Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич

Но действительность, как часто бывает, жестоко поломала все планы и надежды дурбанского гарнизона и дурбанских обывателей. Буры, не растеряв своих прежних навыков отличных стрелков и партизан, научились за прошедшее время воинской дисциплине и организации полноценной полевой обороны, включая рытье окопов. Кроме того, у них появились настоящие штабы и даже профессионалы штабной работы, пусть в основном и иностранные. То есть осаду Дурбана начала армия, а не ополчение. Что сразу сказалось на положении англичан. Буры умело давили огнем и маневром, поддерживая наступление своей пехоты гаубицами и не жалели ни снарядов, ни патронов. Выбитые с передовых позиций британские батальоны, состоящие преимущественно из местных колонистов и сипаев, откатились практически к берегу. И здесь остановились, прикрытые огнем корабельной артиллерии. Морские шестидюймовки оказались более дальнобойными чем тяжелые орудия буров. Преимущество в численности пехоты буров ничем не могло помочь против стального огненного дождя, сыплющегося на наступающих с недостижимой для их орудий дальности. Ситуация оказалась более выгодна англичанам, чем бурам. Их войска, после всех потерь вчетверо уступавшие в численности армии Бейерса, привязали ее к этой точке. Бурам же срочно требовались подкрепления в войска, действующие в Капской колонии и Родезии. Но и оставить пусть и ослабленный английский гарнизон в осаде они, помня ситуацию, сложившуюся в прошлой войне, с осадой Ледисмита, тоже не соглашались. Одновременно не желая класть тысячи бойцов и десятки пушек под огнем скорострельных тяжелых орудий. В результате установилось равновесие. Разрушить которое при отсутствии флота у южноафриканского государства не имелось никаких возможностей. О чем с гордостью и поведали всему миру английские газеты, получив сообщения из Дурбана по радио.

Вот только кроме английских радистов эту радиограмму приняли и сумел и расшифровать на одном из русских кораблей. К несчастью британцев, им оказался «Баян». Тот самый тяжелый русский крейсер, который изрядно проредил число торговых судов в Индийском океане. И сумел неплохо порезвиться в гаванях Персии, прерванное снабжение нефтью метрополии. За которым, также как из пришедшим вместе с ним германским «Эмденом» гонялись английские и французские крейсера по всему океану.

Ускользнувший от них «Баян» неожиданно вошел в гавань Дурбана. Неожиданно и быстро, не снижая скорости. Рискованно развернувшись с помощью работающих враздрай машин, бронированный русский гигант от отстрелялся по англичанам всем бортом. Семь шестидесятивосьмилинейных[2] орудий, бьющих на полной скорострельности, обрушили на британские крейсера град четырехпудовых фугасных и бронебойных снарядов. Старенький бронепалубный крейсер «Пик» не успел даже открыть огонь и, озаренный пламенем многочисленных пожаров, быстро завалился на левый борт. Экипаж броненосного «Кента» даже попытался развести пары и отстреливаться из уцелевших орудий. Но даже фирменное упрямство англичан ничем не могло им помочь в сложившихся условиях. Не имеющий хода, скованный портовыми сооружениями и размерами гавани, крейсер был обречен. Но даже в этих условиях британские артиллеристы сумели попасть в «Баян» тройкой шестидюймовых снарядов. Один из которых попал в каземат и разбил одно из орудий главного калибра, убив и переранив весь его расчет. Еще несколько человек из расчетов противоминной артиллерии погибло от осколков другого снаряда. Но мощный огонь русских быстро уничтожил большую часть орудий стреляющего борта англичанина. После чего приблизившийся русский крейсер выпустил торпеды, окончательно добив «Кент». Получивший два попадания в борт британский крейсер сразу начал ложиться на левый борт и быстро затонул.

Расправившись с водоплавающими противниками, «Баян» подошел ближе к берегу и дал пару залпов всей бортовой артиллерией, от главного калибра до противоминного. Сразу после второго залпа на позициях англичан появились белые флаги и через пару часов буры и высадившийся на берег командир крейсера капитан первого ранга Бутаков принимали капитуляцию британского гарнизона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дальневосточный фронт. Корея. Март 1911 г.

Вход в блиндаж, завешенный куском брезента, располагался в овраге, невидимом со стороны противника. Но сопровождавший Поплавко и Красовского посыльный все равно двигался осторожно, не разгибаясь. И даже разрешения войти спросил тихо, словно боясь, что его услышат японцы.

- Войдите! – вот обитатель блиндажа явно ничего не опасался.

Вероятная причина такой храбрости стала ясна сразу, как только летчики вошли. Едва посыльный начал доклад, сидящий капитан отправил солдата назад, после чего первым делом пригласил офицеров за стол. За которым, кроме него сидел еще один офицер в чине подпоручика. Сам стол напомнил Поплавко мирные времена и любимый ресторан на Пятницкой.

- … Прошу господа, прошу, - настойчиво повторил капитан, привставая с места.

- Поплавко, Виктор Родионович. Красовский Павел Васильевич- представились летчики, по очереди пожимая руку командиру роты.

- Римский-Корсаков, Петр Васильевич. Мой субалтерн-офицер[3] поручик Эссен, - ответно представился капитан.

- Василий Данилович, - обмениваясь рукопожатиями, представился подпоручик.

- Без чинов, господа офицеры, - предложил, вновь присаживаясь за стол, капитан. – И с нами - по одной? За знакомство и боевую дружбу.

Все дружно выпили и начали закусывать чем бог послал. А поскольку он сегодня к командиру роты отнесся очень хорошо, то на столе стояли разнообразные домашние разносолы.

- Хорошо живут фронтовики, - усмехнулся, попробовав рыбу горячего копчения, Поплавко.

- Должны же мы, хотя бы изредка, получать компенсации за риски и лишения, - иронично улыбнулся в ответ Римский-Корсаков.

- Петр Васильевич, ваша реплика мне напомнила, - спросил, бросив взгляд в сторону двери, Красовский. – С чего это ваши нижние чины такие запуганные?

- А это не наши, - расхохотался Римский-Корсаков. – Это полковые штабные солдатики. У нас тут последнее время япошки соболятников[4] своих задействовали. Вместе с осадными мортирами или гаубицами калибром не меньше шести дюймов. Стрельнут «чемоданом»[5] по окопам и начинают по появившимся целям из винтовок стрелять. Вот тыловые и пугаются, ибо слух прошел, что ускоглазые на звук и движение бьют.

- А что, нет? – удивился Красовский.

- Нет, конечно, - ответил, улыбнувшись, Эссен. – Ежели в окопах, на передовой заметят, тогда уж точно выстрелят. Но уж здесь, у блиндажа бояться нечего…

- А наблюдатели ваши как? – сделав вид, что не расслышал намека, спросил Поплавко.

- Наблюдателей мы хорошо укрыли, - ответил первым Римский-Корсаков. – А у нас в роте и свои меткие стрелки есть. Соболятники лучше, чем у ускоглазых. Разрешите еще раз представить вам нашего ротного меткого стрелка, – он показал на заметно смутившегося Эссена. - Василий Данилович вчера третьего японского соболятника к ихним богам отправил. Вот и решили отметить сие событие.

- Петр Васильевич, не стоит меня так хвалить. Стрелок Панкратов уже полдюжины уничтожил, - пытался перевести разговор Эссен. – Да и не затем сюда господа летчики прибыли, чтобы наши ротные новости выслушивать…

- Егорка охотник потомственный, соболятник настоящий. Ему полдюжины выслеженных и уничтоженных стрелков японских – проще, чем «Отче наш» вспомнить, - возразил капитан. – Но ты прав, Василий Данилович. Соловья баснями не кормят. Извините, господа, за сию прелюдию. И позвольте узнать, чем заинтересовали вас, позиции нашей, забытой начальником дивизии и Генеральным штабом, простой стрелковой роты? Или… вас ко мне субалтернами направили? А-ха-ха-ха!

В ответ дружно засмеялись и гости.

- Увы, Петр Васильевич, - отсмеявшись, ответил Поплавко. – Все ваши субалтерны у вас и останутся. Мы с Павлом Васильевичем рекогносцировку местности обязаны провести и с вами о взаимодействии договориться.