Последний аватар - Александр Зорич

— Давай, конечно давай! — живо подхватил он предложение Воронова. — Но один человек мне нужен будет живым. Собственно, Августин Депп.

— На здоровье, Венедикт. Но чур — баш на баш. Мне нужна Ксения Шельнова. Живая и невредимая.

В таких вопросах между Щюро и Вороновым всегда царило полное взаимопонимание.

— Воздушная тревога! Степень готовность нулевая! Рядовой Ксения, проснитесь! — громко зашептал Августин на ухо спящей.

Девушка вскинулась и часто заморгала, пытаясь проснуться скорее, чем представляется возможным для вида homo sapiens.

Увидев склоненное над собой лицо Августина, она неуверенно улыбнулась.

— Что за солдафонские штучки? — поинтересовалась Ксюша и, прикрыв ладонью чувственный рот без всяких следов помады, зевнула.

— Жизнь такая, — Августин поцеловал ее в щеку.

— Какая? — поинтересовалась Ксюша, потягиваясь.

— Кажется, сегодня мне пришлось убить человека. И, кажется, не одного, — неожиданно для самого себя сказал Августин.

— Думаю, ты немного скромничаешь насчет сегодня. Вчера, насколько мне известно, тебе тоже пришлось уложить кое-кого в Веселом Квартале. И, насколько я помню, вчера вечером ты не выглядел раскаявшимся или шокированным. Рассказывал мне о ВР и о тех перспективах, которые открывает перед тобой добытый в бою "форсаж". Кстати, на твоей левой теннисной туфле я еще вчера заметила пятнышко подсохшей крови. Обычная грязь — подумала вчера наивная дурочка Ксюша.

— Хорошо, наивная дурочка Ксюша. А каким образом ты при всей своей наивности и глупости нашла меня в столь экзотическом месте? — спросил Августин, памятуя о том, что лучший способ защиты — нападение.

Но Ксюша была не из тех, кем легко манипулировать в процессе разговора. Она принадлежала к числу тех, кто манипулирует.

— Не обо мне речь. Я пришла сюда, чтобы разобраться в произошедшем. Мне не хочется думать, что мой мужчина — грязный вонючий киллер, готовый отправить на тот свет пусть не самых благородных, но все-таки людей, за приставку к своей альфа-станции. Но кое-что я тебе скажу. О Веселом Квартале я узнала из утреннего выпуска "Мегаполиса". Пару интересных подробностей можно было видеть по Шестому Каналу. Там даже был цифровой ролик с эмуляцией поведения преступника. То есть тебя. Ты там такой симпатичный был! Еще краше, чем в жизни. А глаза знаешь какие? Зверские! Very sexy, одним словом.

— Вот это да… С эмуляцией действий симпатичного преступника Августина Деппа! Глаза зверские! Подумать только! — Августин начинал терять интерес к беседе гораздо быстрее, чем иссякали занимательные факты.

Осознание того, что он по горло увяз в смердящем болоте "подстав", фальсификаций и непонятно кому нужного вранья, подавляло в нем всякое желание оправдываться.

Ксюша была умной женщиной. Она поняла, что взяла слишком круто, и пора действовать не только кнутом, но и пряником.

— Пойми меня, милый, — сказала она, поглаживая плечо Августина, присевшего на кровать рядом с ней. — Я ни на минуту не верю в то, что ты мог сделать это. Именно поэтому я здесь.

— А если бы все было так, как показывали по Шестому Каналу? — разъярился Августин. — Ты наплевала бы на все хорошее, что было между нами, и отправилась искать чистенького мальчика, который только утирается, когда на него мочатся нехорошие парни? Так?

У Августина не было сил орать. Не было сил доказывать свою правоту, разрывая на себе рубаху. Но почему-то его тихий, приобретший легкую хрипотцу голос, звучал в тесном отсеке фургона особенно проникновенно.

Ксюша убрала волосы со лба.

Ксюша выдержала длинную паузу.

Она поцеловала Августина в плечо, скрытое холщовой рубахой Хотоя, и сказала:

— Даже если все было так, как показали, я не буду тебя винить. Даже будь ты алфавитным бомбером, я все равно не изменила бы своего отношения к тебе, Августин. Мне кажется, моя любовь выше морали, — ласково сказала Ксюша и ее рука скользнула по правому бедру Августина.

4

В наушниках наступила долгая пауза.

— Да, — Локи щелкнул пальцами. — Эта девочка не лжет. По крайней мере, она не лжет в том, что Августин — ее парень.

— А как насчет полковника ДБ? — спросил простоватый Валюха.

— Может и полковник — кто ее знает? Удостоверение, по крайней мере, подлинное, — пожал плечами Локи. — И пистолет более чем подлинный. А вообще, Валюха, шел бы ты малость поспать. Завтра самый хреновый день века.

— Да спасибо, Филипп Валерьевич. Я уж как-нибудь…

Раздался вызов по секретному УКВ-каналу. Локи щелкнул парой тумблеров. В тех же наушниках, в которых десять минут назад звучал ласковый голос Ксюши, зашелестел тихий шепот:

— Говорит Клавдий, как слышите меня?

— Слышу отлично. Говори, — отрывисто бросил Локи.

— Зубы дракона дали отличные всходы, повторяю…

— Принял плавно, — прервал его Локи. — Завтра, в девятнадцать ноль-ноль. Южная окраина хутора Глинище. Повтори.

Клавдий повторил слово в слово.

— Все. До встречи. Отбой.

Да, он не ошибся в своем выборе. Недаром Валюха, заделанный под герцогского комтура в аватаре грифона, убил две недели назад этого заблудшего республиканского центуриона.

Им нужен был абсолютно среднестатистический, в меру ограниченный человек, и они нашли его.

Им нужен был убитый до смерти. И они сделали ему убийство до смерти. Во время депрессии, которая почти всегда наступает после полного вылета из ВР, человек согласен на любое опасное задание, на любое сумасбродство, лишь бы не быть поглощенным рутиной повседневности. Клавдий сейчас, кажется, поставил рекорд по эффективности агентурной работы. Что значит "ломка"!

— Валюха, ты умеешь входить в виртуальную реальность без капсулы? — спросил Локи, хитро покосившись на своего помощника.

— Нет, — оторопело пробормотал тот.

— И не надо, — бросил Локи.

Он хотел сказать "а я умею", но боязнь сглазить удержала его.

Потом было то, чего Августин никак от себя не ожидал.

Несмотря на нечеловеческую усталость, переизбыток впечатлений, боль в ушибленном локте и неприятную пульсацию в недолеченном зубе, ловкой руке Ксюши удалось склонить Августина к настоящему любовному безумию.

Некогда Августин читал, что опасность обостряет и увеличивает любовное влечение в сто раз лучше любой "Виагры". На борту падающего в море самолета стоит даже у абсолютных импотентов. В статье, которую читал Августин, приводилось довольно убедительное обоснование, почему это происходит. Что-то по поводу влечения к смерти. Он читал об этом. Но никогда не думал, что в минуты, когда тревога особенно сильна, желание любить ощущается человеком столь остро!

Ксюша была хорошей любовницей. Он знал это и раньше. Но тогда, в крохотной секции автофургона, ему показалось, что за всю свою жизнь, изобиловавшую сногсшибательными романами, нечистоплотными адюльтерами и вульгарным покупным сексом, у него не было любовницы лучше.

Она не была любительницей дешевых, но действенных трюков, которые в почете у проституток. Все, что она делала, было естественным и простым, но желание Августина никак не могло найти себе успокоения. К счастью, ножки узкой койки были намертво привинчены к полу фургона. В противном случае, ей было бы не устоять под напором акробатической страсти имени падающего в море самолета.

Августин чувствовал себя Казановой. Вольмондом. Аттическим быком. Кришной, обольщающим сотню вожделеющих пастушек. И Ксюша с удовольствием становилась итальянской молочницей, французской графиней, Пасифаей, сотней индийских пастушек.

Когда Августин в третий раз почувствовал себя выпитым до дна и подпер затылком стену фургона, Ксюша шепнула ему на ухо "спасибо". Обоим чертовски хотелось спать.

До того как заснуть, Августин стоически надел на себя все, что было сметено с тела любовным ураганом. Застегнул джинсы, заправил рубашку, завязал шнурки. И еще раз полюбовался волшебным подарком Хотоя.

Еще вчера он и не подумал бы одеваться. Он ничуть не стеснялся своей наготы и плевать хотел на чужую реакцию. Но сегодня он твердо усвоил: жизнь его стала необыкновенной. Это значит, нужно быть готовым ко всяким неожиданностям. Например к тому, чтобы бежать, не разбирая дороги, в любой час дня и ночи.

5

Движение фургона было плавным и размеренным. Ни Августин, ни Ксюша, прикорнувшая у него на плече, не знали, где сейчас находится колонна Наблюдательной службы ЮНЕСКО.

За тонкой перегородкой в соседнем отсеке жалобно поскуливал Томас, подвергнутый временному остракизму. Он обижался. Он ревновал. Но Августин не спешил впускать его обратно, справедливо опасаясь, что пес опошлит чудо его странного любовного приключения своим псиным здравомыслием.