о содеянном, муки совести и страх перед грядущей расплатой. Ибо она неизбежна – не в этой жизни, так в другой.

Он взвесил эти две возможности, обдумал их и сделал выбор. Хор мертвых голосов приветствовал его; теперь они не упрекали, не грозили – звали. Он знал, что скоро присоединится к ним.

Бесконечное падение… долгий-долгий полет в прохладных сумрачных просторах… Разве он не мечтал от этом?..

* * *

Баглай очнулся.

Тагарова не было. Впрочем, он уже помнил о Тагарове. Двигаясь, будто в полусне, он вышел из комнаты, аккуратно прикрыл за собою дверь, но запирать не стал – картины и дорогая мебель, ковры, фарфор и серебро, черешинские самоцветы и даже ваза эпохи Мин больше его не занимали. Он привстал на носках, дотянулся до складной лесенки, дернул ее вниз; затем поднялся по алюминиевым ступенькам, откинул крышку люка, протиснулся в него и вылез на крышу.

Близилась полночь. Небо – ясное, с яркими звездами – было бездонным, будто изваянным из глыбы обсидиана; бледно-желтый месяц блестящей чешуйкой висел на востоке, над правым баглаевым плечом. Где-то там, в пустоте, сотканной из света и тьмы, среди туманных расплывчатых пятен галактик и звездных скоплений, рождались новые души, и в этот же мир забвения и временного небытия они возвращались, закончив земное странствие. Падали в пропасть, отягощенные памятью о грехах, заботами о близких, горечью разлуки, несправедливостью и злом, которое творили сами или сотворенным с их душами и телами; падали, и пропасть принимала всех и позволяла забыться в своей холодной спокойной пучине.

Забыться на год или на тысячу лет, ибо смерти не было; была только жизнь или ее ожидание.

Эта мысль заставила Баглая расправить плечи и вскинуть голову. Тонкий серебряный луч месяца, будто прощаясь, погладил его по щеке и подтолкнул – или напомнил, зачем он здесь и что должно свершиться через краткое мгновение. Залитая гудроном крыша простиралась перед ним, поблескивая в лунном свете; последнее препятствие, которое он должен миновать, чтоб обрести покой. Черная пустыня воспоминаний…

Твердым ровным шагом, не колеблясь ни секунды, Баглай преодолел ее и прыгнул вниз.

Его полет в бездну был сладок и нескончаем.

Санкт-Петербург, апрель-июнь 1999

Примечания

1

Свадхистана – одна из семи чакр; расположена в области лобка и отвечает за накопление сексуальной энергии.

2

Имеется ввиду автор «Семнадцати мгновений весны» (примечание автора).

3

«Прим» – условное наименование, своего рода псевдоним; в целях сохранения секретности истинное название не раскрывается, но такие подразделения действительно существуют в структуре Московского и Петербургского УГРО (примечание автора).

4

ВМШ – Высшая школа милиции (примечание автора).

5

ЧОП – частное охранное предприятие (примечание автора).

6

УБОП – Управление по борьбе с организованной преступностью (примечание автора).

7

«Олимпия» – пишущая электромеханическая машинка стационарного базирования. В настоящее время – музейный экспонат (примечание автора).

8

Речь идет о старом фильме «Свинарка и пастух», в котором повествуется о временах братства советских народов и о любви кавказского пастуха к русской девушке-свинарке. Впрочем, такие случаи бывают и сейчас; любви все нации покорны (примечание автора).

9

Даоинь – дословно – растягивание и сжимание тела; даосская система массажных приемов, а также дыхательных и гимнастических упражнений (примечание автора).

10

Способы индийского массажа с применением масел: абъянга – натирание всего тела целебными маслами, смешанными с экстрактами лекарственных трав; шародхара – растирание лба и висков конопляным маслом (примечание автора).

11

Автор предупреждает недоверчивых читателей, что такой коллекционер в самом деле существовал, причем в советские времена, но жил не в Ленинграде, а в Свердловске. Автор видел часть его поразительного собрания в местном музее и беседовал с очевидцем, который удостоился чести ознакомиться с наиболее дорогими экспонатами. Однако все детали биографии Черешина, разумеется, вымышлены (примечание автора).

12

Баурсаки – татарское блюдо, похожее на хворост – обжаренные в масле тонкие ломтики теста (примечание автора).

13

МТИ – Массачусетский Технологический Институт (примечание автора).