Реквием - Робин Янг

— Не говорите так, Илайя, — произнес Уилл подавленным голосом. — Я не… — Закончить фразу не получилось. Все оправдания бегства из Темпла и отказа от братства застряли у него в горле.

— Ты являлся командором Темпла, человеком чести. Эврар при мне всегда называл тебя достойным сыном своего отца. Тебя избрали главой братства, члены которого сумели подняться над предрассудками своего века. Они трудились на благо всех людей независимо от веры. Ты был таким, Уильям. И каким стал? Злым, ожесточенным. Наемником. Порученцем короля — тирана, вора и лгуна.

— Илайя, прошу вас…

— Филипп такой же злодей, как Эдуард.

Уилл, опустив голову, думал о цели, с какой прибыл в Париж с Уоллесом. С тех пор прошло несколько лет. Филипп продолжал кормить их обещаниями. Уилл думал о мизерных деньгах, которые король давал шотландцам, чтобы они отвлекали силы Эдуарда на севере. Он все это знал, но не позволял себе задумываться. Неспособный двинуться против течения, он старался держаться на воде, дрейфовать. Илайя наконец сдвинул его с мертвой точки.

— Я, — с усилием выдавил он, — не знаю, что делать. «Анима Темпли» возглавил Гуго де Пейро, союзник короля Англии. Тогда в Стирлинге меня должны были на следующее утро казнить, и Эдуард накануне пришел ко мне в камеру. Ему очень хотелось знать, почему я оказался в войске Уоллеса. Так он признался в своем глубоком презрении и к Темплу, и к братству, и к идиоту Гуго, которого цинично использовал, когда была нужда. Нет, Гуго никогда не позволит мне вернуться, я в этом уверен. Робер де Пари, мой единственный союзник в Темпле, и тот общается со мной неохотно. Вот что я наделал. — Уилл вгляделся в свои ладони, почти ожидая увидеть на них грязь. — Моя дочь давно от меня отвернулась. Война, в которой я проливал кровь, затянулась. Уоллес и его люди ушли в подполье. — Он покачал головой. — Понимаете, рабби, я заблудился.

— Надо искать выход. — Илайя нащупал руки Уилла и сжал. На сей раз очень слабо. — Поклянись, что ты будешь искать и найдешь. Поклянись памятью своих близких. Не позволь их надеждам умереть с тобой. Пусть наше дело останется жить в поколениях.

— Но как я смогу?.. — Почувствовав, что руки рабби выскользнули из его рук, Уилл схватил старика за плечи. — Илайя! Вы меня слышите? Я клянусь. Клянусь!

Но мертвый рабби молчал, глядя на него пустыми глазницами.

Темпл, Париж 28 августа 1302 года от Р.Х.

Пламя свечей колыхалось, и Мартину де Флойрану казалось, будто тени чуть покачиваются.

— Спустя сорок дней почерневший и опаленный свирепым солнцем Персиваль прибыл на эту землю и в отдалении увидел разрушенную башню. — Человек в сверкающем плаще, похожем на рыбью чешую, простер руку.

Мартин последовал за ней глазами, и ему показалось, что он видит эту темную башню за спинами выстроившихся вдоль стены братьев в масках. В душном помещении его знобило. Он с трудом подавил желание обхватить свою голую грудь руками. Стоя на коленях в одной лишь набедренной повязке, Мартин чувствовал себя голым под взглядами людей, надвинувших на глаза капюшоны. Его чуть подташнивало. Это началось еще во время ночного бдения, когда он стоял на коленях в темноте, объятый страхом и восторженным предчувствием. Мартин давно с нетерпением ждал этого момента, но когда он наступил, все было не так, как он ожидал. Дядя говорил, что этот замечательный день навсегда останется в его памяти. Но сейчас Мартин не чувствовал ничего, кроме противного страха.

— Персиваль вошел в башню и поднялся по винтовой лестнице в покои на самом верху. Они оказались пусты. На покосившемся помосте стоял сломанный трон. Окна покоев выходили на безмолвную, безжизненную пустыню. Пол вокруг помоста был усыпан человеческими костями.

Человек в плаще отступил в сторону, и Мартин вздрогнул, увидев действительно усыпанный костями пол. Свечи отбрасывали на них красноватое сияние.

— На троне сидел истощенный человек с опущенной головой.

Двое в масках двинулись вперед и раздвинули покрывающую стену черную ткань, которую Мартин прежде не замечал. За ней открылась ниша с помостом, где на разбитом троне сгорбившись сидел человек в плаще с капюшоном. Мартин затаил дыхание. Человек поднялся, чуть подавшись вперед, и простер руки ладонями вверх.

— Служи мне, — прошептал он скрипучим голосом. — Мой народ погиб, моя армия разгромлена. Служи мне.

Мартин посмотрел на братьев в масках, ища поддержки. Но пятьдесят четыре головы белых оленей взирали на него без участия. Человек заковылял к нему, и теперь Мартин мог чувствовать исходящий от него смрад.

— Служи мне! — Человек сбросил с плеч плащ.

Мартин с трудом подавил крик. Под плащом у человека оказалась лишь грязная набедренная повязка. И он весь был с головы до ног вымазан кровью. Она капала со слипшихся волос, стекала по щекам. У его ног быстро собралась лужица. Мартин увидел, что от трона к нему ведут кровавые следы.

— Что скажешь, Персиваль? — спросил человек в блестящем плаще. — Ты станешь ему служить? Будешь за него сражаться?

— Нет, — ответил Мартин, мотнув головой. — Нет!

Окровавленный опустился на пол, и его заслонил человек в блестящем плаще.

— И когда Персиваль отказал кровавому королю, день сразу сменился тьмой.

Мартин не мог остановить дрожь, когда все вокруг припали к полу и погасили свечи. Тишину нарушало лишь шуршание одежды и его порывистое дыхание. Он стоял на коленях, мучимый неизвестностью и моля Бога, чтобы все это наконец закончилось.

— Затем внезапно занялась заря. И она была нежна и прекрасна. — Голос человека в плаще подрагивал от благоговения. Он перестал прикрывать свечу рукой, и свет стал ярче. — Башня исчезла, и Персиваль оказался в зеленом лесу, где на поляне щипал траву белый благородный олень с великолепными рогами. Между деревьями Персиваль заметил величественную крепость со многими башенками и шпилями. Многоцветные флаги освещало утреннее солнце, свежий ветерок доносил чистые трубные звуки. Персиваль двинулся туда, зная, что найдет там товарищей, но крепость окружал широкий ров с водой, а мост был поднят. У рва стоял рыцарь в белоснежной мантии, не запятнанной ни кровью, ни грязью.

К человеку в плаще подошел другой и зажег свою свечу от его пламени. Когда фитиль вспыхнул, Мартин увидел перед собой высокого рыцаря в белой мантии и закрывающем лицо шлеме.

— Ты пойдешь со мной, Персиваль? — спросил рыцарь. — Мы перейдем вброд ров и войдем в замок. И нам будет там хорошо. Ты пойдешь со мной?

— Да, — прошептал Мартин. — Я пойду с тобой. — Он возвысил голос и вскинул голову, начиная понимать призрачность своих страхов. И теперь уже переживал, не заметил ли кто его трепета.

— Ты выбрал свой путь, — произнес человек в блестящем плаще. — И это мудрый выбор. Ты остался верен клятве, не поддался искушению и страху. Теперь тебе предстоит пройти последнее испытание. Самое рискованное. Но если ты мне повинуешься, все будет хорошо. Ты мне повинуешься, Персиваль?

— Я тебе повинуюсь.

— Тогда докажи! — Человек согнулся и откинул капюшон, открыв скалящийся череп.

Мартин в ужасе отпрянул. А человек в блестящем плаще протянул небольшой золотой крест.

— Плюнь на него. Докажи свою преданность. Докажи, что ты член нашего братства. Сделай это сейчас, или будешь наказан!

Мартин закрыл глаза, наклонился и, повторяя про себя «Отче наш», уронил на крест несколько капелек слюны.

Человек в плаще из рыбьей чешуи убрал крест. Затем поставил свечу на пол и сжал ладонью свою маску в виде черепа. Мартин подумал, что он собирается ее снять, но человек в плаще только что-то с ней сделал. Она изменилась. Теперь на Мартина смотрел молодой рыцарь с белым скуластым лицом и волевым подбородком. Длинные каштановые волосы спадали на лоб и виски.

— Ты прошел испытание, Мартин де Флойран. Теперь ты рыцарь. Вставай и прими поздравления братьев.

Человек в плаще отступил назад. Мартин с усилием поднялся. Рыцари сняли маски оленей и по очереди стали подходить к нему и целовать в обе щеки. Однако Мартин по-прежнему видел перед собой брызги своей слюны на оскверненном символе Христа.

22

У замка Винсеннес, королевство Франция 20 июня 1303 года от Р.Х.

На заболоченном берегу реки, в зарослях бледно-золотистого тростника высматривала рыбу цапля, стоя неподвижно, как часовой на посту. Чуть дальше на голубой воде покачивались утки. Их резкие пронзительные крики напоминали смех безумца. Над ними другие птицы отважно боролись с порывами ветра. А еще выше проплывали перистые облака.

Справа, довольно далеко от цапли, разворачивалась королевская охота с почти сотней участников. Егеря вели собак на коротких поводках, не позволяя им даже тихо заскулить. Непослушная получала удар палкой по задним лапам. Плотно прижав уши, собаки вынюхивали дичь. За егерями двигалась кавалькада придворных — министры, высшие чиновники, графы и герцоги в ярких бархатных плащах и шляпах, украшенных павлиньими и лебедиными перьями. Между конями сновали пажи и оруженосцы, подтягивая сбрую и передавая господам бурдюки с вином.