Эшелон - Иосиф Шкловский

Итак, под крышей Института физики атмосферы в одном отделе встретились два полярно противоположных характера. Коллизия между ними представлялась если не неизбежной, то весьма вероятной. И она произошла! В это время (около 1950 года) Иван Андреевич с большой рекламой стал заниматься довольно эффектной тематикой – зондированием, с помощью прожекторов, серебристых облаков. Как известно, последние изредка наблюдаются на рекордно большой (для облаков) высоте – 80 км. Используемая для зондирования прожекторная установка находилась на загородной станции института, под Звенигородом.

На всю эту тему был наведён густой туман секретности. И вдруг стало известно, что Хвостиков по закрытой линии получил за эту работу Сталинскую премию, кажется, первой степени, причём единолично, без своих сотрудников; вернее, сотрудниц – Иван Андреевич всегда предпочитал работать с дамами. Старый армейский волк Валерьян Иванович, отлично представлявший себе возможности работавших на Звенигородской станции списанных военных прожекторов (с которыми он во время войны немало поработал), сразу же понял, что ни о каком зондировании столь «высокой» цели, как серебристые облака, не может быть и речи. Тут был какой-то мухлёж! Проявив незаурядную хитрость, помноженную на настойчивость и крайнюю неприязнь к предполагаемому респектабельному мошеннику, Красовский тщательно изучил подлинные материалы наблюдений и «строго математически» изобличил Хвостикова в сознательной фальсификации и жульничестве. Особенно эффектным было доказательство мошенничества на основе анализа фотографий (основной материал!), на которых были изображены размытые пятна – якобы отражённые серебристыми облаками прожекторные блики. Красовский доказал, что фотографировалась с помощью расфокусированной оптики с большими экспозициями… Полярная звезда! Доказательством этому были неполные круги, окружающие размытые пятна – треки околополярных звёзд, которые и были отождествлены Валерьяном Ивановичем с помощью атласа Михайлова!

После бурного собрания несчастный «лауреат» раскололся. Результат был впечатляющ: Хвостикова изгнали из института и лишили Сталинской премии (точнее, «бляшки» – денежки возвращать не положено). Кажется, из партии его всё же не исключили. И он исчез из моего поля зрения, осев в одном из институтов научной информации. Лишь через много лет, уже к концу жизни, он потихоньку стал оправляться от нанесённого ему сокрушительного удара, даже стал участвовать в работе каких-то комиссий…

В нашей литературе, а также в кино и на телевидении довольно часто муссируются проблемы, касающиеся науки. К сожалению, как правило, – и тут я повторюсь – эти худосочные и лживые произведения дают совершенно искажённую картину взаимоотношений между работниками науки. На самом деле благодаря специфическим условиям советской жизни коллизии и конфликты между учёными чрезвычайно драматичны. Здесь в причудливый клубок переплетаются как чисто академические, так и совсем не академические линии…

Но вернёмся в конференц-зал Астрономического института.

– Знаете ли вы, кто отец Хвостикова? – спросил меня сын священника и выдержал (правда, с большим трудом) многозначительную паузу.

– Кто же? – нехотя, из вежливости, спросил я.

– Великий князь Николай Константинович Романов, двоюродный дядя Николая Второго!

Я выразил тупое удивление.

– А знаете ли вы, – решил добить меня Валерьян Иванович, – что сын Хвостикова работает у вас в отделе?

– Нет у меня Хвостикова, – вяло возразил я.

– А его фамилия вовсе не Хвостиков, – торжествуя, выдохнул В.И., назвав другую фамилию.

Вот тут я, к полному удовольствию В.И., даже растерялся. Я очень хорошо и давно знал нашего инженера Мишу. Бог ты мой, если В.И. прав, то…

– Подождите меня здесь, – сказал я В.И. и пошёл в 1-й отдел к незабвенной Вере Васильевне.

– Я хочу ознакомиться с одним личным делом, – сказал я удивлённой заведующей 1-м отделом, до этого ничего подобного от меня не слыхавшей. Как заведующий отделом, я имею право знакомиться с личным делом своего сотрудника. Быстро устанавливаю, что отец Миши – Хвостиков Иван Андреевич, родился в Ташкенте в 1906 году. Пока всё сходится. Когда я вернулся в конференц-зал к торжествующему В.И., меня пронзила простая мысль: «В отсутствие прямых наследников, убитых в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, Мишка вполне может претендовать на корону Российской империи!».

Через две недели после разговора с Валерьяном Ивановичем я побывал на выездной сессии Академии наук в Ташкенте. Там я нашёл старых ташкентцев, которые полностью подтвердили изыскания В.И.! При этом выявились забавные подробности. Великий князь Николай 32 был болен… клептоманией (украл ожерелье у своей матушки и мог в принципе на дипломатическом приёме стащить какую-нибудь бесценную безделушку у супруги иностранного дипломата). По этой причине пребывание в столице империи стало просто невозможным, и его отправили в Ташкент – по существу, это была почётная ссылка. Между прочим, Николай Константинович Романов был неплохой человек, много сделавший для благоустройства Ташкента и смягчения царивших там со времен «господ ташкентцев» диких нравов. Старожилы всегда вспоминали его с благодарностью. Имел, впрочем, ещё одну, кроме клептомании, слабость: обожал хорошеньких женщин (Мишина бабушка была одной из первых красавиц Ташкента). Эта черта характера великого князя вполне проявилась и в его сыне: Иван Андреевич был весьма женолюбив, и подчас на этой почве с ним происходили крупные неприятности. Но что поделаешь – против генов не попрёшь!

Переваривая ташкентскую информацию, я живо представил себе забавную ситуацию, имевшую место несколько лет тому назад, в 1968-1969 годах. Тогда Миша довольно много времени провёл во Франции (у нас там была совместная с французами работа).

«Небось, приятно, – думал я, – ходить по мосту Александра Третьего и сознавать, что этот мост (довольно, впрочем, безвкусный) подарен славному городу Парижу твоим двоюродным прадедом».

А ещё Мише приходилось бывать в доме своего французского коллеги Леонида Вельяшева, чей отец – живой тогда! – старый казачий полковник.

«Интересно, – думал я, – если бы старик знал, что у него в гостях праправнук Николая Первого – вытянулся бы он во фрунт?»

Через год после описываемых событий в плохоньком кафе «Берёзка», что в Черёмушках, состоялся традиционный банкет нашего отдела, вернее, двух отделов – ГАИШ и ИКИ. Я пригласил танцевать немолодую даму – вдову Ивана Андреевича и мачеху Миши, работавшую конструктором в моём отделе. Танцуя, я ошарашил её абсолютно неожиданным вопросом:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});